Психиатрия Психиатрия и психофармакотерапия им. П.Б. Ганнушкина
№06 2018

Для цитирования: Интервью с Ю.А.Александровским. «В интегрированном виде Феназепам® является наиболее универсальным препаратом…»  Психиатрия и психофармакотерапия. 2018; 20 (6): 5–8.

Interview with Yu.A.Aleksandrovski "In integrated form, Phenazepam® is the most versatile drug..."

For citation: Interview with Yu.A.Aleksandrovski. "In integrated form, Phenazepam® is the most versatile drug..." Psychiatry and Psychopharmacotherapy. 2018; 20 (6): 5–8.

Мы беседуем с профессором Юрием Анатольевичем Александровским – членом-корреспондентом РАН, заслуженным деятелем науки, лауреатом Государственной премии, руководителем отдела ФГБУ «Национальный медицинский исследовательский центр психиатрии и наркологии им. В.П.Сербского». Наша беседа посвящена истории и судьбе создания отечественного препарата Феназепам®.

П.В.Морозов: Добрый день.
Ю.А.Александровский: Добрый день, Петр Викторович. Действительно, может быть, Феназепам® как один из распространенных в настоящее время транквилизаторов в нашей стране заслуживает того, чтобы и ваша аудитория, и все мы, врачи, знали, как он создавался и почему. В памяти возникает несколько этапов всей истории создания Феназепама, поскольку я имел к этому прямое отношение. 
В 1964 г., достаточно давно, после защиты кандидатской диссертации, которая была посвящена лечению шизофрении галоперидолом, передо мной встал вопрос о дальнейшей научной работе. В тот период я работал в только что созданном под руководством моего старшего друга и учителя Г.Я.Авруцкого отделе психофармакологии Московского института психиатрии. И по его предложению мне поручили посмотреть, что делается с появившимся тогда за рубежом новым классом психофармакологических препаратов-транквилизаторов. В то время появились такие препараты, как Андаксин, Триоксазин. Я работал тогда, будучи научным сотрудником, в больнице им. П.Б.Ганнушкина, на ее базе в 8-м отделении. Как мне тогда казалось, у нас получились очень интересные данные: мы в комплексе с другими препаратами, психотерапией начали широко использовать Триоксазин, Андаксин, целый ряд других препаратов, которые только появлялись. Например, Фенибут тогда начал появляться для лечения пограничных состояний или для так называемой тогда довольно широкой группы непсихотических психических расстройств. В результате у меня постепенно начали складываться какие-то научные разработки, которые удалось через 9 лет после защиты кандидатской диссертации представить в виде докторской – «Клиническая фармакология транквилизаторов».
П.М.: Классика, да, мы знаем ее.
Ю.А.: Тогда о Феназепаме и отечественных разработках я еще ничего не знал, но по предложению Г.Я.Авруцкого показал еще не защищенную диссертацию академику В.В.Закусову. Я, относительно молодой, начинающий ученый, посещал заседания фармакологического комитета, где встречался с В.В.Закусовым, М.Д.Машковским – мэтрами нашей фармакологии. В.В.Закусов, посмотрев мой автореферат, сказал, что очень интересуется клинической фармакологией транквилизаторов, и предложил (вернее, я его попросил об этом) быть оппонентом моей докторской диссертации. После защиты диссертации В.В.Закусов мне предложил организовать у него в академическом институте первую в нашей стране лабораторию клинической психофармакологии, чтобы в основном заниматься изучением бензодиазепиновых производных, в будущем – транквилизаторов. Вот тогда я впервые вообще узнал, что такое Институт фармакологии, отечественные транквилизаторы, кто работает в этом направлении, какая цель этой работы. Я, естественно, согласился – для меня это была большая честь. В Институте фармакологии организовали лабораторию. Выяснилось, что после того как за рубежом появились транквилизаторы – группа анксиолитических препаратов с широким спектром действия (сомнолептным, нормализующим и т.д.), – встал вопрос о создании отечественных препаратов. К этой работе был привлечен Институт фармакологии. Для изучения фармакологически нужны субстанция, исходные препараты, поэтому к работе был привлечен Одесский химико-фармакологический институт (он сейчас по-другому называется) во главе с профессором А.В.Богатским, а потом сменившим его С.А.Андронати. Ученые детально, химически стали смотреть классы соединений, которые потенциально (была под этим определенная теоретическая подоплека) могут оказывать анксиолитическое, транквилизирующее действие. Естественно, этим заинтересовались не только психиатры, психологи, но и специалисты, которые оказывают экстренную помощь, в частности при чрезвычайных ситуациях. Эта работа получила определенное дополнительное финансирование (у химиков).
П.М.: Можно прочесть в Интернете, что данной работой пристально интересовалось Министерство обороны.
Ю.А.: Ну ведь это совершенно естественно. Скажем, в США, когда появились так называемые посттравматические стрессовые расстройства еще после Вьетнама, Корейской войны, психиатры и врачи общей практики начали изучать эти состояния, поэтому потребовались анксиолитические препараты. Они, естественно, нужны были и раненым во время локальных войн. Конечно, препараты такой направленности и действия интересовали наших военных коллег и организаторов здравоохранения в широком плане.
В тот период вопросы финансирования изучения отечественных препаратов такого действия, конечно, решались с помощью наших военных коллег и организаторов здравоохранения. Химически были изучены препараты с анксиолитическим действием, которые имеются в мире, и оказалось, что группа бензодиазепиновых производных является наиболее перспективной. Было создано около двух десятков производных бензодиазепина, которые в Москве, в Институте фармакологии, экспериментально начали изучаться в сравнении с уже известными препаратами. В результате было отобрано соединение, которое в последующем стало называться Феназепамом. Его исследование было поручено вновь созданной лаборатории клинической фармакологии, где я работал. Я предложил, чтобы впервые этот препарат был изучен на клинической базе больницы им. П.Б.Ганнушкина и родного мне института. Была соответствующая договоренность с директором института, профессором Д.Д.Федотовым, и в отделе Г.Я.Авруцкого мы начали исследование в 8-м отделении больницы им. П.Б.Ганнушкина. Это было отделение для спокойных больных. Изучали Феназепам® в сравнении с лоразепамом и другими производными бензодиазепина, которые были в тот период известны.
П.М.: Насколько я знаю, это примерно 1970-е годы?
Ю.А.: В 1976 г. впервые было проведено исследование с диазепамом, лоразепамом и оксазепамом – это первые наши публикации по этой теме. И мы увидели универсальность действия Феназепама при различных невротических, неврозоподобных расстройствах и в общесоматической практике. И уже тогда наряду с большой эффективностью при тревожных, тревожно-депрессивных нарушениях вне зависимости от нозологии высказывались сомнения в отношении привыкания.
П.М.: Ну да, это главная проблема бензодиазепинов.
Ю.А.: Данная проблема через 10 лет стала очень значимой, в тот период главным было лечить тревогу, субдепрессию и т.д. Уже тогда была разработана такая методика прерывистого назначения, чтобы не было привыкания, много было методических рекомендаций. Поскольку мы получили очень хорошие результаты, Феназепам® начал широко распространяться, врачи многих специальностей (не только психиатры) поверили в его эффективность. И вот уже больше 30 лет данный препарат широко исследуется в нашей клинике.
П.М.: Скажите, пожалуйста, о первых результатах, контингенте больных, сколько примерно было исследовано. Чтобы понять порядок, необязательны точные цифры…
Ю.А.: Вы знаете, что в первую группу входили примерно 200 или 300 больных, поскольку были и амбулаторные, и стационарные.
П.М.: Да, конечно.
Ю.А.: Поэтому довольно быстро набирался материал и были разработаны соответствующие анкеты, методические рекомендации, а потом препарат разошелся – больных были уже сотни тысяч. Я не сказал, что первая партия препарата производилась в химической лаборатории Института фармакологии, на Балтийской улице, в Москве (небольшое количество).
П.М.: Первая разработка была в Одессе, а продукция – 
в Москве?
Ю.А.: Да, потом одесский институт тоже начал производство Феназепама и делал это длительное время. Производили препарат в Москве, Петербурге и т.д. Должен сказать, что уже тогда зарубежные специалисты обращали внимание на этот препарат, первые публикации и др. В Советском Союзе в тот период существовало такое учреждение, как Медэкспорт.
П.М.: Было такое.
Ю.А.: Медэкспорт предложил зарубежным странам Феназепам®, и в начале 1990-х годов были заключены контракты на поставку данного препарата в разные страны. 
У меня в руках – рекламная брошюра о Феназепаме, его сравнительном действии с другими бензодиазепиновыми производными. И на основании этой рекламной брошюры некоторые российские ученые (и я в том числе) выезжали в социалистические страны, даже во Францию. 
И были почти заключены контракты на поставку Феназепама за рубеж. К сожалению, жизнь пошла таким образом, что не стало Медэкспорта и Советского Союза, поэтому данные контракты порвали.
П.М.: Юрий Анатольевич, мне интересна очень важная вещь. Вы упомянули, что изучали другие препараты бензодиазепинового ряда. На Ваш взгляд, все-таки чем же выгодно отличался Феназепам® от аналогичных препаратов этого ряда для контингента, принимавшего участие в исследовании, и для более широкого. Чем Вас так привлек Феназепам®?
Ю.А.: Могу сказать. Во-первых, мы изучали клинико-фармакологически, системно этот препарат, т.е. его действие не только на эмоциональную аффективную сферу, но и вегетатику, сердечно-сосудистую систему в комплексе, смотрели разные виды клинико-фармакологических эффектов Феназепама.
П.М.: И соматических?
Ю.А.: И соматических. Оказалось, по быстроте наступления антитревожного действия в большинстве случаев Феназепам® превосходил остальные препараты, к нему приближался в какой-то мере лоразепам, а вот другие, так сказать, слабее были. Во-вторых, конечно, Вы знаете, что все бензодиазепины обладают миорелаксирующим действием, которое мешает, особенно у больных пожилого возраста и с астеническим компонентом (мышечная слабость является очень нежелательным действием). Феназепам® в меньшей степени обладал таким действием. Ну и естественно – вегетонормализующий эффект. Были получены основные компоненты клинико-фармакологического действия, по которым сравнивались разные препараты. 
И оказалось, что в интегрированном виде Феназепам® является наиболее универсальным препаратом, который, с одной стороны, обладает меньшим побочным миорелаксирующим действием, а с другой – превосходящим, я не хочу сказать значительно, антитревожным действием. 
И с учетом того, что в нашей стране впервые появился отечественный препарат, он, естественно, достаточно быстро завоевал авторитет среди и пациентов, и наших врачей.
П.М.: Юрий Анатольевич, еще один вопрос, связанный с этим. Ведь, как я понимаю, Феназепам® – одно из достижений, которым мы можем гордиться в области современной психофармакологии. Чем Вы объясните, что с такой школой, возможностями нигде не было создано подобного прорыва, например в других областях? И что остальные препараты? На Ваш взгляд, виной всему смена строя, которая у нас произошла, или какие-то другие причины?
Ю.А.: Расскажу Вам историю, которую мало кто знает или помнит. Я говорил, что мне было доверено создать лабораторию клинической психофармакологии в Институте фармакологии. Встал вопрос о том, что данная лаборатория, хотя это и экспериментальный институт, должна базироваться в каких-то клинических отделениях, чтобы наблюдать больных, принимающих препараты, не только Феназепам®. В Институте фармакологии – блестящие экспериментаторы, фармакологи: Юрий Иванович Вихляев, его такой творческий помощник Татьяна Александровна Воронина (тогда ее фамилия была другая – Клыгуль), в тот период там также работал будущий профессор Борис Иванович Любимов. Все они начали говорить, что нам нужна своя клиника во главе с Василием Васильевичем Закусовым. Тогда он, будучи очень авторитетным человеком, обратился к руководству московской медицины, и договорились, что в Москве открывается новая психиатрическая больница №15. И в этой больнице целый этаж в основном корпусе отдается для размещения лаборатории клинической фармакологии Института фармакологии. Ну, естественно, я как руководитель данной лаборатории познакомился с главным врачом, доктором Хавиным. В тот период он очень хорошо отнесся к этой идее. И в течение примерно полугода там была организована клинико-экспериментальная лаборатория. Был подобран достаточно хороший коллектив врачей, которые начали исследовать не только бензодиазепиновые, но и нейролептические препараты – трифтазин, стелазин, целый ряд оригинальных препаратов (например, Этаперазин). И частично потом эти препараты пошли в практику, но, поскольку они уступали по эффективности другим, долго не продержались на нашем клиническом рынке.
Лаборатория на базе 15-й больницы разрасталась, но руководство и московского здравоохранения, и врачи самой больницы начали говорить, что это все-таки клиническая больница, а не база Института фармакологии. (Кстати В.В.Закусов приезжал туда буквально 2 раза в неделю.) 
В общем, пришлось лабораторию на той базе закрыть, но во всяком случае она продолжала жить, и сейчас существует лаборатория клинической фармакологии, но работает уже на других базах.
Вы мне задали вопрос о других препаратах... Понимаете, при создании бензодиазепиновых фармакологических препаратов была достаточно большая теоретическая подоплека – действие препарата на разные структуры головного мозга было экспериментально морфологически изучено. Вот такого глубокого изучения других оригинальных препаратов не проводилось.
П.М.: Ну не будем о грустном, лучше о чем-то хорошем. Скажите мне, пожалуйста, ведь такой выдающийся результат, который получен в области нашей науки, должен был быть как-то отмечен. Вас наградили?
Ю.А.: Действительно, нас наградили – тех людей, которые принимали самое активное участие в создании Феназепама. Нам была присвоена Государственная премия Советского Союза, мы считали, что это большая честь для нашей творческой группы. И гордимся этим. К сожалению, многих из нашей группы уже нет: Г.Я.Авруцкого, академика В.В.Закусова, Ю.И.Вихляева, А.В.Богатского, профессора Л.И.Спивака. Но во всяком случае память об этих ушедших людях – препарат Феназепам®, который с большой эффективностью используется в нашей стране, и не только.
П.М.: Я вспоминаю Ваш рассказ о том, что во время землетрясения в Калифорнии, если я не ошибаюсь, Вы летели в Америку с экстренной помощью и везли чуть ли не огромный контейнер с лекарствами, среди которых был Феназепам®. А Ваше появление в самолете было встречено аплодисментами. Можете подробнее об этом рассказать? Случай для теперешней ситуации такой необычный...
Ю.А.: В октябре 1989 г. в Америке планировалось проведение довольно крупной психофармакологической конференции, на которой должны были обсуждаться проблемы больных с посттравматическим стрессовым расстройством. Планировалась поездка туда российской делегации. Вообще эти годы были насыщены контактами с нашими американскими коллегами (и они у нас бывали в стране, и наши делегации посещали Соединенные Штаты Америки), но, к сожалению, в последующем все прекратилось. Итак, планировалась поездка. И в октябре же 1989 г., накануне (почти совпало в числах), в Сан-Франциско произошло довольно крупное землетрясение, во время которого погибло не так много людей, но были разрушения.
А еще раньше, в 1988 г., у нас произошло известное Спитакское землетрясение. И многие зарубежные специалисты, страны оказывали помощь и при проведении спасательных работ, и потом при восстановлении Ленинакана и Спитака. Нам, московским и томским коллегам в Армении приходилось работать вместе с американскими специалистами, которые приезжали и привозили целый ряд непсихотропных препаратов – в них очень нуждались спасательные бригады. Мы, естественно, познакомились. Когда произошло землетрясение в Калифорнии, мы решили, что тоже должны помогать своими препаратами, в том числе и Феназепамом. Надо было как-то передать их и рассказать пострадавшим, в частности, как эффективен Феназепам® как анксиолитик. Сроки были очень короткие для выезда делегации. Поразительно, но буквально за 2 дня удалось раздобыть достаточно большое количество Феназепама и договориться с таможенными службами о провозе этих ящиков с препаратами в Америку. Передо мной – соответствующие документы, у меня сохранились копии. И вот нам, группе специалистов, летящих на конгресс, было поручено связаться со спасательными службами Америки и передать эти препараты, рассказать о них. Что и было сделано.
П.М.: Надо было и с таможней американской договориться...
Ю.А.: Все в течение 2 дней. Мы впервые обратились к заместителю министра здравоохранения (им был В.К.Лепахин, а министром – Е.И.Чазов), который очень поддержал эту идею. И благодаря таким авторитетным покровителям мы передали препараты, привезли и Феназепам® в ампулах и таблетках – он использовался спасательными бригадами. У меня сохранилось письмо от имени губернатора Сан-Франциско Е.И.Чазову – губернатор благодарил за помощь. После конгресса меня пригласили выступить с соответствующими лекциями. Так препарат Феназепам® стал известен и в тот период использовался в Соединенных Штатах.
П.М.: Необыкновенная история! Ее мало кто знает, поэтому, думаю, она вызовет большой интерес у наших читателей. Еще один вопрос, может быть, не совсем относящийся к делу, но вызывающий мое любопытство. Помню Вас со значком лауреата Государственной премии. Я был тогда молодым психиатром, мы все боялись Вас о чем-либо спрашивать. Нам сказали, что это секретные разработки и все равно никто ничего не скажет (видимо, потому что там Министерство обороны было заинтересовано). Интересно, а у Вас были какие-то ограничения? Возможно, были работы, носящие секретный характер в плане поездок, контактов в советские времена? Ведь Вы свободно общались и разъезжали…
Ю.А.: Я могу Вам сказать (Вы ведь лично обо мне спрашиваете): у меня были определенные, я не хочу сказать ограничения, но трудности с оформлением, связанные с тем, что мне посчастливилось работать практически с первыми космонавтами.
П.М.: Как интересно! А там давали Феназепам®? Или это секрет? Или им ненужно было?
Ю.А.: Феназепам® – нет. Была аптечка космонавтов, она и сейчас есть. Я до сегодняшнего дня являюсь членом Главной медицинской комиссии по отбору космонавтов – это не секретные вещи. Но в тот период все, что было связано с космосом, не очень было известно за границей. Мне приходилось тогда рекомендовать целый ряд препаратов, в том числе и Феназепам®, потому что формировалась аптечка космонавтов. Прием любого препарата на орбите во время полета – это целая проблема, могли бы мешать побочные эффекты, скажем, миорелаксация. Дело в том, что на Земле у кандидатов, которые должны были лететь, индивидуальная чувствительность проверялась к каждому препарату, не только психотропному. Этим мы немножко занимались в Институте медико-биологических проблем под руководством академика Олега Георгиевича Газенко. Кстати, 12 декабря ему исполнилось бы 100 лет... О.Г.Газенко был уникальный человек, он уделял большое внимание фармакологии. Под его руководством создавалась аптечка космонавтов, она видоизменялась (и видоизменяется сейчас), но тем не менее каждый препарат, который туда входил, персонально для каждого кандидата проходил наземные исследования. 
П.М.: И завершающий вопрос. Сейчас, на Ваш взгляд, какова роль Феназепама в арсенале современного психиатра, работающего в пограничной психиатрии за стенами психиатрической больницы? Какое место данный препарат занимает, насколько он актуален и эффективен?
Ю.А.: Вы знаете, мне кажется, у нас сейчас немного перебарщивают с тем, что психотропные и сильнодействующие, как говорят, препараты должны выписываться только на специальных рецептах и только врачами-психиатрами. Мне кажется, в нашей большой стране этого не требуется – здесь психиатров не так уж и много, а пациентов достаточно. Поэтому выписывать такие препараты, наверное, могут и наши коллеги. Феназепам® – бензодиазепиновый транквилизатор, не попавший в список сильнодействующих препаратов, который законодательно на сегодняшний день в нашей стране существует. Поэтому Феназепам® на сегодняшний день могут выписывать врачи разных специальностей на обычном рецепте. Не знаю, как будет дальше…
П.М.: Это очень актуально в связи с дискуссией, которая разыгралась в последнее время, – могут ли врачи общей практики лечить, диагностировать депрессии, тревожные состояния?
Ю.А.: Это особый разговор.
П.М.: Понимаю. Это отдельная тема, вызывающая серьезные контраверсии. Тем не менее, Юрий Анатольевич, я должен Вам сказать, что врачам, не только молодым психиатрам, чрезвычайно интересно и поучительно услышать Ваш рассказ. Он говорит о том, что наша наука и в этой области всегда звучала на достаточно высокой ноте. Мы надеемся, данный пример послужит современным первопроходцам в создании новых эффективных психотропных и пограничных средств для лечения патологии. Огромное спасибо за то время, которое Вы нам уделили. И надеюсь, что Вы еще порадуете нас новыми рассказами, секретами о нашей психиатрии. Спасибо Вам!

Ю.А.: Спасибо.