Психиатрия Всемирная психиатрия
№03 2020

Адаптация доказательных стратегий предотвращения самоубийств во время и после пандемии COVID-19 №03 2020

Номера страниц в выпуске:294-306
Резюме
Самоубийство можно предотвратить. Тем не менее, каждый год в мире в результате самоубийств умирает 800 000 человек. Хотя имеются данные, указывающие на то, что уровень самоубийств снижается во время кризисов, ожидается, что он возрастет, как только непосредственный кризис пройдет. Пандемия COVID-19 влияет на факторы риска и защитные факторы в отношении самоубийства на каждом уровне социально-экологической модели. Экономический спад, рост препятствий для получения доступа к медицинскому обслуживанию, расширение доступа к средствам осуществления самоубийства, неприемлемые сообщения в средствах массовой информации – на социальном уровне; деприоритизация психического здоровья и профилактической деятельности – на уровне общества; межличностные конфликты, пренебрежение и насилие – на семейном уровне; безработица, бедность, одиночество и безнадежность – на индивидуальном уровне: все эти факторы способствуют росту депрессии, тревоги, посттравматического стрессового расстройства, злоупотребления алкоголем, употребления психоактивных веществ и, в конечном счете, суицидального риска. Самоубийства следует предотвращать путем усиления универсальных стратегий, направленных на все население, включая снижение безработицы, нищеты и неравенства; приоритет доступа к психиатрической помощи; ответственное освещение в средствах массовой информации с информацией об доступных систем поддержки; предотвращение увеличения потребления алкоголя; и ограничение доступа к средствам осуществления суицида. Селективные вмешательства должны быть по-прежнему направлены на известные группы риска, находящиеся в неблагоприятном социально-экономическом положении, а также на новые группы, такие как работники служб оперативного реагирования и медицинский персонал, а также на лиц, потерявших близких из-за COVID-19, которые были лишены возможности проститься с близкими и присутствовать на похоронах. Индикативные стратегии предотвращения самоубийств, ориентированные на лиц, проявляющих суицидальное поведение, должны быть сосредоточены на доступных фармакологических и психологических методах коррекции психических расстройств, обеспечивая надлежащее последующее наблюдение и цепь оказания помощи за счет более широкого использования телемедицины и других цифровых средств. Научное сообщество, медицинские работники, политики и лица, принимающие решения, найдут в этой работе систематическое описание последствий пандемии для риска самоубийств на уровне общества, сообществ, семейном и индивидуальном уровнях, а также обзор того, как следует адаптировать доказтельные вмешательства по предотвращению самоубийств. Необходимо исследовать, какие адаптации эффективны и в каких условиях.

Ключевые слова: Суицид, суицидальное поведение, психическое здоровье, COVID-19, социально-экологическая модель, универсальная профилактика, селективная профилактика, индикативная профилактика.
Каждый год приблизительно 800 000 человек умирают в результате самоубийства1, с частотой 10,5 на 100 000 населения (мужчины: 13,7 на 100 000; женщины 7,5 на 100 000)2. Это оценка меньше реальных значений в силу различий в методах мониторинга и регистрации смертей, а также культуральных факторов2. Самоубийство является второй ведущей причиной смерти среди людей в возрасте от 15 до 
24 лет во всем мире, и на каждую смерть от самоубийства приходится от 10 до 20 суицидальных попыток1,3.
Сообщалось, что во время стихийных бедствий, войн или эпидемий, таких как эпидемия тяжелого острого респираторного синдрома (ТОРС), уровень самоубийств может снижаться на некоторое время4-6. Однако после того, как проходит непосредственный кризис, уровень самоубийств увеличивается4,6. Пандемия COVID-19 представляет собой особую проблему для людей во всем мире, поскольку она затрагивает как физическое, так и психическое здоровье7-15, экономику16 и социальную жизнь17,18.
Социальное дистанцирование19,20, меры изоляции21, проблемы с работой22 и закрытие школ23,24 внезапно изменили социальную жизнь и повседневный распорядок дня. Основным эффектом этих мер стало сокращение социальных контактов с последующим увеличением социальной изоляции и чувства одиночества, что, в свою очередь, связано с повышенной тревожностью, депрессией и суицидальным поведением25,26.
Несмотря на то, что были отмечены некоторые положительные последствия, пребывания дома, такие как улучшение пищевых привычек и увеличение часов сна27, сообщается, что ограничения передвижения, направленные на прекращение распространения вируса, вызывают во всем мире рост семейных проблем и домашнего насилия28,29. В систематическом обзоре30 было показано, что семейные конфликты являются наиболее распространенным провоцирующим фактором суицидальных действий среди детей. 
В Соединенном Королевстве сообщалось о высокой распространенности жертв домашнего насилия среди людей, обращающихся за лечением по поводу самоповреждений31. Кроме того, было установлено, что насилие над сексуальным партнёром32 и жестокое обращение с детьми и пренебрежение ими33 связаны с попытками самоубийства.
В результате карантина и других мер общественного здравоохранения, принятых во многих странах, ожидается возникновение глобального экономического кризиса, не менее сильного, чем кризис 2008 г.16 Согласно прогнозам, уровень безработицы в Европейском союзе вырастет с 6,7% в 2019 г. до 9% в 2020 г.34. В США более 20 миллионов человек потеряли работу в апреле 2020 г. Уровень безработицы вырос до 14,7%, в то время как в феврале 2020 г., до распространения вируса в стране, он составлял 3,5%35.
По данным Организации Объединенных Наций, пандемия поразила Латинскую Америку и страны Карибского бассейна в период, когда их экономика уже была слабой и обремененной долгами36. Соответственно, в 2020 г. прогнозируется увеличение уровня безработицы на 3,4% (с исходно высоких 8,1% в 2019 г.), что приведет к увеличению числа людей, живущих в бедности или крайней нищете, на 44,7 млн человек. Кроме того, по меньшей мере 11 млн человек из Восточной Азии и Тихоокеанского региона окажутся в бедности37, а 27 млн человек из Африки столкнутся с крайней нищетой38.



Имеются убедительные доказательства наличия связи между экономическими кризисами и ростом числа самоубийств, особенно в странах с высоким уровнем дохода, таких как страны Европы и Северной Америки39, а также среди мужчин трудоспособного возраста или безработных40. Анализируя данные за период с 1970 по 2007 г. по 26 странам Европейского Союза, было подсчитано, что каждый прирост уровня безработицы на 1% связан с ростом числа самоубийств на 0,79% в возрасте до 65 лет, при этом число потенциальных преждевременных смертей составляет от 60 до 55041. Оценка последствий рецессии COVID-19 позволяет прогнозировать рост числа самоубийств в США на 3,3-8,4%42. Однако предыдущие исследования также показывают, что меры поддержки от государства могут уменьшить влияние безработицы и экономических кризисов на уровень самоубийств41,43.
По данным Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ)44, по состоянию на 30 августа 2020 г. во всем мире было зарегистрировано более 838 000 подтвержденных смертей, связанных с COVID-19. Согласно другим анализам предполагается, что реальное число погибших в результате пандемии превосходит данные официальной статистики45-47. Смерти от COVID-19 приводят к избытку тяжелых утрат из-за частых множественных смертей в пределах одной семьи, а также невозможности посетить умирающего и оказать ему помощь или даже присоединиться к похоронным или ритуальным церемониям из-за запрета массовых собраний48. Многочисленность смертей и тот факт, что смертность от COVID-19 в основном затрагивает пожилых людей, могут вызвать в обществе безразличие и тенденцию к игнорированию глубокой боли и страдания семей, потерявших близких, что еще больше усугубляет горе.
Отчеты, предсказывающие рост числа самоубийств, а также проблем с психическим здоровьем, требуют принятия соответствующих мер во время и после кризиса9,49-53. Самоубийство – это неестественная смерть, которую можно предотвратить с помощью доказательных методов54
Однако необходим широкий подход в соответствии с социально-экологической моделью55.
Целью настоящей работы является систематическая оценка влияния пандемии COVID-19 на факторы риска и защитные факторы в отношении самоубийства на уровне общества, сообществ, семейном и индивидуальном уровнях. Рекомендуется корректировка доказательных универсальных, селективных и индикативных стратегий предотвращения самоубийств для предоставления рекомендаций клиницистам, государственным специалистам в области психического здоровья, политикам и лицам, ответственным за принятие решений.

ВЛИЯНИЕ ПАНДЕМИИ COVID-19 НА ФАКТОРЫ РИСКА И ЗАЩИТНЫЕ ФАКТОРЫ В ОТНОШЕНИИ САМОУБИЙСТВ

Согласно ВОЗ, факторы риска и защитные факторы в отношении суицидального поведения подразделяются в соответствии с социально-экологической моделью на четыре уровня: уровень общества в целом, уровень сообществ, семейный и индивидуальный55.
Пандемия COVID-19, вероятно, по-разному влияет на факторы риска и защитные факторы. Некоторые факторы риска, такие как семейная история самоубийств55, вообще не будут затронуты. Многие модифицируемые факторы риска могут усугубляться, что приводит к увеличению риска самоубийств с течением времени56. Распространенность стресса, нарушений сна, тревожности, депрессии, злоупотребления алкоголем и наркотиками, а также самоубийств как их крайних последствий, вероятно, возрастет17,57,58. Финансовые проблемы и беспокойство по поводу неопределенного будущего и безработицы также будут способствовать росту числа самоубийств16,17,53.
Были описаны защитные факторы в отношении суицида, такие как эффективная психиатрическая помощь; прочные личные взаимоотношения; поддержка социальной группы; наличие жизненно важных умений, навыков; способность адаптироваться; использование позитивных стратегий преодоления трудностей, и религиозные или духовные верования55,59.



 Защитные факторы могут быть подвержены положительному или отрицательному влиянию в зависимости от экономических и социальных действий, которые будут предприняты политиками и лицами, ответственными за принятие решений, в ответ на пандемию COVID-19. Стратегии могут иметь различную эффективность в различных регионах или странах. При наличии адекватных и эффективных ответных мер, пандемия может даже дать возможность укрепить усилия по предупреждению самоубийств50,52.
Ожидаемые последствия пандемии для каждого фактора риска и защитного фактора на социальном уровне, уровне сообществ, семейном и индивидуальном уровнях кратко изложены в табл. 1–4.

ДОКАЗАТЕЛЬНЫЕ СТРАТЕГИИ ПРЕДОТВРАЩЕНИЯ САМОУБИЙСТВ ВО ВРЕМЯ ПАНДЕМИИ COVID-19

Чаще всего для классификации вмешательств, направленных на предотвращение суицида, используется универсально-селективно-индикативная модель (USI), в которой различные группы населения подразделяются в зависимости от уровня суицидального риска60,61.
Универсальные стратегии предотвращения самоубийств направлены на каждого человека в определенной популяции (например, нация, страна, местное сообщество). Они направлены на повышение осведомленности о самоубийствах и психическом здоровье; устранение барьеров для оказания медицинской помощи; на стимулирование активного обращения за медицинской помощью; и на усиление защитных факторов, таких как социальная поддержка и навыки совладания, а также снижение последствий экономических спадов. Примерами универсальных мер вмешательства являются информационно-просветительские кампании и образовательные программы, ограничение доступа к средствам осуществления самоубийства, рекомендации для ответственного освещения в средствах массовой информации и правительственные меры по преодолению экономических кризисов.
Селективные стратегии предотвращения самоубийств предназначены для конкретных групп, которые характеризуются повышенной предрасположенностью к суицидальному поведению, таких как люди с психическими расстройствами; злоупотребляющие алкоголем и наркотиками; заключенные; жертвы физического и сексуального насилия; членов ЛГБТК-сообщества (лесбиянок, геев, бисексуалов, трансгендеров и квиров); мигранты; и лица, потерявшие близких. Скрининговые программы в медицинских или других учреждениях, обучение персонала первичного звена здравоохранения, психологическая поддержка и коррекция проблем, связанных с психическим здоровьем и злоупотреблением психоактивными веществами у людей, которые еще не проявляют признаков суицидальных наклонностей – все это считается селективными мерами предотвращения самоубийств.
Индикативные стратегии предотвращения самоубийств ориентированы на лиц группы высокого риска, проявляющих признаки суицидального поведения, и направлены на своевременную и надлежащую оценку риска самоубийства и борьбу с ним с помощью индивидуального сопровождения, направления на психиатрическое лечение и уход, мероприятий по обучению навыкам, и групп поддержки.



 К числу наиболее эффективных мер предотвращения самоубийств относятся: ограничение доступа к средствам осуществления суицида; меры, направленные на снижение злоупотреблением алкоголем; программы повышения осведомленности, проводимые в учебных заведениях; фармакологическое и психологическое лечение депрессии; цепь оказания помощи (chain of care) и последующего наблюдения за лицами, находящимися в группе риска; ответственное освещение в средствах массовой информации; и политические меры по снижению последствий экономических спадов55,62,63. Другие мероприятия, такие как обучение персонала первичного звена, также теоретически обоснованы, даже если убедительных доказательств их эффективности в снижении суицидального поведения пока нет64.
Все превентивные стратегии требуют корректировки и адаптации в свете новых трудностей, вызванных пандемией COVID-19.

Универсальные вмешательства

Снижение последствий безработицы, бедности и неравенства
Безработица, бедность и неравенство представляют собой основные факторы суицидального риска, которые значительно усугубляются нынешним глобальным кризисом. Исследования, проведенные в странах с высоким уровнем дохода по вопросу о связи между политикой социальной защиты и уровнем самоубийств65, показывают, что различные стратегии могут оказывать различное воздействие.
Активная политика на рынке труда, включая помощь в поиске работы, профессиональную подготовку и субсидируемую занятость, оказывает положительное влияние на здоровье и качество жизни66. Более конкретно, на индивидуальном уровне программы помощи в поиске работы, включающие в себя психологические компоненты, такие как повышение уверенности в себе и самоэффективности, оказывают положительное влияние на психическое здоровье, например, снижают депрессию, тревогу и симптомы дистресса. На национальном уровне было показано, что увеличение государственных расходов на активную политику на рынке труда снижает влияние безработицы на уровень самоубийств41,67,68. Было подсчитано41, что повышение инвестиций в эту политику на каждые 10 долларов США на человека, снижает влияние безработицы на самоубийства на 0,038%. В другом исследовании сообщалось, что такая же сумма увеличенных расходов соответствовала бы снижению на 0,026% уровня самоубийств среди мужчин67. Если бы расходы на активную политику на рынке труда превышали 190 долларов США на человека в год, рост безработицы не оказывал бы никакого влияния на уровень самоубийств41. Эти выводы свидетельствуют о необходимости принятия конкретных правительственных мер.
Было установлено, что выплата предельно допустимого пособия по безработице в США ассоциировалась со снижением влияния экономического спада на уровень самоубийств69. Аналогичным образом, в европейских странах система защиты от безработицы, как сообщалось, снижает негативное воздействие безработицы на уровень самоубийств70. В такой ситуации принятие политики, связанной с гарантированным базовым доходом (universal basic income – UBI), во время и после пандемии COVID-19 может значительно снизить ее социальные и психологические издержки. Гарантированный базовый доход (UBI) определяется как «периодическая денежная выплата, безоговорочно предоставляемая всем в индивидуальном порядке, без проверки материального положения и без необходимости выполнения работы»71. Было установлено, что вмешательства, в ходе которых отдельные лица или семьи безоговорочно обеспечивались достаточным денежным пособием, оказывают положительное влияние на участие в образовательных программах и на некоторые исходы в области здравоохранения, включая психическое здоровье72,73. В Индонезии было установлено, что программа денежных переводов, предусматривающая выделение от 39 до 220 долларов на человека в год, снижает ежегодный уровень самоубийств на 0,36 на 100 000 человек, что соответствует снижению на 18%74.
Потеря жилья может стать значимым триггером для суицидального кризиса. Например, число самоубийств, связанных с выселением и лишением права выкупа, удвоилось в период с 2005 по 2010 г., во время жилищного кризиса в США75, и значительно способствовало росту числа самоубийств76. Как сообщается, жилищные меры, такие как переселение обездоленных людей в более благополучные районы или улучшение материально-бытовых условий, успешно помогают уменьшить проблемы, связанные с психическим здоровьем77. Во время пандемии в некоторых странах применялась политика субсидирования расходов на оплату жилья, и ее влияние на психическое здоровье должно быть оценено.

Ограничение доступа к средствам осуществления суицида
Достоверных данных о методах самоубийства имеется немного. В одном глобальном обзоре78 были показаны несколько различий в предпочтительных средствах самоубийства между странами и даже между различными регионами одной и той же страны, причем наиболее часто используемыми методами были повешение, самоотравление и применение огнестрельного оружия. В недавнем систематическом обзоре79 16 исследований было подтверждено, что повешение (81,3%), применение огнестрельного оружия (56,3%), отравление/передозировка (43,7%) и прыжки с высоты (18,7%) являются наиболее распространенными зарегистрированными методами самоубийства.
В большинстве европейских стран повешение считается преобладающим способом самоубийства. На самоотравление пестицидами приходится около 20% самоубийств во всем мире и 48,3% самоубийств в странах с низким и средним уровнем дохода в западной части Тихоокеанского региона80. С применением огнестрельного оружия осуществляется 50,5% самоубийств в США, далее следуют удушение (28,6%) и самоотравление (12,9%)81. Хотя прыжок с высоты в большинстве стран являются относительно редким методом самоубийства, он играет важную роль в условиях больших городов, таких как Гонконг, Сингапур, Люксембург и Мальта78,82,83, и считается высоколетальным методом84.
Ограничение доступа к средствам осуществления суицида реализуется через различные точки приложения, такие как: ограничения в размере упаковок лекарств; использование антидепрессантов, которые не опасны при передозировке; техника безопасности и более безопасный дизайн помещений для больниц и тюрем (например, не носить ремни или обувь со шнурками, минимизировать количество точек, доступных для повешения); более строгое законодательство в отношении огнестрельного оружия; установка барьеров и защитных сеток на местах возможных прыжков; и ограничение доступа к высоколетальным пестицидам62,85. Эффективность этих стратегий подтверждается убедительными доказательствами63. Планируемые суицидальные действия могут быть отложены, если люди лишены возможности реализовать выбранный метод, что увеличивает вероятность предотвращения самоубийств86. Более того, при импульсивных суицидальных актах люди склонны использовать наиболее легкодоступный метод. Если в такой ситуации доступных смертельных методов нет, то суицидальный кризис может пройти, либо использование менее смертельного метода может привести к несмертельным исходам.
Во время пандемии COVID-19 следует усилить политику, ограничивающую доступ к средствам осуществления самоубийства. Возможно, что увеличение накопления медикаментов происходит для того, чтобы подготовиться к их потенциальному дефициту87. Кроме того, может иметь место увеличение закупок огнестрельного оружия из-за опасений по поводу роста преступности, вызванного пандемией88,89.
Правительствам на национальном и региональном уровнях рекомендуется ограничить и усилить контроль за продажей смертоносных средств осуществления самоубийств, таких как огнестрельное оружие и пестициды. Кроме того, следует рассмотреть возможность временного ограничения количества некоторых лекарств (например, анальгетиков), продаваемых одному человеку. Важное значение имеют стратегии и политика информирования общественности, направленные на обеспечение или усиление безопасного хранения в домашних условиях огнестрельного оружия и медикаментов, а также пестицидов на складах90. Следует повысить осведомленность общественности путем информирования о важности ограничения доступа к средствам осуществления суицида49.

Меры, направленные на снижение злоупотреблением алкоголем
Существуют доказательства того, что употребление алкоголя связано с повышенным риском суицидального поведения91-93. Было показано, что сокращение пагубного употребления алкоголя с помощью политики и различных вмешательств эффективно снижает уровень самоубийств94,95, особенно среди мужчин. Лучшим примером, вероятно, была реструктуризация бывшего Советского Союза (перестройка), когда были введены жесткие ограничения на употребление алкоголя: в период с 1984 по 1990 г. уровень самоубийств среди мужчин снизился на 32% по сравнению с 8% в Европе96.
Глобальная стратегия ВОЗ по сокращению вредного употребления алкоголя определила десять областей для национальных действий: лидерство, информированность и приверженность; ответные меры служб здравоохранения; действия по месту жительства; политика и контрмеры в отношении управления транспортными средствами в состоянии алкогольного опьянения; доступность алкогольных напитков; маркетинг алкогольных напитков; ценовая политика; сокращение негативных последствий употребления спиртных напитков и алкогольной интоксикации; сокращение воздействия на здоровье населения алкогольных напитков, произведенных незаконно или неорганизованным сектором; а также мониторинг и эпиднадзор97.
Психосоциальные кризисы, вызванные пандемией COVID-19, такие как семейные конфликты, безработица и финансовые проблемы, могут спровоцировать злоупотребление алкоголем, что, в свою очередь, повышает суицидальный риск за счет усиления импульсивности, агрессивности, одиночества и безнадежности98.
Правительствам на национальном и региональном уровнях рекомендуется следить за потреблением алкоголя во время пандемии; повышать осведомленность общественности о негативных последствиях употребления алкоголя; развеивать миф о том, что потребление алкоголя может защитить от инфекции COVID-1999; и при необходимости ограничивать доступность алкоголя.
Увеличение числа последующих консультаций лиц, подверженных риску злоупотребления алкоголем, пропаганда умеренного употребления алкоголя49, и онлайн-инструменты мониторинга потребления алкоголя могут противодействовать росту вредного употребления алкоголя.

Информирование общественности о психическом здоровье и суициде
За последние десятилетия общественное мнение изменилось, о чем свидетельствуют повышение уровня грамотности в области психического здоровья и более высокая расположенность к принятию профессиональной помощи при проблемах, связанных с психическим здоровьем100. Это, скорее всего, по крайней мере частично связано с международными, национальными и местными кампаниями по повышению осведомленности о психическом здоровье. Тем не менее, аналогичного улучшения в отношении стигматизации и дискриминации, связанных с проблемами психического здоровья, не наблюдается100,101.
В результате растущей обеспокоенности последствиями пандемии COVID-19 для психического здоровья международные организации, такие как ВОЗ102 и Организация Объединенных Наций103, а также национальные и местные органы власти104,105 выделяют ресурсы и издают рекомендации с целью укрепления психического здоровья и повышения осведомленности о потенциальном росте проблем, связанных с психическим здоровьем, и суицидов во время пандемии.
Помимо повышения уровня знаний и грамотности в области психического здоровья, ключевые аспекты ресурсов по профилактике самоубийств должны способствовать усилению возможностей населения в плане выработки навыков совладания с трудностями путем предоставления полезных советов, поощрения поведения, направленного на поиск помощи, и предоставления доступной информации о том, где можно получить помощь.

Вмешательства, проводимые на базе учебных заведений
Молодые люди являются группой риска в отношении совершения самоубийства. Во всем мире самоубийство является второй ведущей причиной смерти среди лиц в возрасте от 15 до 24 лет1. Данные свидетельствуют о том, что 13,4% детей и подростков имеют диагностированное психическое расстройство106. Гораздо большее число молодых людей сообщают о таких симптомах, связанных с психическим здоровьем, как депрессия или тревога (30,4% и 23,3% соответственно)107,108.
Убедительные доказательства эффективности вмешательств, проводимых на базе учебных заведений, были продемонстрированы в усилении поведения, направленного на поиск помощи109,110, повышении осведомленности о психическом здоровье и факторах риска, и защитных факторах в отношении самоубийства110-113, а также снижении частоты попыток самоубийства и выраженных суицидальных мыслей111,113.
Во время пандемии COVID-19 учебные заведения часто закрывались или физическая посещаемость существенно снизилась, что привело к сокращению или полному прекращению вмешательств в области психического здоровья, проводимых на базе учебных заведений23,24,114. Школы играют важную роль в социальном развитии детей и подростков. Во время пандемии существенно пострадали отношения со сверстниками, которые важны для развития самостоятельности и независимости в подростковом возрасте. Более широкое использование социальных сетей, заменяющее реальные отношения со сверстниками, может привести к патологическому использованию интернета115, более высокому риску кибербуллинга116 и другим негативным последствиям для здоровья, таким как тревога, депрессия и суицидальные наклонности117. Чувство тревоги и дистресс может также возникнуть как следствие неопределенности в отношении выпускных экзаменов и будущего открытия школы.
Правительствам на национальном и региональном уровнях рекомендуется возобновить вмешательства, проводимые на базе учебных заведений, как только они снова откроются. Следует увеличить доступность онлайн-ресурсов по вопросам психического здоровья молодежи, таких как сети/телефоны доверия и информирование о том, как получить поддержку. Кроме того, учителям и родителям рекомендуется обсуждать с детьми и подростками пандемию и чувства, связанные с ней.

Ответственное освещение в средствах массовой информации
Безответственное освещение в средствах массовой информации может способствовать суицидальному поведению за счет придания суицидам сенсационного характера или чрезмерного внимания к зрелищным самоубийствам118,119. Однако защитное действие может быть достигнуто путем ответственного освещения самоубийств, а также путем просвещения общественности63,120.
Основные принципы ответственного освещения в средствах массовой информации включают в себя отказ от превращения суицида в сенсацию или выставления его в качестве нормального события, особенно при освещении самоубийств знаменитостей; ограничение описания методов и мест его совершения; отказ от показа фотографий, видео и ссылок в социальных сетях; а также предоставление информации об эффективности профилактики самоубийств и о том, где можно получить помощь121.
Во время пандемии COVID-19 при сообщении о повышенном риске самоубийств, уровне самоубийств или конкретном самоубийстве, особенно если оно связано с пандемией, следует учитывать определенные дополнительные соображения122. В этом смысле следует избегать чрезмерного упрощения вопроса и спекуляций по поводу того, что является причиной конкретного суицидального акта. Вместо этого общественность должна быть информирована о сложности суицидального поведения, в котором взаимодействуют биологические, психологические, социальные и средовые факторы, а также о возможностях профилактики и лечения.
Во время пандемии рекомендуется повысить осведомленность журналистов о существующих рекомендациях ВОЗ по ответственному освещению событий в средствах массовой информации121, а также разработать и распространить адаптированные на местном уровне рекомендации по снижению превращения самоубийств, особенно если они связаны с пандемией, в сенсации49,122.
Время, затрачиваемое на поиск информации в СМИ, может значительно увеличиваться во время кризисных событий, и это увеличение воздействия средств массовой информации, как было показано, усиливает дистресс. Таким образом, рекомендуется ограничить воздействие средств массовой информации во время пандемии123.

Доступ к медицинскому обслуживанию
Надлежащая и доступная помощь при психических расстройствах, употреблении психоактивных веществ и соматических заболеваниях эффективна в снижении риска самоубийств55,124. Из-за возросшего давления на систему здравоохранения во время пандемии COVID-19 адекватная помощь при психических расстройствах может быть исключена из числа приоритетных тем. Дополнительное сокращение доступа, вероятно, связано с закрытием частных учреждений и увеличением числа отпусков по болезни специалистов в области психического здоровья.
Проблемы с психическим здоровьем и суицидальное поведение среди медицинских работников «на передовой», служб оперативного реагирования (например, операторов скорой помощи), и других медицинских работников во время пандемии могут усиливаться из-за их решающей роли, связанной с высоким стрессом5,17,125-129.
Необходимы меры по оказанию финансовой поддержки службам охраны психического здоровья, обеспечению их доступности, увеличению численности персонала, развитию цифровых услуг и предоставлению инструментов для самопомощи в режиме онлайн. Кроме того, местным системам здравоохранения рекомендуется планировать и корректировать распределение ресурсов для поддержания или улучшения лечения и последующего наблюдения за пациентами с психическими расстройствами, а также внедрять и укреплять использование телемедицины52,130.

Селективные вмешательства

Обучение персонала первичного звена 
Обучение персонала первичного звена – это широко используемая стратегия снижения риска самоубийств64, даже если данные, подтверждающие эффективность этой стратегии, в основном получены в неконтролируемых исследованиях131. Она включает в себя обучение ключевых фигур, таких как учителя, сотрудники служб оперативного реагирования или менеджеры по персоналу, для выявления лиц, склонных к самоубийству, и направления их в соответствующие службы55,64.
Большинство уже обученного персонала первичного звена, вероятно, принадлежит к работникам «на передовой» (например, врачи общей практики, медсестры, полицейские), и по этой причине они постоянно заняты экстренной борьбой с вирусом или даже болеют сами. С другой стороны, персонал первичного звена, относящийся к общей популяции (например, представители духовенства, учителя), из-за мер изоляции могут быть лишены возможности выявлять лиц, склонных к самоубийству, и взаимодействовать с ними. Кроме того, снижение доступности персонала первичного звена может быть результатом приостановки или сокращения их обучения во время пандемии COVID-19.
Во время пандемии следует обеспечить непрерывное обучение в режиме онлайн или очно в соответствии с местными правилами, касающимися соответствующей социальной дистанции. Также рекомендуется принять меры по увеличению числа волонтеров для участия в этих программах. Успешными примерами адаптации стандартных программ обучения персонала первичного звена к текущей ситуации являются Alliance Project132 и the Zero Suicide Alliance133, которые предлагают краткосрочные онлайн-тренинги. The Mental Health First Aid134 – это австралийская программа обучения персонала первичного звена, которая превратилась в глобальную инициативу и теперь организует онлайн-курсы. Она доказала свою эффективность в улучшении знаний, отношения и помогающего поведения по отношению к взрослым с проблемами в сфере психического здоровья135.

Вмешательства в группах риска
Считается, что лица с психическими расстройствами наиболее выраженно подвержены влиянию психосоциальных последствий пандемии136-138, и из-за существующей связи между психическими расстройствами и поведением, связанным с риском для здоровья (например, курение, ожирение, употребление алкоголя, низкая приверженность мерам предосторожности), они также подвергаются повышенному риску заражения и его осложнений. Информационно-пропагандистские вмешательства и более тщательное последующее наблюдение за пациентами с тяжелыми психическими расстройствами могут позволить повысить приверженность к лечению, а также могут помочь своевременно выявлять и вмешиваться при неотложных ситуациях, связанных с проблемами в сфере психического здоровья. Создание социальных (онлайн) сетей может обеспечить адекватную социальную поддержку и снизить последствия временной недоступности очных общественных услуг.
Помимо увеличения уровня безработицы42,139, настоящий глобальный кризис усугубляет существующее социально-экономическое неравенство. Действительно, было установлено, что мигранты, различные культуральные и этнические меньшинства, а также социально-экономические группы, находящиеся в неблагоприятном положении, в меньшей степени способны придерживаться рекомендации «оставайтесь дома»140 и, следовательно, в большей степени подвержены воздействию вируса141-143. Эти группы в значительной степени совпадают с группами повышенного риска самоубийства.
В отношении этих уязвимых групп населения необходимо проведение специальных вмешательств, направленных на расширение доступа к медицинскому обслуживанию и сокращение социально-экономического неравенства с помощью политики в области рынка труда и социального обеспечения. Усиление службы кризисных телефонов доверия может также иметь решающее значение для своевременного выявления и вмешательства при возникающих психосоциальных кризисах, потенциально ведущих к суицидальному поведению.
Другим важным следствием этого глобального кризиса является рост домашних конфликтов и насилия, а также конфликтов и насилия над сексуальным партнёром29. Необходимо принятие мер общественного здравоохранения по предотвращению домашнего насилия, которые должны быть адаптированы к нынешней ситуации144. Следует использовать методы наблюдения с помощью текстовых сообщений, скрытых уведомлений на смартфонах или другие методы, позволяющие жертвам домашнего насилия безопасно обращаться за помощью. Данные полиции и медицинских служб могут быть использованы, в соответствии с местным законодательством, для своевременного выявления лиц в зоне риска. Адекватное наблюдение должно обеспечиваться путем проведения регулярных опросов и дистанционных консультаций с системой здравоохранения. Для снижения и предотвращения негативного воздействия на психическое здоровье жертвы домашнего насилия и насилия со стороны сексуального партнера должны быть направлены на доказательные вмешательства, например, основанные на когнитивно-поведенческой терапии, проводимые онлайн или очно145.
Пациенты с COVID-1910,146 и медицинские работники «на передовой»147,148 также особенно уязвимы к негативным психологическим исходам. Поэтому необходимо проводить вмешательства по повышению осведомленности о психическом здоровье, развитию эффективных навыков совладания, уменьшению первичных и вторичных симптомов посттравматического стрессового расстройства (ПТСР) и снижению социальной изоляции. Следует планировать обследования на предмет оценки психического здоровья и обеспечивать направление на доказательное лечение.
Перенести потерю близких, умерших от COVID-19, может быть очень сложно149-152. Травматическая смерть, отсутствие подготовки к ней и низкая социальная поддержка153,154 были описаны как факторы риска затяжной реакции горя, которая, в свою очередь, приводит к повышенному риску суицидального поведения независимо от других психических расстройств, таких как большое депрессивное расстройство и ПТСР155,156.
Наконец, описанное ранее влияние пандемии в виде роста социальной изоляции и одиночества становится особенно тревожным в случае пожилых людей. В недавнем исследовании157 было показано, что пребывание в возрастном периоде от 59 до 80 лет в значительной степени ассоциировалось с более высокими уровнями депрессии, тревоги и симптомов ПТСР во время пандемии по сравнению с более молодыми возрастными группами. Телефонные звонки и онлайн-платформы могут представлять собой ценные инструменты для снижения чувства одиночества и социальной изоляции, даже если среди пожилых людей существует неравенство в доступе к цифровым ресурсам или уровне грамотности, необходимой для их использования158.

Индикативные вмешательства

Лечение психических расстройств
Существуют убедительные доказательства эффективности фармакологического и психологического лечения психических расстройств с целью снижения суицидального поведения55,63,159-163. В национальных и региональных фармакоэпидемиологических исследованиях демонстрируется протективный эффект назначения антидепрессантов в отношении суицида164. Сообщалось, что антидепрессанты уменьшают суицидальные мысли и поведение у взрослых и пожилых пациентов165,166. В литературе систематически сообщается об антисуицидальных эффектах лития, как в клинических выборках, так и в общей популяции167,168. Другие стабилизаторы настроения, такие как вальпроаты, ламотриджин и карбамазепин, также могут оказывать антисуицидальное действие169. Сообщалось, что антипсихотики второго поколения эффективны в снижении суицидального риска у пациентов с шизофренией170-172. Многообещающие результаты173,174 сообщаются в отношении применения кетамина: было обнаружено, что однократная инфузия быстро уменьшает суицидальные мысли в течение от одного дня и до одной недели у депрессивных пациентов с суицидальными мыслями175, однако еще не оценены долгосрочные эффекты.
Касаемо психотерапевтических методов сообщалось, что индивидуальная когнитивно-поведенческая терапия значительно снижает суицидальные мысли и поведение по сравнению со стандартным лечением162,176. В недавнем метаанализе177 было установлено, что диалектическая поведенческая терапия эффективна в снижении суицидального поведения и повторных попыток, особенно у женщин с пограничным расстройством личности. Было показано, что в отношении предотвращения суицидальных мыслей и поведения эффективны краткосрочные вмешательства, направленные на выявление настораживающих признаков, развитие навыков совладания и усиление доступности социальной поддержки, профессиональной помощи, а также планирования выхода из кризисных ситуаций178,179. Рандомизированное контролируемое исследование краткосрочного вмешательства и контакта (brief intervention and contact, BIC), реализованное в рамках многоцентрового интервенционного исследования ВОЗ по суицидальному поведению (WHO Multisite Intervention Study on Suicidal Behaviours, SUPRE-MISS), показало значительное снижение самоубийств после 18-месячного последующего наблюдения по сравнению со стандартным лечением180.
Во время пандемии COVID-19 на доступность лечения влияют карантинные мероприятия, поскольку частные учреждения и другие психиатрические службы могут быть закрыты181. Могут иметь место усиление выраженности таких симптомов психических расстройств, как тревога, депрессия и ПТСР, среди психиатрических пациентов, а также увеличение числа психических расстройств в общей популяции, включая сотрудников служб оперативного реагирования13,14,17,49,182. Следовательно, может возрасти уровень суицидального поведения9.
В связи с вероятным ростом психических расстройств специалистам, предоставляющим услуги в области психического здоровья, рекомендуется продолжать лечение и обследования лично (если это возможно) или онлайн, а также увеличить обследование лиц из группы риска49. Местным и национальным системам здравоохранения следует предоставлять рекомендации для дистанционного обследования при психических расстройствах и определения риска самоубийства. Поскольку люди, не получающие лечения, имеют более высокий риск самоубийства55,183, следует обеспечить надлежащую помощь при тревожных, депрессивных симптомах, симптомах ПТСР, алкогольной и наркотической зависимости, психотических и других психических расстройствах. Кроме того, следует предлагать онлайн вмешательства для лечения психиатрических симптомов.

Цепь оказания помощи и последующего наблюдения
Цепь оказания помощи – это интегрированная модель, в которой эффективность оказания медицинской помощи обеспечивается общей координацией между различными службами и мероприятиями184. В этой модели первичная медико-санитарная помощь, больницы и общественные службы связаны и интегрированы за счет местных соглашений с целью создания путей выявления, лечения и ведения конкретных заболеваний или длительных состояний.
Было показано, что непрерывная и функционирующая цепь оказания помощи с адекватным последующим наблюдением за пациентами эффективна в снижении самоубийств для лиц из группы риска63,180. В связи с растущими требованиями к системам здравоохранения во время пандемии COVID-19, вероятно, произойдет нарушение цепи оказания помощи и задержка последующего наблюдения за психиатрическими пациентами, что потенциально негативно скажется на риске самоубийства.
Решающее значение в обеспечении непрерывности медицинской помощи имеет содействие вовлечению в процесс терапии. Рекомендуемой стратегией вовлечения суицидальных личностей является психообразование пациентов относительно важности последующего лечения и амбулаторного приема в течение первой недели после выписки185,186. Последующие контакты с пациентом после выписки, включая телефонные звонки, открытки, письма и методы, основанные на использовании современных технологий (например, электронная почта и текстовые сообщения), показали многообещающие результаты в повышении приверженности к лечению и снижении суицидального поведения187,188.
Необходимы соответствующие меры для разработки новых сетей/телефонов доверия и укрепления существующих для суицидальных пациентов и лиц, подвергшихся влиянию пандемии, а также для расширения подготовки волонтеров в области психического здоровья. Использование телемедицины, по-видимому, имеет решающее значение в поддержании эффективной цепи помощи суицидальным пациентам.

ТЕЛЕМЕДИЦИНА ВО ВРЕМЯ ПАНДЕМИИ COVID-19

Во время продолжающейся пандемии психиатрическая помощь сталкивается со значительными проблемами, связанными с нехваткой персонала, сокращением ресурсов и риском того, что медицинские службы могут стать источниками заражения. Телемедицина является одним из лучших инструментов для решения этих проблем и одновременного удовлетворения ожидаемого роста спроса на психиатрическую помощь.
Телемедицина определяется как дистанционное оказание медицинской помощи с помощью технологий189. Она обычно включает в себя двустороннюю удаленную аудио- и видеосвязь190 между пациентами и медицинскими работниками. Однако другие формы, такие как приложения для самопомощи или веб-сайты, могут поддерживать телемедицинскую психиатрическую помощь и предоставлять дополнительные возможности для лечения191.
Существует несколько преимуществ расширения телемедицины в области охраны психического здоровья. Во-первых, психиатрическая диагностика и лечение подходят для применения в условиях телемедицины, поскольку они проводятся посредством интервью, а не физикального обследования192. Во-вторых, затраты на телемедицину могут быть ниже по сравнению с традиционной психиатрической помощью193,194. В-третьих, снижаются другие трудности традиционных подходов к психиатрической помощи, такие как стигматизация194,195. Потенциал повышения уровня медицинской помощи был также признан в рамках профилактических мероприятий в отношении самоубийств196,197.
К трудностям, ограничивающим использование телемедицины, относятся отсутствие доступа к интернету198, необходимых электронных устройств или технологических возможностей получателей услуг, особенно лиц пожилого возраста или страдающих серьезными психическими заболеваниями199. Покрытие телемедицины путем страховки может быть ограничено200, и для обеспечения широкой доступности цифровых медицинских услуг населению необходима интеграция в системы здравоохранения201,202.
Юридические и этические проблемы связаны с хранением и обменом конфиденциальными персональными данными, безопасностью общения с пациентами, конфиденциальностью для пациента в месте проведения дистанционной консультации и трудным выбором в ситуациях, когда традиционный личный визит необходим для достижения наилучшего эффекта лечения191,196. Дистанционное ведение пациентов с острым суицидальным риском ставит очень важные этические вопросы и должно осуществляться с привлечением семьи и микросоциального окружения пациента. Должна быть доступна прямая связь с экстренными службами в тех случаях, когда попытки побудить суицидента обратиться за помощью оказываются безуспешными. В большинстве стран отсутствует правовое регулирование телемедицины, которое крайне необходимо.
Имеются некоторые свидетельства эффективности вмешательств по предотвращению суицида, усовершенствованных при помощи современных технологий203. В неуправляемых цифровых вмешательствах по самопомощи было показано снижение суицидальных мыслей и связанных с суицидом симптомов у лиц с выраженными психиатрическими проблемами194 или самоповреждением204, в то время как в других было показано снижение суицидальных мыслей, но не самоповреждения или суицидальных попыток, по сравнению с контролем в виде пребывания в листе ожидания или вмешательствами по самопомощи205,207. Вмешательства по предотвращению суицида, усовершенствованные при помощи современных технологий, могут быть более эффективными у молодых людей, так как они более знакомы с современными технологиями и хорошо их воспринимают208. Потенциал в снижении повторных попыток самоубийства был продемонстрирован для контакта, устанавливаемого путем коротких текстовых сообщений, за счет инициирования связи со службой поддержки в кризисных состояниях209.
Уровень совпадения психиатрических диагнозов, установленных в ходе очного обследования и путем использования телемедицины, представляется высоким, что указывает на ее потенциальную практичность210. Кроме того, телепсихиатрия была признана экономически эффективной211 и, как представляется, полезной в качестве кризисного вмешательства212. Таким образом, существуют различные преимущества внедрения телемедицины, а также имеются некоторые доказательства для ее использования в предотвращении самоубийств. Из-за ограниченности методологических аппаратов, применявшихся в предыдущих исследованиях по телемедицине205, требуются более качественные исследования.
Во время пандемии COVID-19 стало очевидным, что большое количество визитов можно проводить дистанционно213, что инфраструктура телемедицины широко доступна213,214, и что сама пандемия представляет собой возможность расширить использование телемедицины215. Сообщалось, что телепсихиатрия может быть эффективна для выявления симптомов в сфере психического здоровья у пациентов с COVID-19 и оптимизации лечения216, или что онлайн-обследования полезны как до приемов врача, так и в качестве последующего наблюдения217. Таким образом, непрерывная медицинская помощь становится возможной в то время, когда системы здравоохранения перегружены218.
Также стали очевидными существующие и новые проблемы, связанные с использованием телемедицины в психиатрической помощи. Необходимо в ближайшее время установить новые протоколы обследования и терапии213,217. Остаются актуальными вопросы приватности, конфиденциальности и доступности217. Требуются тихие места и наушники, а в случае ограниченной приватности следует использовать формат вопросов «да/нет»217. Эти проблемы могут касаться одних людей больше, чем других. Например, более низкий социально-экономический статус может отражаться в меньшей жилой площади и, следовательно, приводить к снижению приватности. У пожилых пациентов может иметь место отсутствие доступа к электронным устройствам217. Серьезное препятствие для доступности такой помощи представляют собой наличие ограниченных возможностей и технологическая неграмотность219,220. Социальные аспекты традиционных медицинских подходов теряются при использовании телемедицины, и это может являться значительной проблемой для некоторых категорий психиатрических пациентов221.
Необходима непрерывная оценка телемедицины. Инфраструктура требует совершенствования и роста, чтобы противостоять уникальным проблемам во время пандемии в краткосрочной перспективе. Перспектива сохранения этих изменений в долгосрочном периоде и улучшения оказания медицинской помощи222,223 является ценной возможностью, которая должна направлять усилия руководящих органов. Несмотря на то, что доказательства в отношении применения телемедицины специально для предотвращения самоубийств ограничены, некоторые преимущества уже были отмечены197,203.

ВЫВОДЫ

Непрерывное и более активное осуществление мер по предупреждению самоубийств во время и после пандемии COVID-19 имеет глобальное значение. Профилактика самоубийств должна быть приоритетом как для руководящих органов, так и для медицинских работников, и ее нельзя откладывать на время, пока мы сталкиваемся с этой пандемией. Эта статья направлена на информирование научного сообщества, медицинских работников, руководящих органов и политиков о возможных адаптациях и/или усилениях доказательных стратегий предотвращения самоубийств, которые должны быть предприняты в связи с серьезным воздействием пандемии на повседневную жизнь.
Анализ факторов риска и защитных факторов показывает, что большинство из них подвержены воздействию, и пандемия может иметь как положительные, так и отрицательные последствия. Однако отрицательный эффект, по-видимому, больше. Таким образом, прогнозируемый рост проблем в сфере психического здоровья и самоубийств9,13-15,17,49-53,224, скорее всего, произойдет.
Выбор стратегий предотвращения самоубийств, основанных на убедительных доказательствах, остается крайне важным на протяжении всего этого кризиса. Однако мы сталкиваемся с уникальными проблемами, обусловленными необходимостью принятия срочных мер и отсутствием доказательной базы, указывающей на то, как следует адаптировать вмешательства. Адаптация и усиление могут быть более эффективными в одних регионах или странах по сравнению с другими из-за различий в местных уровнях самоубийств, уже проводимых вмешательств, состоянии местной системы здравоохранения и службы психиатрической помощи или местной и государственной политики. Необходимы подтверждающие исследования для изучения того, какие адаптации эффективны с учетом различных культуральных, экономических и медицинских условий.

Перевод: Шуненков Д.А. (Москва)
Редактура: к.м.н. Руженкова В.В. (Белгород)

Wasserman D, Iosue M, Wuestefeld A, Carli V. Adaptation of evidence-based suicide prevention strategies during and after the COVID-19 pandemic. World Psychiatry. 2020;19(3):294-306. 

DOI:10.1002/wps.20801
Список исп. литературыСкрыть список
1.World Health Organization. Suicide. https://www.who.int/news-room/fact-sheets/detail/suicide.
2.World Health Organization. Suicide in the world – Global health estimates. Geneva: World Health Organization, 2019.
3.Nock MK, Borges G, Bromet EJ et al. Cross-national prevalence and risk factors for suicidal ideation, plans and attempts. Br J Psychiatry 2008;192:98-105.
4.Kõlves K, Kõlves KE, De Leo D. Natural disasters and suicidal behaviours: a systematic literature review. J Affect Disord 2013;146:
1-14.
5.Lee SM, Kang WS, Cho AR et al. Psychological impact of the 2015 MERS outbreak on hospital workers and quarantined hemodialysis patients. Compr Psychiatry 2018;87:123-7.
6.Lester D. Suicide during war and genocide. In: Wasserman D , Wasserman C (eds). Oxford textbook of suicidology and suicide prevention. Oxford: Oxford University Press, 2009:215-8.
7.Chen P, Mao L, Nassis G et al. Coronavirus disease (COVID-19): the need to maintain regular physical activity while taking precautions.
J Sport Health Sci 2020;9:103-4.
8.Mattioli AV, Ballerini Puviani M, Nasi M et al. COVID-19 pandemic: the effects of quarantine on cardiovascular risk. Eur J Clin Nutr 2020;74:852-5.
9.Adhanom Ghebreyesus T. Addressing mental health needs: an integral part of COVID-19 response. World Psychiatry 2020;19:129-30.
10.Bach T. Will suicides rise because of COVID-19? US News, May 22, 2020.
11.Bo H-X, Li W, Yang Y et al. Posttraumatic stress symptoms and attitude toward crisis mental health services among clinically stable patients with COVID-19 in China. Psychol Med (in press).
12.Fiorillo A, Gorwood P. The consequences of the COVID-19 pandemic on mental health and implications for clinical practice. Eur Psychiatry 2020;63:e32.
13.Holmes EA, O'Connor RC, Perry VH et al. Multidisciplinary research priorities for the COVID-19 pandemic: a call for action for mental health science. Lancet Psychiatry 2020;7:547-60.
14.Sher L. COVID-19, anxiety, sleep disturbances and suicide. Sleep Med 2020;70:124.
15.Li J, Yang Z, Qiu H et al. Anxiety and depression among general population in China at the peak of the COVID-19 pandemic. World Psychiatry 2020;19:249-50.
16.International Monetary Fund. IMF's Georgieva: COVID-19 economic outlook negative, but rebound in 2021. https://www.imf.org/external/mmedia/view.aspx.
17.Brooks SK, Webster RK, Smith LE et al. The psychological impact of quarantine and how to reduce it: rapid review of the evidence. Lancet 2020;395:912-20.
18.United Nations. Everyone included: social impact of COVID-19. https://www.un.org/development/desa/dspd/everyone-included-covid-19.html.
19.Wasserman D, van der Gaag R, Wise J. The term “physical distancing” is recommended rather than “social distancing” during the COVID-19 pandemic for reducing feelings of rejection among people with mental health problems. Eur Psychiatry 2020;63:e52.
20.Wasserman D, van der Gaag R, Wise J. Terms ‘physical distancing' and ‘emotional closeness' should be used and not ‘social distancing' when defeating the COVID-19 pandemic. Science 2020;367:1282.
21.Bouziri H, Smith DRM, Descatha A et al. Working from home in the time of COVID-19: how to best preserve occupational health? Occup Environ Med 2020;77:509-10.
22.Zhang SX, Wang Y, Rauch A et al. Unprecedented disruption of lives and work: health, distress and life satisfaction of working adults in China one month into the COVID-19 outbreak. Psychiatry Res 2020;288:112958.
23.Lee J. Mental health effects of school closures during COVID-19. Lancet Child Adolesc Health 2020;4:421.
24.Van Lancker W, Parolin Z. COVID-19, school closures, and child poverty: a social crisis in the making. Lancet Public Health 2020;5:e243-4.
25.Calati R, Ferrari C, Brittner M et al. Suicidal thoughts and behaviors and social isolation: a narrative review of the literature. J Affect Disord 2019;245:653-67.
26.Leigh-Hunt N, Bagguley D, Bash K et al. An overview of systematic reviews on the public health consequences of social isolation and loneliness. Public Health 2017;152:157-71.
27.Di Renzo L, Gualtieri P, Pivari F et al. Eating habits and lifestyle changes during COVID-19 lockdown: an Italian survey. J Transl Med 2020;18:229.
28.Usher K, Bhullar N, Durkin J et al. Family violence and COVID-19: increased vulnerability and reduced options for support. Int J Ment Health Nurs 2020;29:549-52.
29.van Gelder N, Peterman A, Potts A et al. COVID-19: reducing the risk of infection might increase the risk of intimate partner violence. EClinicalMedicine 2020;21:100348.
30.Soole R, Kõlves K, Leo DD. Suicide in children: a systematic review. Arch Suicide Res 2015;19:285-304.
31.Dalton TR, Knipe D, Feder G et al. Prevalence and correlates of domestic violence among people seeking treatment for self-harm: data from a regional self-harm register. Emerg Med J 2019;36:407-9.
32.Devries KM, Mak JY, Bacchus LJ et al. Intimate partner violence and incident depressive symptoms and suicide attempts: a systematic review of longitudinal studies. PLoS Med 2013;10:e1001439.
33.Zatti C, Rosa V, Barros A et al. Childhood trauma and suicide attempt: a meta-analysis of longitudinal studies from the last decade. Psychiatry Res 2017;256:353-8.
34.European Commission. European economic forecast. Spring 2020. https://ec.europa.eu/info/sites/info/files/economy-finance/ip125_en.pdf.
35.Rushe D, Holpuch A. 20m Americans lost their jobs in April in worst month since Great Depression. The Guardian, May 8, 2020.
36.United Nations Economic Commission for Latin America and the Carribean. Measuring the impact of COVID-19 with a view to reactivation. https://www.cepal.org/en/publications/45477-measuring-impact-covid-19-view-reactivation.
37.The World Bank. East Asia and the Pacific in the time of COVID-19. www.worldbank.org/en/region/eap/publication/east-asia-pacific-economic-update.
38.United Nations Economic Commission for Africa. COVID-19 in Africa: protecting lives and economies. https://www.uneca.org/publications/covid-19-africa-protecting-lives-and-economies.
39.Oyesanya M, Lopez-Morinigo J, Dutta R. Systematic review of suicide in economic recession. World J Psychiatry 2015;5:243.
40.Parmar D, Stavropoulou C, Ioannidis JPA. Health outcomes during the 2008 financial crisis in Europe: systematic literature review. BMJ 2016;354:i4588.
41.Stuckler D, Basu S, Suhrcke M et al. The public health effect of economic crises and alternative policy responses in Europe: an empirical analysis. Lancet 2009;374:315-23.
42.McIntyre RS, Lee Y. Preventing suicide in the context of the COVID-19 pandemic. World Psychiatry 2020;19:250-1.
43.Matsubayashi T, Sekijima K, Ueda M. Government spending, recession, and suicide: evidence from Japan. BMC Public Health 2020;20:243.
44.World Health Organization. WHO coronavirus disease (COVID-19) dashboard 2020. https://covid19.who.int.
45.Modi C, Boehm V, Ferraro S et al. How deadly is COVID-19? A rigorous analysis of excess mortality and age-dependent fatality rates in Italy. https://doi.org/10.1101/2020.04.15.20067074.
46.Dale B, Stylianou N. What is the true death toll of the coronavirus pandemic? BBC News, June 18, 2020.
47.Wu J, McCann A, Katz J et al. 107,000 missing deaths: tracking the true toll of the coronavirus outbreak. New York Times, June 23, 2020.
48.Kokou-Kpolou CK, Fernandez-Alcantara M, Cenat JM. Prolonged grief related to COVID-19 deaths: do we have to fear a steep rise in traumatic and disenfranchised griefs? Psychol Trauma 2020;12(Suppl. 1):S94-5.
49.Gunnell D, Appleby L, Arensman E et al. Suicide risk and prevention during the COVID-19 pandemic. Lancet Psychiatry 2020;7:468-71.
50.Klomek AB. Suicide prevention during the COVID-19 outbreak. Lancet Psychiatry 2020;7:390.
51.Mamun MA, Griffiths MD. First COVID-19 suicide case in Bangladesh due to fear of COVID-19 and xenophobia: possible suicide prevention strategies. Asian J Psychiatry 2020;51:102073.
52.Reger MA, Stanley IH, Joiner TE. Suicide mortality and coronavirus disease 2019 – A perfect storm? JAMA Psychiatry (in press).
1.Google Scholar
53.World Health Organization. Mental health and psychosocial considerations during the COVID-19 outbreak. Geneva: World Health Organization, 2020.
54.Wasserman D. Suicide: an unnecessary death, 2nd ed. Oxford: Oxford University Press, 2016.
55.World Health Organization. Preventing suicide: a global imperative. Geneva: World Health Organization, 2014.
56.Welton RS. The management of suicidality: assessment and intervention. Psychiatry 2007;4:24-34.
57.Polizzi C, Lynn SJ, Perry A. Stress and coping in the time of COVID-19: pathways to resilience and recovery. Clin Neuropsychiatry 2020;17:59-62.
58.Newby J, O'Moore K, Tang S et al. Acute mental health responses during the COVID-19 pandemic in Australia. https://www.medrxiv.org/ content/10.1101/2020.05.03.20089961v1.
59.Suicide Prevention Resource Center. Understanding risk and protective factors for suicide: a primer for preventing suicide. Newton: Education Development Center, Inc, 2011.
60.Goldsmith SK, Pellmar TC, Kleinman AM et al. Reducing suicide: a national imperative. Washington: National Academies Press, 2002. Google Scholar.
61.Wasserman D, Drurkee T. Strategies in suicide prevention. In: Wasserman D , Wasserman C (eds). Oxford textbook of suicidology and suicide prevention. Oxford: Oxford University Press, 2009:381-8.
62.World Health Organization. National suicide prevention strategies: progress, examples and indicators. Geneva: World Health Organization, 2018.
63.Zalsman G, Hawton K, Wasserman D et al. Suicide prevention strategies revisited: 10-year systematic review. Lancet Psychiatry 2016;3:646-59.
64.Isaac M, Elias B, Katz LY et al. Gatekeeper training as a preventative intervention for suicide: a systematic review. Can J Psychiatry 2009;54:260-8.
65.Kim C. The impacts of social protection policies and programs on suicide: a literature review. Int J Health Serv 2018;48:512-34.
66.Puig-Barrachina V, Giro P, Artazcoz L et al. The impact of active labour market policies on health outcomes: a scoping review. Eur
J Public Health 2020;30:36-42.
67.Reeves A, McKee M, Gunnell D et al. Economic shocks, resilience, and male suicides in the Great Recession: cross-national analysis of
20 EU countries. Eur J Public Health 2015;25:404-9.
68.Shibata H. The effect of active labor market policies on suicide rates: a panel data analysis for 26 OECD countries, 1980-2007. Japanese Sociological Review 2014;65:116-33.
69.Cylus J, Glymour MM, Avendano M. Do generous unemployment benefit programs reduce suicide rates? A state fixed-effect analysis covering 1968-2008. Am J Epidemiol 2014;180:45-52.
70.Norström T, Grönqvist H. The Great Recession, unemployment and suicide. J Epidemiol Community Health 2015;69:110-6.
71.Torry M. The United States, basic income, and Covid. BIEN Conversations, June 9, 2020.
72.Gibson M, Hearty W, Craig P. Universal basic income – A scoping review of evidence on impacts and study characteristics. https://whatworksscotland.ac.uk.
73.Painter A. A universal basic income: the answer to poverty, insecurity, and health inequality? BMJ 2016;355:i6473.
74.Christian C, Hensel L, Roth C. Income shocks and suicides: causal evidence from Indonesia. Rev Econ Stat 2019;101:905-20. Crossref Web of Science®Google Scholar
75.Fowler KA, Gladden RM, Vagi KJ et al. Increase in suicides associated with home eviction and foreclosure during the US housing crisis: findings from 16 National Violent Death Reporting System States, 2005-2010. Am J Public Health 2014;105:311-6.
76.Houle JN, Light MT. The home foreclosure crisis and rising suicide rates, 2005 to 2010. Am J Public Health 2014;104:1073-9.
77.Wahlbeck K, Cresswell-Smith J, Haaramo P et al. Interventions to mitigate the effects of poverty and inequality on mental health. Soc Psychiatry Psychiatr Epidemiol 2017;52:505-14.
78.Ajdacic-Gross V, Weiss MG, Ring M et al. Methods of suicide: international suicide patterns derived from the WHO mortality database. Bull World Health Organ 2008;86:726-32.
79.Cano-Montalbán I, Quevedo-Blasco R. Sociodemographic variables most associated with suicidal behaviour and suicide methods in Europe and America. a systematic review. Eur J Psychol Appl L 2018;10:15-25.
80.Mew EJ, Padmanathan P, Konradsen F et al. The global burden of fatal self-poisoning with pesticides 2006-15: systematic review. J Affect Disord 2017;219:93-104.
81.Centers for Disease and Control Prevention. Leading causes of death reports, 1981-2018. https://webappa.cdc.gov/sasweb/ncipc/leadcause.html.
82.Chia BH, Chia A, Ng WY et al. Suicide methods in Singapore (2000-2004): types and associations. Suicide Life Threat Behav 2011;41:574-83.
83.Wong PW, Caine ED, Lee CK et al. Suicides by jumping from a height in Hong Kong: a review of coroner court files. Soc Psychiatry Psychiatr Epidemiol 2014;49:211-9.
84.Spicer RS, Miller TR. Suicide acts in 8 states: incidence and case fatality rates by demographics and method. Am J Public Health 2000;90:1885-91.
85.Sarchiapone M, Mandelli L, Iosue M et al. Controlling access to suicide means. Int J Environ Res Public Health 2011;8:4550-62.
86. Yip PSF, Caine E, Yousuf S et al. Means restriction for suicide prevention. Lancet 2012;379:2393-9.
87. Romano S, Galante H, Figueira D et al. Time-trend analysis of medicine sales and shortages during COVID-19 outbreak: data from community pharmacies. Res Social Adm Pharm (in press).
88. Mannix R, Lee LK, Fleegler EW. Coronavirus disease 2019 (COVID-19) and firearms in the United States: will an epidemic of suicide follow? Ann Intern Med (in press).
89. Collins K, Yaffe-Bellany D. About 2 million guns were sold in the U.S. as virus fears spread. New York Times, April 2, 2020.
90. Gunnell D, Knipe D, Chang SS et al. Prevention of suicide with regulations aimed at restricting access to highly hazardous pesticides: a systematic review of the international evidence. Lancet Glob Health 2017;5:e1026-37.
91. Darvishi N, Farhadi M, Haghtalab T et al. Alcohol-related risk of suicidal ideation, suicide attempt, and completed suicide: a meta-analysis. PLoS One 2015;10:e0126870.
92. Wilcox HC, Conner KR, Caine ED. Association of alcohol and drug use disorders and completed suicide: an empirical review of cohort studies. Drug Alcohol Depend 2004;76(Suppl.):S11-9.
93. Borges G, Loera CR. Alcohol and drug use in suicidal behaviour. Curr Opin Psychiatry 2010;23:195-204.
94. Xuan Z, Naimi TS, Kaplan MS et al. Alcohol policies and suicide: a review of the literature. Alcohol Clin Exp Res 2016;40:2043-55.
95. World Health Organization. mhGAP evidence-based recommendations for management of self-harm and suicide in non-specialized health settings. Reducing the availability of alcohol. Geneva: World Health Organization, 2015.
96. Wasserman D, Värnik A. Suicide-preventive effects of perestroika in the former USSR: the role of alcohol restriction. Acta Psychiatr Scand 1998;98(Suppl. 394):1-4.
97. World Health Organization. Global strategy to reduce harmful use of alcohol. Geneva: World Health Organization, 2010.
98. Norström T, Rossow I. Alcohol consumption as a risk factor for suicidal behavior: a systematic review of associations at the individual and at the population level. Arch Suicide Res 2016;20:
489-506.
99. World Health Organization. Alcohol and COVID-19: what you need to know. Geneva: World Health Organization, 2020.
100. Schomerus G, Schwahn C, Holzinger A et al. Evolution of public attitudes about mental illness: a systematic review and meta-analysis. Acta Psychiatr Scand 2012;125:440-52.
101. Thornicroft G, Mehta N, Clement S et al. Evidence for effective interventions to reduce mental-health-related stigma and discrimination. Lancet 2016;387:1123-32.
102. World Health Organization Regional Office for Europe. Mental health and COVID-19. Copenhagen: World Health Organization Regional Office for Europe, 2020.
103. United Nations. Policy brief: COVID-19 and the need for action on mental health. New York: United Nations, 2020.
104. Centers for Disease Control and Prevention. Mental health and coping during COVID-19. Atlanta: Centers for Disease Control and Prevention, 2020. Google Scholar
105. Karolinska Institutet National Centre for Suicide Research and Prevention. The coronavirus: risk for increased suicide and self-harm in the society after the pandemic. https://ki.se/en/nasp.
106. Polanczyk GV, Salum GA, Sugaya LS et al. Annual research review: a meta-analysis of the worldwide prevalence of mental disorders in children and adolescents. J Child Psychol Psychiatry 2015;56:345-65.
107. Balazs J, Miklosi M, Kereszteny A et al. Adolescent subthreshold-depression and anxiety: psychopathology, functional impairment and increased suicide risk. J Child Psychol Psychiatry 2013;54:670-7.
108. Carli V, Hoven CW, Wasserman C et al. A newly identified group of adolescents at “invisible” risk for psychopathology and suicidal behavior: findings from the SEYLE study. World Psychiatry 2014;13:78-86.
109. Cusimano MD, Sameem M. The effectiveness of middle and high school-based suicide prevention programmes for adolescents: a systematic review. Injury Prevention 2011;17:43-9.
110. Robinson J, Cox G, Malone A et al. A systematic review of school-based interventions aimed at preventing, treating, and responding to suicide-related behavior in young people. Crisis 2013;34:164-82.
111. Wasserman D, Hoven CW, Wasserman C et al. School-based suicide prevention programmes: the SEYLE cluster-randomised, controlled trial. Lancet 2015;385:1536-44.
112. Katz C, Bolton SL, Katz LY et al. A systematic review of school-based suicide prevention programs. Depress Anxiety 2013;30:1030-45.
113. Robinson J, Calear AL, Bailey E. Suicide prevention in educational settings: a review. Australas Psychiatry 2018;26:132-40.
114. Editorial. Pandemic school closures: risks and opportunities. Lancet Child Adolesc Health 2020;4:341.
115. Durkee T, Kaess M, Carli V et al. Prevalence of pathological internet use among adolescents in Europe: demographic and social factors. Addiction 2012;107:2210-22.
116. L1ght. Rising levels of hate speech & online toxicity during this time of crisis. https://l1ght.com/Toxicity_during_coronavirus_Report-L1ght.pdf.
117. Kaess M, Durkee T, Brunner R et al. Pathological Internet use among European adolescents: psychopathology and self-destructive behaviours. Eur Child Adolesc Psychiatry 2014;23:1093-102.
118. Sisask M, Värnik A. Media roles in suicide prevention: a systematic review. Int J Environ Res Public Health 2012;9:123-38.
119. Niederkrotenthaler T, Braun M, Pirkis J et al. Association between suicide reporting in the media and suicide: systematic review and meta-analysis. BMJ 2020;368:m575.
120. Bohanna I, Wang X. Media guidelines for the responsible reporting of suicide. Crisis 2012;33:190-8.
121. World Health Organization. Preventing suicide: a resource for media professionals. Geneva: World Health Organization, 2017.
122. International Association for Suicide Prevention. Reporting on suicide during the COVID-19 pandemic. https://www.iasp.info.
123. Garfin DR, Silver RC, Holman EA. The novel coronavirus
(COVID-19) outbreak: amplification of public health consequences by media exposure. Health Psychol 2020;39:355-7.
124. Cho J, Lee WJ, Moon KT et al. Medical care utilization during 1 year prior to death in suicides motivated by physical illnesses. J Prev Med Public Health 2013;46:147-54.
125. Brooks SK, Dunn R, Amlot R et al. A systematic, thematic review of social and occupational factors associated with psychological outcomes in healthcare employees during an infectious disease outbreak. J Occup Environ Med 2018;60:248-57.
126. Greenberg N, Docherty M, Gnanapragasam S et al. Managing mental health challenges faced by healthcare workers during COVID-19 pandemic. BMJ 2020;368:m1211.
127. Huang J, Liu F, Teng Z et al. Care for the psychological status of frontline medical staff fighting against COVID-19. Clin Infect Dis (in press).
128. Shanafelt T, Ripp J, Trockel M. Understanding and addressing sources of anxiety among health care professionals during the COVID-19 pandemic. JAMA (in press).
129. Wong TW, Yau JKY, Chan CLW et al. The psychological impact of severe acute respiratory syndrome outbreak on healthcare workers in emergency departments and how they cope. Eur J Emerg Med 2005;12:13-8.
130. Zero Suicide Institute. Telehealth and suicide care during the COVID-19 pandemic. http://zerosuicide.edc.org.
131. Yonemoto N, Kawashima Y, Endo K et al. Gatekeeper training for suicidal behaviors: a systematic review. J Affect Disord 2019;246:506-14.
132. Mississippi State University. DMH and MSU offer ‘The Alliance Project' suicide prevention training online. Starkville: Mississippi State University, 2020.
133. Zero Suicide Alliance. Zero Suicide Alliance training. https://www.zerosuicidealliance.com.
134. Mental Health First Aid Australia. https://mhfa.com.au.
135. Hadlaczky G, Hökby S, Mkrtchian A et al. Mental Health First Aid is an effective public health intervention for improving knowledge, attitudes, and behaviour: a meta-analysis. Int Rev Psychiatry 2014;26:467-75.
136. Druss BG. Addressing the COVID-19 pandemic in populations with serious mental illness. JAMA Psychiatry (in press).
137. Hao F, Tan W, Jiang L et al. Do psychiatric patients experience more psychiatric symptoms during COVID-19 pandemic and lockdown?
A case-control study with service and research implications for immunopsychiatry. Brain Behav Immun 2020;87:100-6.
138. Zhou J, Liu L, Xue P et al. Mental health response to the COVID-19 outbreak in China. Am J Psychiatry 2020;177:574-5.
139. Kawohl W, Nordt C. COVID-19, unemployment, and suicide. Lancet Psychiatry 2020;7:389-90.
140. Valentino-DeVries J, Lu D, Dance GJX. Location data says it all: staying at home during coronavirus is a luxury. New York Times, April 3, 2020.
141. Azar KMJ, Shen Z, Romanelli RJ et al. Disparities in outcomes among COVID-19 patients in a large health care system in California. Health Aff 2020;39:1253-62.
142. van Dorn A, Cooney RE, Sabin ML. COVID-19 exacerbating inequalities in the US. Lancet 2020;395:1243-4.
143. Wang Z, Tang K. Combating COVID-19: health equity matters. Nature Med 2020;26:458.
144. Chandan JS, Taylor J, Bradbury-Jones C et al. COVID-19: a public health approach to manage domestic violence is needed. Lancet Public Health 2020;5:e309.
145. Eckhardt CI, Murphy CM, Whitaker DJ et al. The effectiveness of intervention programs for perpetrators and victims of intimate partner violence. Partner Abuse 2013;4:196-231.
146. Davydow DS, Gifford JM, Desai SV et al. Posttraumatic stress disorder in general intensive care unit survivors: a systematic review. Gen Hosp Psychiatry 2008;30:421-34.
147. Lu W, Wang H, Lin Y et al. Psychological status of medical workforce during the COVID-19 pandemic: a cross-sectional study. Psychiatry Res 2020;288:112936.
148. Kang L, Ma S, Chen M et al. Impact on mental health and perceptions of psychological care among medical and nursing staff in Wuhan during the 2019 novel coronavirus disease outbreak: a cross-sectional study. Brain Behav Immun 2020;87:11-7.
149. Mayland CR, Harding AJE, Preston N et al. Supporting adults bereaved through COVID-19: a rapid review of the impact of previous pandemics on grief and bereavement. J Pain Symptom Manage 2020;60:e33-9.
150. Gesi C, Carmassi C, Cerveri G et al. Complicated grief: what to expect after the coronavirus pandemic. Front Psychiatry 2020;11:489.
151. Carr D, Boerner K, Moorman S. Bereavement in the time of coronavirus: unprecedented challenges demand novel interventions. J Aging Soc Policy 2020;32:425-31.
152. Selman LE, Chao D, Sowden R et al. Bereavement support on the frontline of COVID-19: recommendations for hospital clinicians.
J Pain Symptom Manage 2020;60:e81-6.
153. Burke LA, Neimeyer RA. Prospective risk factors for complicated grief: a review of the empirical literature. In: Stroebe M , Schut H , van den Buet J (eds). Complicated grief: scientific foundations for health care professionals. London: Routledge, 2013:145-60.
154. Lobb EA, Kristjanson LJ, Aoun SM et al. Predictors of complicated grief: a systematic review of empirical studies. Death Stud 2010;34:673-98.
155. Latham AE, Prigerson HG. Suicidality and bereavement: complicated grief as psychiatric disorder presenting greatest risk for suicidality. Suicide Life Threat Behav 2004;34:350-62.
156. Mogensen H, Moller J, Hultin H et al. Death of a close relative and the risk of suicide in Sweden – A large scale register-based case-crossover study. PLoS One 2016;11:e0164274.
157. Gonzalez-Sanguino C, Ausin B, Castellanos MA et al. Mental health consequences during the initial stage of the 2020 coronavirus pandemic (COVID-19) in Spain. Brain Behav Immun 2020;87:172-6.
158. Armitage R, Nellums LB. COVID-19 and the consequences of isolating the elderly. Lancet Public Health 2020;5:e256.
159. Baldessarini RJ, Pompili M, Tondo L. Suicidal risk in antidepressant drug trials. Arch Gen Psychiatry 2006;63:246-8.
160. Bateman K, Hansen L, Turkington D et al. Cognitive behavioral therapy reduces suicidal ideation in schizophrenia: results from a randomized controlled trial. Suicide Life Threat Behav 2007;37:284-90.
161. Cipriani A, Hawton K, Stockton S et al. Lithium in the prevention of suicide in mood disorders: updated systematic review and meta-analysis. BMJ 2013;346:f3646.
162. Tarrier N, Taylor K, Gooding P. Cognitive-behavioral interventions to reduce suicide behavior: a systematic review and meta-analysis. Behav Modif 2008;32:77-108.
163. Weinberg I, Gunderson JG, Hennen J et al. Manual assisted cognitive treatment for deliberate self-harm in borderline personality disorder patients. J Pers Disord 2006;20:482-92.
164. Brent DA. Antidepressants and suicidality. Psychiatr Clin North Am 2016;39:503-12.
165. Gibbons RD, Brown CH, Hur K et al. Suicidal thoughts and behavior with antidepressant treatment: reanalysis of the randomized placebo-controlled studies of fluoxetine and venlafaxine. Arch Gen Psychiatry 2012;69:580-7.
166. Barbui C, Esposito E, Cipriani A. Selective serotonin reuptake inhibitors and risk of suicide: a systematic review of observational studies. CMAJ 2009;180:291-7.
167. Del Matto L, Muscas M, Murru A et al. Lithium and suicide prevention in mood disorders and in the general population: a systematic review. Neurosci Biobehav Rev 2020;116:142-53.
168. Smith KA, Cipriani A. Lithium and suicide in mood disorders: updated meta-review of the scientific literature. Bipolar Disord 2017;19:575-86.
169. Miller JN, Black DW. Bipolar disorder and suicide: a review. Curr Psychiatry Rep 2020;22:6.
170. Ringbäck Weitoft G, Berglund M, Lindström EA et al. Mortality, attempted suicide, re-hospitalisation and prescription refill for clozapine and other antipsychotics in Sweden – a register-based study. Pharmacoepidem Dr Saf 2014;23:290-8.
171. Barak Y, Mirecki I, Knobler H et al. Suicidality and second generation anti-psychotics in schizophrenia patients: a case-controlled retrospective study during a 5-year period. Psychopharmacology 2004;175:215-9.
172. Aguilar EJ, Siris SG. Do antipsychotic drugs influence suicidal behavior in schizophrenia? Psychopharmacol Bull 2007;40:128-42.
173. Trivedi MH. Antisuicidal effects of ketamine: a promising first step. Am J Psychiatry 2018;175:97-9.
174. Al Jurdi RK, Swann A, Mathew SJ. Psychopharmacological agents and suicide risk reduction: ketamine and other approaches. Curr Psychiatry Rep 2015;17:81.
175. Wilkinson ST, Ballard ED, Bloch MH et al. The effect of a single dose of intravenous ketamine on suicidal ideation: a systematic review and individual participant data meta-analysis. Am J Psychiatry 2018;175:150-8.
176. Leavey K, Hawkins R. Is cognitive behavioural therapy effective in reducing suicidal ideation and behaviour when delivered face-to-face or via e-health? A systematic review and meta-analysis. Cogn Behav Ther 2017;46:353-74.
177. DeCou CR, Comtois KA, Landes SJ. Dialectical behavior therapy is effective for the treatment of suicidal behavior: a meta-analysis. Behav Ther 2019;50:60-72.
178. Bryan CJ, Mintz J, Clemans TA et al. Effect of crisis response planning vs. contracts for safety on suicide risk in US Army soldiers: a randomized clinical trial. J Affect Disord 2017;212:64-72.
179. Stanley B, Brown GK. Safety planning intervention: a brief intervention to mitigate suicide risk. Cogn Behav Pract 2012;19:256-64.
180. Fleischmann A, Bertolote JM, Wasserman D et al. Effectiveness of brief intervention and contact for suicide attempters: a randomized controlled trial in five countries. Bull World Health Organ 2008;86:703-9.
181. Simpson SA, Dumas A, McDowell AK et al. Novel coronavirus and related public health interventions are negatively impacting mental health services. Psychosomatics (in press).
182. Chevance A, Gourion D, Hoertel N et al. Ensuring mental health care during the SARS-CoV-2 epidemic in France: a narrative review. Encephale 2020;46:193-201.
183. Too LS, Spittal MJ, Bugeja L et al. The association between mental disorders and suicide: a systematic review and meta-analysis of record linkage studies. J Affect Disord 2019;259:302-13.
184. Åhgren B. Chain of care development in Sweden: results of a national study. Int J Integr Care 2003;3:e01.
185. Lizardi D, Stanley B. Treatment engagement: a neglected aspect in the psychiatric care of suicidal patients. Psychiatr Serv 2010;61:1183-91.
186. National Action Alliance for Suicide Prevention. Best practices in care transitions for individuals with suicide risk: inpatient care to outpatient care. Washington: Education Development Center, Inc, 2019.
187. Luxton DD, June JD, Comtois KA. Can postdischarge follow-up contacts prevent suicide and suicidal behavior? Crisis 2013;34:32-41.
188. Brown GK, Green KL. A review of evidence-based follow-up care for suicide prevention: where do we go from here? Am J Prev Med 2014;47(Suppl. 2):S209-15.
189. World Health Organization. Telehealth. Geneva: World Health Organization, 2016.
190. Centers for Medicare & Medicaid Services. Telemedicine. Medicaid.gov.
191. Luxton DD, June JD, Kinn JT. Technology-based suicide prevention: current applications and future directions. Telemed e-Health 2011;17:50-4.
192. Barnett ML, Huskamp HA. Telemedicine for mental health in the United States: making progress, still a long way to go. Psychiatr Serv 2020;71:197-8.
193. Gilmore AK, Ward-Ciesielski EF. Perceived risks and use of psychotherapy via telemedicine for patients at risk for suicide. J Telemed Telecare 2019;25:59-63.
194. De Jaegere E, van Landschoot R, van Heeringen K et al. The online treatment of suicidal ideation: a randomised controlled trial of an unguided web-based intervention. Behav Res Ther 2019;119:103406.
195. Bruffaerts R, Demyttenaere K, Hwang I et al. Treatment of suicidal people around the world. Br J Psychiatry 2011;199:64-70.
196. Berman AL, Carter G. Technological advances and the future of suicide prevention: ethical, legal, and empirical challenges. Suicide Life Threat Behav 2020;50:643-51.
197. Ward-Ciesielski EF, Peros O, Conigliaro A et al. Perceived benefits of psychotherapy via telemedicine based on suicide risk severity. Gen Hosp Psychiatry 2018;55:100-1.
198. Wilcock AD, Rose S, Busch AB et al. Association between broadband Internet availability and telemedicine use. JAMA Intern Med 2019;179:1580-2.
199. Ben-Zeev D, Davis KE, Kaiser S et al. Mobile technologies among people with serious mental illness: opportunities for future services. Adm Policy Ment Health 2013;40:340-3.
200. Fairchild RM, Ferng-Kuo S-F, Rahmouni H et al. Telehealth increases access to care for children dealing with suicidality, depression, and anxiety in rural emergency departments. Telemed e-Health (in press).
201. Torous J, Andersson G, Bertagnoli A et al. Towards a consensus around standard for smartphone apps and digital mental health. World Psychiatry 2019;18:97-8.
202. Latifi R, Doarn CR. Perspective on COVID-19: finally, telemedicine at center stage. Telemed e-Health (in press).
203. Meyer B. Internet interventions for suicide prevention: current evidence and future directions. In: Wasserman D, Wasserman C (eds). Oxford textbook of suicidology and suicide prevention: a global perspective. Oxford: Oxford University Press (in press).
204. Franklin JC, Fox KR, Franklin CR et al. A brief mobile app reduces nonsuicidal and suicidal self-injury: evidence from three randomized controlled trials. J Consult Clin Psychol 2016;84:544-57.
205. Witt K, Spittal MJ, Carter G et al. Effectiveness of online and mobile telephone applications (‘apps') for the self-management of suicidal ideation and self-harm: a systematic review and meta-analysis. BMC Psychiatry 2017;17:297.
206. Hetrick SE, Yuen HP, Bailey E et al. Internet-based cognitive behavioural therapy for young people with suicide-related behaviour (Reframe-IT): a randomised controlled trial. Evid Based Ment Health 2017;20:76-82.
207. Kreuze E, Jenkins C, Gregoski M et al. Technology-enhanced suicide prevention interventions: a systematic review. J Telemed Telecare 2016;23:605-17.
208. Franco-Martin MA, Munoz-Sanchez JL, Sainz-de-Abajo B et al.
A systematic literature review of technologies for suicidal behavior prevention. J Med Syst 2018;42:71.
209. Berrouiguet S, Larsen ME, Mesmeur C et al. Toward mhealth brief contact -interventions in suicide prevention: case series from the Suicide Interven-tion Assisted by Messages (SIAM) randomized controlled trial. JMIR Mhealth Uhealth 2018;6:e8.
210. Seidel RW, Kilgus MD. Agreement between telepsychiatry assessment and face-to-face assessment for emergency department psychiatry patients. J Telemed Telecare 2014;20:59-62.
211. Hubley S, Lynch SB, Schneck C et al. Review of key telepsychiatry outcomes. World J Psychiatry 2016;6:269-82.
212. Reinhardt I, Gouzoulis-Mayfrank E, Zielasek J. Use of telepsychiatry in emer-gency and crisis intervention: current evidence. Curr Psychiatry Rep 2019;21:63.
213. Bashshur R, Doarn CR, Frenk JM et al. Telemedicine and the COVID-19 pandemic, lessons for the future. Telemed e-Health 2020;26:571-3.
214. Giansanti D, Aprile I. Is the COVID-19 pandemic an opportunity to enlarge the telemedicine boundaries? Telemed e-Health (in press).
215. Scott BK, Miller GT, Fonda SJ et al. Advanced digital health technologies for COVID-19 and future emergencies. Telemed e-Health (in press).
216. Zarghami A, Farjam M, Fakhraei B et al. A report of the telepsychiatric evaluation of SARS-CoV-2 patients. Telemed e-Health (in press).
217. Barney A, Buckelew S, Mesheriakova V et al. The COVID-19 pandemic and rapid implementation of adolescent and young adult telemedicine: challenges and opportunities for innovation. J Adolesc Health (in press).
218. Watson AR, Wah R, Thamman R. The value of remote monitoring for the COVID-19 pandemic. Telemed e-Health (in press).
219. McIntyre M, Robinson LR, Mayo A. Practical considerations for implementing virtual care in physical medicine and rehabilitation: for the pandemic and beyond. Am J Phys Med Rehabil 2020;99:464-7.
220. Triana AJ, Gusdorf RE, Shah KP et al. Technology literacy as a barrier to tele-health during COVID-19. Telemed e-Health (in press).
221. Pappot N, Taarnhøj GA, Pappot H. Telemedicine and e-health solutions for COVID-19: patients' perspective. Telemed e-Health 2020;26:847-9.
222. Andersson G, Titov N, Dear BF et al. Internet-delivered psychological treatments: from innovation to implementation. World Psychiatry 2019;18:20-8.
223. Kannampallil T, Ma J. Digital translucence: adapting telemedicine delivery post-COVID-19. Telemed e-Health (in press).
224. International Association for Suicide Prevention. Briefing statement: the coronavirus disease (COVID-19) outbreak. https://www.iasp.info.
Количество просмотров: 258
Предыдущая статьяОписание клинической характеристики взрослого пациента с депрессией для персонификации лечения
Следующая статьяТревога о здоровье при COVID-19
Прямой эфир