Психиатрия Дневник психиатра (психиатрическая газета)
№03 2014

Неординарные творческие способности всегда привлекали к себе повышенное внимание. Вместе с тем предрасположенность к душевным заболеваниям и сегодня рассматривается некоторыми авторами в качестве фактора, способствующего творчеству. На эту взаимосвязь обращали внимание еще в античные времена. Убежденность, что творчество «неизбежно» связано с безумием, восходит еще к Аристотелю (384–322 г. до н. э.), отмечавшему предрасположенность к меланхолии у известных актеров и поэтов. Притом он полагал, что творчество является естественным и рациональным процессом. Более
2 тыс. лет назад в своей книге «Problemata» Аристотель задавал вопрос: «Почему люди, блиставшие талантом в области философии или в управлении государством, или в поэтическом творчестве, или в занятиях искусством – были меланхоликами?»
Платон (428 или 427 г. до н. э. – 348 или 347 г. до н. э.) описал в «Федре» 4 типа «божественного безумия»: поэтический, пророческий, ритуальный и эротический. Он полагал, что они неразрывно и неизбежно связаны с творчеством.
В эпоху Ренессанса связь между творчеством и психопатологией усматривали главным образом в депрессии. Люди искусства сами это осознавали и пытались изучить связь меланхолии (название депрессии в те времена) с одухотворенностью и творчеством.
Здесь будет уместным вспомнить гениального немецкого живописца и графика Альбрехта Дюрера (1471–1528), равно одаренного в нескольких областях искусств, изучавшего музыку, анатомию, математику. «Меланхолия» – одна из трех знаменитых гравюр на меди, которую Дюрер создал в 1514 г., воплощает образ внутренней конфликтности мятущегося творческого духа человека. Это произведение из-за своей загадочности, большого количества символов, математических и геометрических знаков явилось источником многих споров и противоречивых трактовок, при этом чаще всего использовались постулаты астрономии и астрологии.
Согласно медицинским воззрениям тех времен меланхолия была трех типов. Первый – самый низкий – отличал людей с богатым воображением: художников, поэтов, ремесленников. Второй тип – это люди, у которых рассудок преобладает над чувством: ученые, государственные деятели. Третий тип считался «элитарным» – люди с преобладанием интуиции: богословы и философы.
Печальная женщина неподвижно сидит, подперев голову рукой, среди разбросанных в беспорядке инструментов и приборов. Всего ее крылатого могущества не хватит, чтобы проникнуть за видимые явления мира. Осознание этой невозможности причиняет ей боль, страдания. Рядом свернулась в клубок большая собака – животное, символизирующее меланхолический темперамент. Лестница, прислоненная к дому, по мнению некоторых искусствоведов, означает отсутствие совершенства в человеческом творении и желании подняться ввысь. Радуга и свет падающей кометы, озарившей небо, подчеркивают глобальную значимость изображаемого. Это произведение – выражение безграничной печали творца, пораженного пониманием собственного бессилия, невозможности истинной самореализации. Многие исследователи считают, что в образе меланхолии Дюрер изобразил себя.
Бехам, ученик Дюрера, в 1539 г. создал одноименную гравюру «Меланхолия», по всей видимости, под влиянием своего учителя.
Похожее освоение темы можно увидеть также на гравюрах, созданных на век позже голландским художником Жаком де Джейном (1565–1629). Гравюра «Старый философ, сидящий на Земном шаре» или просто «Меланхолия» изображает печального человека, чей взгляд устремлен в ночное небо, усеянное звездами. Человек, видимо, размышляет о своем месте в этом мире. Надпись под гравюрой гласит: «Меланхолия – наиболее разрушающие страдания и муки души и тела, очень часто подавляет талант и гений».
Некоторые искусствоведы считают, что художник изобразил Сатурна, и называли картину «Сатурн как меланхолия». Сатурн, согласно римской мифологии, был богом земледелия. Позже его стали отождествлять с греческим богом Хроносом. Со временем эти персонажи отождествились. Ученые Средних веков и Ренессанса придали этому образу новый смысл и связали влияние Сатурна с возникновением меланхолии. Считалось, что судьбы ученых, философов, музыкантов и писателей находятся под влиянием знака Сатурна.
Итальянский художник Доменико Фетти (ок. 1589–1625) создал «Меланхолию», напоминающую знаменитую гравюру Дюрера. Женщина – Меланхолия – одиноко сидит, опираясь рукой на закрытую книгу, среди руин в пустыне. Она красива и, судя по одежде, богата. Единственный ее спутник – несчастный пес, привязанный к столу. Он злобно смотрит на скульптурное изображение человеческого тела в нижнем правом углу картины. Рядом со столом изображены брошенная книга со смятыми страницами, астрономические знаки, ненужный глобус. Образы женщины и собаки – эмоционально контрастны. Беспокойство собаки ярко контрастирует с печальной пассивностью женщины, с ее безнадежно опущенной головой, тяжелыми руками. Некоторые искусствоведы полагают, что собака является аллегорией Сириуса – «собачьей звезды», которую издревле люди наделяли способностью влиять на настроение человека.
Шекспир устами своих героев говорил: «Безумные, любовники, поэты – все из фантазий созданы одних». В широко известной книге «Гениальность и помешательство», вышедшей более века назад, Чезаре Ломброзо указывал на тесную взаимосвязь между творчеством и психопатологией. Книга дала толчок множеству исследований о большем или меньшем тождестве между творчеством, гениальностью и различными психическими заболеваниями.
Попыток дать определение гениальности было великое множество, немало – великолепных. Еще раз обратимся к остроумнейшему высказыванию Шопенгауэра о том, что талант попадает в цель, в которую никто попасть не может, а гений попадает в ту, которую никто не видит. То есть гений создает свою материю, свое пространство, новую свободу, которую в последующем таланты освоят и передадут для «общенародного» пользования простым смертным. Отличительная черта гения – это особая одаренность в виде уникального, нестандартного мышления, ничем и никем не сдерживаемого воображения, создание непривычных для своих современников образов, которые поначалу выглядят нелогичными, напротив – нелепыми, безумными (пример Константина Циолковского).
Взаимосвязь таланта с предрасположенностью к психическим заболеваниям остается предметом, достаточно обсуждаемым в психиатрической литературе.
В последние годы интерес к данной теме заметно усилился. Опубликованы исследования, где с позиций современного медицинского знания анализируется взаимосвязь творчества, деятельности и психопатологии известных артистов, художников, писателей, поэтов, политических деятелей, военачальников.
В начале прошлого столетия интерес науки фокусировался в основном на «божественной», «пророческой» форме помешательства как предполагаемой основе творчества. Творчество связывали с такими болезнями и нарушениями, как шизофрения, психопатия, меланхолия, психоневроз. Эмиль Крепелин, известнейший психиатр конца XIX – начала XX вв., справедливо предполагал, что маниакальное состояние иногда может вызвать позитивные изменения в процессе мышления, повышение творческой активности.
В последнее время чаще акцентируется параллель между творчеством, гениальностью и аффективными заболеваниями, главным образом биполярным (маниакально-депрессивным) расстройством. Появился ряд патографических описаний как отдельных личностей, в том числе исторических деятелей, лауреатов Нобелевской премии, так и сообществ и объединений музыкантов, писателей, художников. Почти во всех публикациях, исследующих связь между творчеством и психопатологией, подчеркивается, что психические заболевания в творческой среде возникают значительно чаще, чем у людей других профессий. Биографические исследования последних лет показали, что частота таких психопатологических феноменов, как психозы, суицидальные попытки, колебания настроения, наркомания и алкоголизм, среди музыкантов, мастеров слова и художников в 2–3 раза выше, чем у бизнесменов, ученых и политиков.
Наиболее тяжелые психопатологические нарушения наблюдались среди художников и писателей. По данным Jamison, 38% писателей и художников лечились по поводу нарушений настроения. Следует отметить, что в подавляющих случаях они искали помощи психиатра по поводу депрессии, но мало кто из них обращался за помощью в связи с маниакальными и практически никто – из-за гипоманиакальных состояний, хотя последние также имели место. Треть опрошенных отмечали периоды выраженных колебаний настроения, которые по своей природе были циклотимическими. В том же исследовании отмечено, что 89% писателей и художников переживали интенсивные высокопродуктивные творческие эпизоды, находясь в гипоманиакальном состоянии. Алкоголизм был диагностирован у 28% писателей, 19,2% художников и 21,2% композиторов. Арнольд Людвиг также отмечал, что среди музыкальных исполнителей значительно чаще встречалось чрезмерное употребление алкоголя, и они чаще совершали суицидальные попытки в возрасте до 40 лет. Кроме того, в среде композиторов проблемы, связанные с употреблением алкоголя, возникали в основном ранее 40 лет, сочетаясь с длительной депрессией.
В одном из исследований взаимосвязи творчества и психопатологии на примере биографий почти 300 всемирно известных людей в различных сферах науки и творчества автор (Felix Post) пришел к заключению, что 11,7% из изученных лиц страдали алкоголизмом. Среди художников процентное соотношение алкоголиков было более высоким (16,7%), чем среди писателей и музыкантов (13,5%). В этом же исследовании отмечалось, что самой частой психопатологией среди исследуемых была депрессия: 40% из них переживали ее симптомы когда-нибудь во время своей жизни. Чаще всего депрессия выявлялась среди писателей (72%), среди художников ее встречаемость была 42%, среди политиков – 41%, среди интеллектуалов – 36%, у композиторов – 35% и ученых – 33%.
Недавно шведские исследователи из Каролинского института в Стокгольме обнаружили, что система активности биогенного амина – дофамина в головном мозге у здоровых творческих людей аналогична той, которая встречается у больных шизофренией. В эксперименте с помощью различных психологических тестов на здоровых добровольцах клиницисты проверяли их творческие способности. Оценки психологических тестов коррелировали с плотностью дофаминовых (D2) рецепторов, которую измеряли с помощью позитронной эмиссионной томографии (РЕТ). Люди с высокими способностями к творчеству, успешно выполнившие задания, имели более низкую плотность D2-рецепторов в таламусе – области мозга, фильтрующей информацию до того, как она достигнет коры мозга, отвечающей за процессы познания и аргументацию. Больные шизофренией в этой части головного мозга также имеют низкую плотность D2-рецепторов, что указывает на возможную связь между психическими заболеваниями и творчеством. Меньшее количество рецепторов D2 в таламусе, по-видимому, означает меньшую степень фильтрации сигналов и, следовательно, больший поток информации от таламуса, что в просторечье означает большую свободу выбора.
Широкий спектр отклонений в поведении – от легкой эксцентричности до явных психопатологических расстройств – не только воспринимается как должное, но часто является даже ожидаемым, естественным для людей одаренных. Отклонения от принятых социальных норм мышления и поведения у лиц, вовлеченных в определенный тип творческой деятельности, могут не восприниматься как психопатология. При оценке личности великих людей, вероятно, теряется некоторая способность к «холодному», взвешенному суждению. Окружающих нас людей нам легче понять с помощью интроспекции, сопоставлении их с собой, сравнивая их характеры и поведение со своими собственными. Когда же речь заходит о людях творчества, мы, бывает, невольно закрываем глаза на их недостатки, очарованные, «загипнотизированные» плодами их деятельности. По мнению некоторых исследователей, желание достичь успеха, соревновательный стресс, социальные и культуральные различия, политическая и экономическая атмосфера и другие факторы могут быть связаны как с творческими достижениями, так и с психическими болезнями.
Творчество – процесс сложный, многогранный, всегда неоднозначный, целиком и полностью зависящий от личности творящего.
Творческая личность может сочетать в себе абсолютно противоречивые черты, такие как многогранность, чувствительность, отсутствие предвзятого мнения и интеллектуальная открытость, с одной стороны, так и узконаправленность, перфекционизм, индивидуализм и обсессивность – с другой. В ней авантюризм, склонность к неоправданному риску могут сочетаться с настойчивостью и непритязательностью, самоотверженностью, так же как и с интенсивным любопытством, собранностью и высоким «энергетическим потенциалом».
Существует несколько способов изучения взаимосвязи между творчеством и психопатологией. Один из них – биографические исследования. Самыми достоверными биографическими источниками, воссоздающими жизненный портрет человека, а также свидетельствами его или ее душевных и физических страданий, являются письма, дневники, воспоминания современников и медицинские документальные свидетельства, которые менее всего искажают реальные факты. Анализ произведений творца – другой источник, дающий исследователю возможность, пусть косвенно, но чувственно и сопричастно оценить душевное состояние автора в период созидания.
Ретроспективная постановка диагноза – кропотливый труд, сравнимый со складыванием мозаики. Здесь происходит тот же процесс тщательного подбора и соединения разрозненных фрагментов в единое целое. В результате вырисовывается последовательное жизнеописание с проступившими на нем пятнами болезни. Таким образом, исследователь получает возможность оценить влияние не только патологии на создание того или иного произведения, но и воздействие творчества, его животворящей силы на течение заболевания. Здесь уместно вспомнить, сколь действенным стабилизирующим фактором являлась живопись для Ф.Гойи, помогавшая ему превозмогать периоды психотических переживаний.
Пояснение автора к картине: «Воображение, покинутое разумом, порождает немыслимых чудовищ, но в союзе с разумом оно – мать искусств и источник творимых им чудес».
Несмотря на то что биографические исследования содержат много полезной и важной информации, доля авторского субъективизма в них достаточно велика. Примером тому могут являться описания колебаний настроения у творческой личности. Так, в биографических произведениях зачастую скрупулезно описываются периоды пониженного настроения, меланхолии или депрессии, выражающиеся в бездеятельности, апатии, отсутствии творческой активности. При этом противоположные изменения настроения – гипоманиакальное состояние или даже явный психоз – не трактуются как болезненные проявления, а предстают перед читателем в виде «эксцентричности», «творческого вдохновения» или «художественного темперамента».
Вот несколько примеров описания дистимии или депрессии, данные великими людьми.
«Я самый жалкий из всех живущих. Если то, что я чувствую, разделить на весь род человеческий, на земле не останется ни одной улыбки. Стану ли я лучше – не знаю. Боюсь, что нет, и это ужасно. Оставаться таким, как есть, невозможно. Я должен умереть или стать лучше…», – Авраам Линкольн (1809–1865).
«Кажется, я психически здоров. Правда, нет особенного желания жить, но это пока не болезнь в настоящем смысле, а нечто, вероятно, переходное и житейски естественное». Антон Павлович Чехов (1860–1904).«Всю жизнь меня сопровождала тоска… Я как раз испытывал тоску в моменты жизни, которые считаются радостными. Есть мучительный контраст между радостностью данного мгновения и мучительностью, трагизмом жизни в целом». Николай Бердяев (1874–1948).
«Ты не можешь себе представить, как тогда и долго еще потом мне было плохо. “Это” продолжалось около пяти месяцев. Взятое в кавычки означает: что, не видав своих стариков двенадцать лет, я проехал, не повидав их; что, имея твои оттиски, я не читал их; что действие какой-то силы, которой я не мог признать ни за одну из тех, что меня раньше слагали, укорачивало мой сон с регулярностью заклятья…». Борис Леонидович Пастернак (1890–1960).
Не один только Константин Батюшков, но и Всеволод Гаршин, Павел Федотов, Ги де Мопассан, Эдгар По, Роберт Шуман, Акутагава Рюноскэ и некоторые другие гении и творцы окончили свои дни в стенах психиатрических больниц.Физическая или психическая болезни далеко не всегда являлись непреодолимым препятствием для творчества, политических или научных достижений. Но если психические нарушения у художников, писателей, музыкантов накладывают отпечаток (не обязательно отрицательный) на их творения, то психическое нездоровье лиц, связанных с государственным управлением, может привести к пагубным последствиям для целого народа, а то и всего мира. Начиная еще с самых древних времен среди деятелей истории, глав государств, оказавших значительное влияние на судьбы своих держав, было немало лиц с психическими отклонениями. Здесь уместно вспомнить римских императоров Тиберия, Нерона, Калигулу, английских королей Эдуарда I и Генриха VI, короля Франции Карла VI и короля Испании Дон Карлоса, царя Ивана Грозного, баварского короля Людвига II. Выдающийся премьер-министр Великобритании Уин-стон Черчилль страдал от депрессии. Эта же болезнь была
у премьер-министра Израиля –
Менахема Бегина. У 28-го (1913–1921) и 32-го (1933–1945) президентов США – Вудро Вильсона и Франклина Д.Рузвельта
(в конце сроков их пребывания на занимаемой должности) развилась деменция. Основатель Советского государства Владимир Ульянов-Ленин последние два с половиной года своей жизни и управления государством также страдал от деменции. Не так уж редко психическое страдание или воздействие психопатологической составляющей физической болезни выступали в качестве весомых, а то и определяющих факторов принятия судьбоносных исторических решений.
В первые годы своего правления президент США Вудро Вильсон был вполне здоров, активен, проводил важные законы. Постепенно у него участились головные боли, стали возникать кровоизлияния в глаза, что свидетельствовало о гипертонии с поражениями сосудов. Причиной этой злокачественной гипертонии скорее всего была болезнь почек. В 1917 г. под его влиянием Америка вступила в Первую мировую войну. Но к 1919-му году стало ясно, что американский президент страдает от быстропрогрессирующих эмоциональных нарушений и ухудшения памяти из-за болезни сосудов мозга. Раздражительность, растущая капризность, подозрительность создавали трудности при общении с главами союзных держав Клемансо и Ллойдом Джорджем на мирной конференции, привели к разрыву с его доверенным советником.Здравый смысл должен был подсказать Вильсону, что следует уйти в отставку, однако его личный врач, находясь под влиянием жены президента, скрыл от народа истинное положение вещей. Свою личную преданность главе государства доктор поставил выше общенациональных интересов. Скорее всего, сам президент не осознавал серьезности своей болезни, вполне вероятно, что у него была анозогнозия (неспособность осознать свое заболевание, даже такое явное, как, к примеру, паралич). Этот симптом характерен для болезней, сопровождающихся поражением правого полушария мозга.ешение Вильсона оставаться на посту было и трагическим, и катастрофическим как с личной, так и с политической точек зрения, поскольку в течение двух лет – с октября 1919 по март 1921 г. – США практически оставались без руководителя. Президент продолжал существование, изолированный от окружающего мира усилиями своей жены и врача. В течение последних семи месяцев он не мог читать, не был в состоянии встречаться с правительством. Мышление его стало спутанным, иногда он помногу часов кряду неподвижно сидел, бессмысленно глядя в одну точку. Заболевание сосудов мозга привело к утрате интеллектуальных способностей, т.е. к деменции. Болезнь Вильсона, способствовавшая разладу в коалиции, приведшая к бездействию или неэффективным военным и политическим действиям Америки, была одной из составляющих создания той уродливой мозаики вновь созданного мира. Мозаики, в которой мы – составляющие ее изображение осколки – по сей день пытаемся найти себе другое место, выразить иную картину мира, исправить многочисленные варварские уродства предыдущих «авторов»…