Психиатрия Дневник психиатра (психиатрическая газета)
№02 2015

Выдающийся норвежский художник Эдвард Мунк, создавший множество вызвавших восторг и негодование полотен, занимает особое место в истории мировой живописи. Он писал портреты и пейзажи, жанровые сцены, создавал символические образы; его произведения нередко гипнотизируют и завораживают. Эдвард Мунк прожил непростую жизнь, будучи крайне противоречивой и далеко не всегда понятной окружающим личностью. Родился Эдвард в 1863 г. в семье врача, ему было всего 5 лет, когда от чахотки скончалась его мать. После этой трагедии отец, очень привязанный к детям, читавший им сказки и саги и игравший с ними, впал в унылое христианство, постоянно читал Библию, почти не обращал внимания на своих отпрысков. Сестра матери, к которой был очень привязан Эдвард, заметила способности мальчика к рисованию и способствовала поступлению его в школу живописи, о чем он мечтал. Однако без видимых причин он отдалился от нее и в последующем относился к ней с чувством неприязни. В эти юные годы Мунк пишет много портретов своих родных, однако сестру матери он всегда писал с опущенной головой, закрытым лицом, как будто ему не хотелось смотреть ей в глаза. Во время учебы в школе живописи Эдвард попал в кружок художников, где царили достаточно свободные нравы, а члены кружка были завсегдатаями одного из ресторанов Осло. В кружке он держался особняком, однако внешне был привлекателен и пользовался успехом среди женщин. В один из вечеров влюбленная в Мунка девушка выстрелила в него и поранила палец на руке, что привело к деформации сустава, кисть художника была изуродована. Он долго не мог забыть этот инцидент; если и раньше ему трудно было общаться с людьми, то теперь он стал еще более нелюдимым. В возрасте 23 лет Мунк создает картины, вызвавшие противоречивые мнения: «Больная девочка» – прощание Мунка со своей умирающей сестрой, «На другой день» – смертельно усталая, пьяная, полураздетая женщина лежит на кровати, рядом с которой бутылки и стаканы, «Переходный возраст» – обнаженная 14-летняя девушка сидит на краю кровати, видно, что в фигуре просыпается сознание пола и страх. Критика обрушилась на Мунка с огромной силой, ему советовали найти другую профессию, картины художника критики называли «безнравственными, болезненными, грубыми». Когда Национальная галерея в Осло купила его картину, на другой день один из критиков заявил, что отныне граждане Осло не смогут водить своих дочерей в галерею до тех пор, пока «пьяным проституткам» Э.Мунка будет «разрешено спать» в залах галереи. Все произведения, написанные Мунком, отражали его внутреннее состояние. Он утверждал, что будет писать людей, чувствующих, любящих и страдающих; при соприкосновении с живописью люди должны проникаться святостью и снимать перед картинами шляпы, как в церкви. Одновременно с этим он говорил, что люди – это «жалкие земляные вши», они велики лишь в собственных мыслях, «если тебе надоест плясать под дудочку судьбы, остается только один выход – лишить себя жизни». В этом высказывании прослеживается раздвоенность суждений и оценок, характерных для его личности в течение всей жизни. 

В 29 лет Мунк получил стипендию и уехал в Париж, где находился под сильным влиянием импрессионистов, особенно А.Тулуз-Лотрека. Примерно с 30 лет и до самой кончины Мунк пытался изобразить свое мировоззрение: «Фриз жизни» был задуман как ряд картин, которые дают представление о жизни человека. Мунк полагал, что эти полотна будут поэмой о жизни, любви и смерти. Он считал, что люди – всего лишь «безмолвные пешки», высшие силы дают им одну заповедь: «Преодолевайте слепую игру по имени жизнь». На одной из картин изображена борьба обнаженных фигур, лезущих друг на друга, группа людей наверху поднимает гроб. Другие картины этого цикла также отличаются крайней мрачностью сюжета. Он очень любил обнаженную натуру, часто писал женщин с красивым телом, но отвратительными грубыми лицами. Публичный дом был для Мунка пространством, где царили ужасы, кошмары, кровь и убийства; он написал много картин об этих домах, все они исполнены страха и ужаса. Мунк писал себя обнаженным, на одной из картин он стоит в темной комнате, его тело объято пламенем, лицо искажено, он в аду. Будучи зрелым и уже немолодым художником, он написал автопортрет, когда болел испанкой, портрет так и называется – «Больной испанкой». Старый человек сидит в кресле, накрыт пледом, рот раскрыт, он задыхается. Рассматривающих портрет Мунк спрашивал, не чувствуют ли они удушающий запах, разве они не видят, что он начинает гнить? Мунк был невероятно наивен и вспыльчив: однажды, обратив внимание на месяц на небе, спросил собеседника, куда же делась луна? Данные ему объяснения, что луна и серп луны – это единое целое, он посчитал глупостью и отказался согласиться с этим. Он был крайне подозрителен, считал, что люди хотят ему зла, тайные противники преследуют его. Заметив, что кто-то при нем шепчется, говорил: «Когда буржуазный сброд перестанет обо мне злословить?» Тяжелый и продолжительный психоз развился у Мунка достаточно поздно, в возрасте 45 лет, заболевание было диагностировано как «мания преследования». Незадолго до помещения в больницу он подходил на улице к незнакомым людям, которые, как ему казалось, обсуждали и осуждали его, и наносил им удары. 

В психиатрической клинике Д.Якобсона он провел 7 мес и, несмотря на тяжелое состояние с бредом преследования и галлюцинациями, продолжал рисовать. Исследователи его творчества утверждали, что картина, написанная во время болезни, не хуже и не лучше созданных до заболевания и после выздоровления. В клинике он написал стихотворение «Альфа и Омега», снабдив его серией рисунков, которое дает представление о его болезненном состоянии. Идея стихотворения заключалась в том, что, даже находясь с женщиной на необитаемом острове, нельзя быть уверенным в ней. Звери, цветы, растения и даже луна – твои соперники. Омега, будучи привязана к Альфе, не могла отказать себе в интимных отношениях со змеей, медведем, тигром, ослом и оленем. Омега, спасаясь от гнева Альфы, помчалась, сидя на спине оленя, через море в зеленую страну, а Альфа остался один на острове. На следующий день к Альфе пришли его дети, которые называли его отцом: это были маленькие змеи, поросята, обезьяны и ублюдки. Олень привозит Омегу обратно, Альфа убивает ее, на него набрасываются все его дети и растерзывают; новое поколение заполняет остров…После окончания лечения, покинув больницу, Мунк находился в несколько приподнятом настроении, что не могло не отразиться на его творчестве: краски стали светлее, темы картин не были такими грустными, как прежде. Временами его тревожили мысли о возможности нового приступа болезни, он говорил: «Если кто-нибудь упрячет меня в такое место, то не знаю, смогу ли я оттуда выйти». Мунк вернулся в свой небольшой дом в маленьком местечке Осгорстранд, который очень любил. Около дома был небольшой одичавший сад, за которым Мунк не ухаживал, он не заботился об уюте. Обстановка в доме была ужасной: две кровати, стол и несколько плохих стульев, пыль лежала повсюду толстым слоем. 

В ящике для дров – мешки с сухарями, на столе кисти, банки из-под консервов, заржавевшие гвозди. После выздоровления Мунка, как и прежде, особенно волновали тайны любви и смерти. Излагая свое мировоззрение, он утверждал, что людей толкает друг к другу инстинкт спаривания; аналогичное наблюдается и в природе: земля-женщина; солнце, луна, воздух и море – мужские силы, обнимающие землю и оказывающие на нее плодотворное влияние. Его мировоззрение нашло свое отражение в картине «Два человека». На берегу стоит пара: она смотрит на берег и море, он – на нее. Чувствуется влечение этих двоих друг к другу, великие силы овладели ими. В это же время он создает серию замечательных пейзажей: восход солнца, который приносил Мунку радость, и холмы, которые он видел из своего окна и был рад тому, что они не дают возможности наблюдать заход солнца, погружающий его в глубокое уныние. Мунк страдал боязнью пространства, он с трудом переходил улицу, не любил оглядываться по сторонам, это состояние изображено на картине «Крик»: рот юноши раскрыт, он обвил руками голову для того, чтобы заглушить вопль. От картины веет всепоглощающим страхом, краски и линии пейзажа восстают против слабого и сверхчувствительного человека, ландшафт движется по направлению к нему, чтобы задушить его. Спустя несколько лет после выписки Мунк купил большую усадьбу Эйкелю на окраине Осло с намерением разместить там «Фриз жизни», однако впоследствии он считал, что все картины, написанные им, так или иначе имеют отношение к этому циклу. Архитектура дома была нелепой: что-то среднее между электростанцией и белым гробом, мебели не было – не потому, что Мунк был скуп, а потому, что убранство комнат его не интересовало. В коридорах дома штабелями стояли картины Мунка, периодически он звонил своим друзьям и говорил о том, что та или иная картина пропала, а когда она обнаруживалась, подозревал, что ее вернули. Иногда Мунк в буквальном смысле слова «боролся» со своими картинами, которые ему не нравились; он топтал их ногами, произносил проклятия в их адрес, устраивал им «лошадиное лечение», оставлял их на улице под дождем, надеясь, что картина станет лучше. 

Нередко он относился к картинам, как к одушевленным предметам, одну из картин он забросил на чердак, при этом опасался, что она может прыгнуть с лестничной площадки и пробить ему голову. В течение жизни Мунк написал много портретов, однако старался избегать изображения рук, практически не писал женскую грудь и уши, иногда он давал путанные и противоречивые объяснения. Он почти не контактировал с современниками, одни ему не нравились и вызывали неприязнь, других подозревал в том, что они что-то затевают против него, с третьими общение было невозможно, потому что они были друзьями или знакомыми тех, кто не нравился Мунку или кого он подозревал в заговоре против него. Мунк сам замечал в себе черты болезненного раздвоения личности и полагал, что чем сильнее он жаждал чего-то, тем сильнее он хотел противоположного. Последние десятилетия жизни Мунка все меньше занимали проблемы любви и смерти. Основное, на чем он сосредоточивал свое внимание, были краски и свет. На картинах, написанных в этот период, мы видим много солнца: снопы лучей желтых, красных, спускающихся на море, камни и землю. Как мастер линий, Мунк производит неизгладимое впечатление на зрителя, он один из тех живописцев, которые проложили так много путей в живописи и создали поражающие духовным содержанием и красотой картины. Последние годы жизни Мунка совпали с оккупацией немцами Норвегии. 76-летний Мунк воспринял это как личную трагедию и показал себя истинным патриотом своей страны. Сторонники Квислинга, принявшие оккупацию Норвегии и сотрудничавшие с немцами, обратились через Кнута Гамсуна, который был знаком с ними, чтобы пригласить Мунка в «Почетный совет искусства», но он отказался от этого предложения. В 1944 г., в день 80-летия Мунка, сторонники Квислинга хотели устроить большую выставку его произведений, однако художник был категорически против, просил оставить его в покое, так как не хотел иметь ничего общего ни с немцами, ни со сторонниками Квислинга. Одна из последних его работ – автопортрет: старый и усталый, он стоит в спальне около стенных часов. 

Кажется, что он поднялся с кровати для того, чтобы встретить смерть. Похороны Мунка прошли при огромном стечении народа, в похоронной процессии особенно много было женщин. Урна с прахом Э.Мунка стоит в почетной роще церкви Спасения в Осло. Эдвард Мунк, как и многие другие писатели, музыканты и художники, поражал своей целеустремленностью, трудолюбием, сверхценным отношением к своему творчеству, которое не исчезало даже в период развернутого психотического состояния. Вместе с этим аффективные расстройства в виде состояний депрессий и мании не могли не отразиться на творчестве художника: картины, написанные в состоянии депрессии, отличаются блеклым или нарочито мрачным колоритом и содержанием, в то время как в гипомании – тема картин лишена грусти, а краски полотен стали светлее. Проявлением болезни можно считать также периодически появляющиеся концепции на темы космоса, жизни и смерти, взаимоотношений между полами. Эти сверхценные идеи, граничащие с бредовыми расстройствами, отличались изменчивостью, некоторые из них имели возрастную окраску. Недостаточная информация о душевном недуге художника не позволяет с уверенностью квалифицировать то или иное расстройство, однако крайняя подозрительность и выраженные идеи отношения, а также вербальные иллюзии и галлюцинации заставляют предполагать развитие приступов с персекуторным характером бреда. Однако не исключена возможность, что эти расстройства не были оформлены в виде приступов, а существовали на протяжении всей жизни больного. Крайняя замкнутость, не всегда адекватное отношение к окружающим, признаки инфантилизма заставляют предполагать наличие специфических изменений личности, свойственных эндогенному заболеванию. Тем не менее стиль живописца, менявшийся в течение жизни, но не потерявший самобытности, зрелости, особого художественного видения мира, свидетельствует о таланте живописца, его особой приверженности избранному им виду искусства.

Эдвард Мунк, которому жизнь доставляла мало радости, любил ее такой любовью, что в конце концов хотел слиться воедино со своими картинами, в них продолжить жизнь и существовать. Эта мечта Эдварда Мунка сбылась.