Психиатрия Всемирная психиатрия
№02 2020

С 2012 года, когда Колорадо и Вашингтон начали процесс легализации марихуаны в рекреационных целях, такая тенденция нарастала. Уругвай в 2013 году стал первой страной, легализовавшей весь процесс – от производства до распространения, коммерческую реализацию и потребление. Канада последовала примеру в 2018 году. К январю 2020 года взрослое население одиннадцати штатов США, Уругвая и Канады имеют легальный доступ к марихуане в рекреационных целях, а другие страны начали процесс легализации, либо дискуссии о ней, как в случае Люксембурга и Новой Зеландии.
Каждый опыт легализации марихуаны отличается от других¹. Легализация в США и Канаде следует крайне коммерческой модели, в то время как легализация в Уругвае жестко регулируется и контролируется администрацией². Даже в Канаде имеются значительные различия в своде законов, которым каждая провинция предпочла следовать при легализации. Например, в некоторых канадских провинциях минимальным возрастом употребления является 18 лет, когда в других – 21 год.
Черты каждой стратегии легализации могли иметь различное влияние на ожидаемые результаты. Некоторые регуляторные стратегии увеличивают определенные нежелательные явления легализации, уменьшая при этом другие негативные влияния. Например, легализация марихуаны в Уругвае запрещает продажу пищевых продуктов с марихуаной, которые могли бы уменьшить интоксикации среди несовершеннолетних, но увеличить долю потребителей, курящих марихуану.
Таким образом, важно сравнивать эффекты различных моделей легализации марихуаны без допущения, что все опыты применения приведут к одному и тому же результату. Другими словами, важно максимально пользоваться преимуществами существующей разницы в разработке стратегий. Способ регулирования может привести к различным эффектам на общественное здоровье и другие целевые показатели, для которых разработана стратегия³.
Статья Hall и Lynskey⁴ упоминает несколько способов оценить влияние легализации рекреационного употребления марихуаны на общественное здоровье на основании опыта США. Авторы вносят весьма существенный вклад в обсуждение важности достижения соглашения по группе показателей, подлежащих мониторингу, возможно, объединив их в индекс для измерения их общего влияния на общественное здоровье⁵.
Они также советуют, чтобы оценка анализировала результаты  не только в краткосрочной перспективе, но и в долгосрочной. Например, они выделяют, что легализация может «способствовать тому, что больше взрослого населения будет употреблять марихуану более длительно в течение жизни». Будет необходимым продолжать отслеживать влияние длительного употребления на частоту травм и смертей от автомобильных аварий, а также посещений отделений неотложной помощи, связанных с употреблением марихуаны. Авторы также привлекают внимание к возможности, что легализация марихуаны станет национальной федеральной программой в США, которая уменьшит цены на марихуану, потому что эта индустрия попытается увеличить прибыль за счет увеличения размера рынка.
С целью оценить влияние текущего опыта легализации критически важно измерить эффекты как на общественное здоровье, так и на криминализацию потребителей и контакты с нелегальной деятельностью. Уругвайская модель регулирования оборота марихуаны является компромиссным вариантом между запретом и коммерциализацией, в котором государство навязывает жесткие правила: обязательная регистрация, максимальное количество марихуаны на потребителя (40 г в месяц и 480 г в год), запрет на рекламу, запрет продажи туристам, запрет пищевых продуктов с марихуаной. Эти ограничения были запланированы для управления потреблением и достижения целей общественного здравоохранения.
Уругвайская модель, ориентированная на государство, с жесткой регуляцией имела положительное влияние на контроль качества вещества, а также на контакт потребителей с нелегальной деятельностью. Доступные данные о частых потребителях марихуаны говорят, что уругвайцы отказались от prensado – нелегально продающаяся спрессованная марихуана низкого качества – и перешли на цветки. А также они уменьшили контакт с нелегальными торговцами и точками продажи. В этом смысле регуляторная система в Уругвае сделала употребление марихуаны безопасней, чем это было раньше⁵. Однако такие же ограничения могут поддерживать существование черного рынка, потому что многие потребители отказываются регистрироваться.
Среди целей, которые преследует легализация марихуаны, часто упоминается минимизация потребления среди молодежи (для примера, ознакомьтесь с Канадским актом по легализации марихуаны (Canadian Cannabis Act))⁶. 
В Уругвае на данный момент нет данных на основе контролируемых исследований о влиянии легализации на потребление марихуаны молодежью, но потребление марихуаны следи молодых людей увеличивалось до 2013 г., и эта тенденция, кажется, остается практически такой же после легализации⁷. Не принимая во внимание данные, почему мы должны ожидать уменьшения потребления среди подростков при легализации? Можно не согласиться с тем, что хоть и несовершеннолетние не имеют легального доступа, увеличение доступности марихуаны, вероятно, приведет к увеличению потребления среди молодежи.
Hall и Lynskey подчеркивают важность оценки эффектов легализации марихуаны на общественное здоровье. Я бы добавил, что важно оценить эффекты различных программ легализации по всем результатам, для достижения которых они были разработаны. При этом важно учитывать, что каждая модель легализации может улучшить одни результаты, ухудшив при этом другие.
С этой целью необходимо финансирование сбора высококачественных данных и проведение контролируемых исследований. Достижение соглашений по показателям, которые должны мониторироваться, будет крайне полезным, с целью разрешить сбор сравнительных данных в разных территориях, где происходит легализация. Сделав это, мы сможем оценить влияние различных программ и сделать вклад для более доказательных обсуждений обо всех за и против каждой модели.

Перевод: Шишорин Р.М. (Москва)
Редактура: к.м.н. Федотов И.А. (Рязань)

Queirolo R. The effects of recreational cannabis legalization might depend upon the policy model. World Psychiatry. 2020;19(2):195-196

DOI:10.1002/wps.20742