Психиатрия Дневник психиатра (психиатрическая газета)
№02 2016

Название данной статьи и развиваемая в ней тема пожалуй вызовут недоумение у некоторых читателей: какая может быть связь между А.С. Пушкиным и проблемами старения и долголетия? Какое отношение имел Александр Сергеевич к геронтологии и гериатрии? Тем более что поэт, сраженный дуэльной пулей и не доживший до 38 лет, не был долгожителем. Кстати, убийце Пушкина судьба отпустила значительно более долгую жизнь (быть может, для того чтобы она прошла «в тоске сердечных угрызений»?). Как известно, Дантес умер в 1895 году, прожив 83 года, и, по свидетельству современников, всю свою оставшуюся жизнь сожалел о случившемся, считая дуэль и ее исход трагической случайностью.

Для всех нас А.С. Пушкин уже давно вышел за пределы только образа величайшего поэта. Он стал неотъемлемой частью мировой культуры и духовного мира человека. Более того, Пушкин и его творчество оказались насущной необходимостью и потребностью для людей любого возраста – от детей до стариков. Каждый, и стар и млад, находит для себя у Пушкина близкие и волнующие темы, созвучные своему настроению, переживаниям, устремлениям. Услышанные нами в раннем детстве многие пушкинские строки живут в памяти до глубокой старости, а легко запоминающийся пушкинский ямб в его сказках, поэмах и стихах вполне может служить одним из средств тренинга памяти в позднем возрасте.

А.С. Пушкин давно сказал обо всем и обо всех, проявив божественную универсальность. Поразительно, но ему оказались подвластны все сферы человеческого бытия. Трудно найти область человеческих деяний и интересов (история, политика, философия, искусство, наука и т. д.), где бы Пушкин не проявил глубокого знания предмета, способности к тонкому наблюдению и анализу. И если старый человек, а тем более долгожитель, представляет собой уникальное творение природы, то А.С. Пушкин – не менее уникальное явление. Если современная геронтология относится к многодисциплинарной науке, интегрирующей биологические, медицинские, социальные, психологические дисциплины, то творчество А.С. Пушкина также всесторонне охватывает разные стороны человеческого бытия и духа, в том числе и богатый неповторимый внутренний мир стариков. Какое же место занимает в его творчестве старый человек со своими многочисленными биологическими, социально-психологическими и другими особенностями? Каково отношение поэта к престарелым? Можно ли получить ответ на эти вопросы в его произведениях?

Все образы пушкинских стариков настолько им глубоко прочувствованы и убедительны в своем изображении, что кажется, будто это все реальные фигуры в своем историческом, физиологическом, психологическом и социальном аспектах. Создается впечатление о близости самого поэта и с няней Татьяны Лариной, и старой графиней, и летописцем Пименом, и стариком Дубровским, и многими другими изображенными им пожилыми людьми. Откуда у поэта такая геронтологическая ориентированность? Очевидно, что Пушкин, не дожив до 38 лет, оказался «старее» многих своих сверстников по богатству своих жизненных впечатлений, творческих мыслей, мудрости, приобретенного опыта, искусства жить, любить и ненавидеть. То, что обычно накапливается с годами, Пушкин приобрел значительно раньше в сравнительно молодом возрасте. Без преувеличения можно сказать, что он прожил долгую, яркую, плодотворную творческую жизнь в своих собственных произведениях. Поэт как бы «состарился» вместе со своими героями. Быть может, именно в этом его творческое долголетие.

В эпоху Пушкина под старостью, вероятно, подразумевали не столько календарный возраст и накопленные с годами болезни, одряхление, сколько глубину познания внутреннего мира человека, совершенство ума, гармонию человеческих отношений и, конечно же, плоды созидательного труда. Именно труда, необходимого для человеческого индивидуума до глубокой старости, дающего уважение общества и приобретаемого с ним жизненного опыта, а не только материальные вознаграждения. Поэт как бы предопределил современные геронтологические концепции, указав на столь важную для стариков занятость любимым и полезным делом. Кстати, Пушкин был одним из первых, кто сделал литературу ремеслом, приносящим деньги, но не лишающим автора творческого горения, собственного достоинства, независимости. «Не продается вдохновенье, но можно рукопись продать». Отсюда понятен самоуничижительный укор Онегина, который:

И это в 26 лет! Очевидно, 26-летний возраст в то время предполагал не только образование, но и службу, опыт, уважение общества. Тогда в 37 лет Пушкин просто «старик»! «Старик» в смысле накопленной и творчески переработанной огромной информации, многочисленных жизненных коллизий, требовавших принятия трудных нестандартных решений. «Старик», исполненный волею божьей, прожег столько людских сердец! И вот у этого «старика» вдруг появляются сомненья в ценностях молодости:

Это не просто сожаление об утрате, но и разочарование в часто возлагавшихся на молодость надеждах. Скорее поэт склонен к философским обобщениям о жизненных ценностях, что обычно характерно для людей, проживших долгую, наполненную событиями и значением жизнь. Он пытается войти в образ умудренного жизнью старца. Происходит настоящая переоценка ценностей. Молодость с ее мятежностью, непостоянством не оправдала его надежд. Ценности ее оказались преходящи и неочевидны. Подобная смена менталитета происходит с наступлением зрелости, накоплением опыта, «сына ошибок трудных», по мере эволюции возрастной человеческой психологии. Испытав сполна многое в жизни, познав и насладившись ею и в то же время как бы устав от жизни, поэт уже «давно замыслил побег в обитель дальнюю трудов и чистых нег». Как знакомы эти умонастроения у многих стариков, их разговоры о тяготении жизнью, о желанной смерти! Жизнеутверждающим строкам в молодости:

– противопоставляется иная картина в старости:

При этом нет формального противопоставления молодости и старости. Каждая возрастная пора имеет свои прелести. Просто с возрастом раньше или позже происходит некая переориентация на другие ценности жизни:

В стихотворении «Телега жизни» молодость, зрелость и старость человека рассматриваются поэтом как три возможности езды. Если в «утро» жизни «мы рады голову сломать» в быстрой скачке, то в «полдень» жизни нас уже страшат «и косогоры, и овраги», ну а «под вечер» мы привыкаем «и, дремля, едем до ночлега». Символичность нарисованной Пушкиным картины дополняется еще и тем, что не ямщик, а само «время гонит наших лошадей». Поэт ставит перед читателем задачу – понять смысл этой недолгой, но завораживающей езды и сам вопрошает в «Стихах, сочиненных ночью во время бессонницы»: «жизни мышья беготня… что тревожишь ты меня?» В то же время «старик Пушкин» отнюдь не тяготится жизнью. Поэта скорее тревожит и манит к себе «тайна гроба». А если смерть для него и «таит неизъяснимы наслажденья», то это «бессмертья может быть залог». И та версия, что Пушкин в своей трагической истории на дуэли искал смерти, возможно в чем-то и справедлива. Однако более убедительным кажется одно из его, быть может, самых последних стихотворений:

Стихотворение оказалось недописанным. Примечательно, что в черновом автографе есть такие отвергнутые поэтом строки: «Еще я долго жить хочу» (поэт не тяготится жизнью), «Что в смерти доброго» (неприятие смерти). Сохраняется живой интерес к познанию, новым впечатлениям, новым наслаждениям, новым открытиям, то есть к активному творческому долголетию.

А.С. Пушкин – один из немногих, кто хотя и не успел прочувствовать, но угадал и понял жизненную потребность у стариков любить и быть любимыми. Потребность нисколько не меньшую, чем у молодых. И как же горько, когда это чувство угасает! В стихотворении «Старик» лирический герой вспоминает свою «весну», когда он был «верным служителем» Амура, и мечтает родиться вновь лишь для того, чтобы стать еще более усердным слугою бога любви. Мысли о старости и о конце жизни тесно переплетаются у А.С. Пушкина с мыслью о любви.

Но ничто не вечно на земле – ни юность, ни любовь. И только старость неизбежна. «Печально младость улетит, и с ней увянут жизни розы», – пишет Александр Сергеевич в одной из своих элегий.

«Любви все возрасты покорны». Эта пушкинская фраза, превратившаяся в бытовой афоризм, употребляется как будто бы с некоторым ироническим оттенком в соответствующих ситуациях. Однако поэт вложил в эти несколько слов глубокий смысл (психологический, физиологический, философский). Он развивает философию «старческой любви», противопоставляя ее любви юношеской, мастерски используя сравнительные поэтические образы. Так, если «юным девственным сердцам ее порывы благотворны…», то «в возраст поздний и бесплодный на повороте наших лет печален страсти мертвый след…» Современные геронтологи (Г.Л. Ратнер) говорят о так называемом сексуальном возрасте. Этому дается обоснование, обсуждаются особенности сексуального поведения пожилых, роль в этом физиологических, психологических, социальных и других факторов. А Пушкин уже давно, причем необычайно поэтично, показал мучительные любовные чувства старого Мазепы, «пережившего мгновенья страсти пылкой и блаженство» с молодой Марией. Попробуем проникнуться так захватившим старого гетмана чувством:

Для старика эта любовь «была чарующей силой». При всех своих негативных сторонах пушкинский Мазепа подкупает искренним пылким, глубоким, непреходящим, всецело захватившим его чувством. Однако мать Марии этого понять не может, поскольку в ее представлении старик, годящийся в отцы ее дочери, не способен дать молодой девушке того, что, в родительском понимании, необходимо ей для полного счастья. 

И встревоженная мать осыпает Мазепу типичными для подобных ситуаций «обвинениями» в грехах и намерениях:

К сожалению, А.С. Пушкину с его талантом любить, с его увлекающейся, пылкой натурой не суждено было из-за «коротко измеренного его века» познать любовь в «возрасте позднем и бесплодном». Зато, наверное, только пушкинистам известно о впечатляющем по тем временам долголетии многих женщин, которым выпало счастье удостоиться особого внимания поэта или стать предметом его пылкой страсти и любви. Так, например, А.П. Керн прожила 83 года, Е.К. Воронцова – 88 лет, А.А. Оленина – 80 лет, 

Е.П. Бакунина – 74 года, П.А. Осипова – 78 лет. Как будто судьба в знак прощения за преждевременную смерть поэта отпустила «его женщинам» долгие годы жизни, хотя сложилась она у каждой по-разному. Как будто пушкинское поклонение, отраженное в поэтических посвящениях (да еще каких!), оказалось для этих женщин талисманом жизненного долголетия и исторического бессмертия. Впрочем, окружавшие А.С. Пушкина женщины-долгожители заслуживают особого внимания и мы надеемся, что еще вернемся к этой теме.

Но среди всех женских образов есть центральный, особенно уместно вписывающийся в предмет нашего разговора. Это, несомненно, образ старой няни – Арины Родионовны Яковлевой. Знаменитое послание няне (1824) остается и поныне несравненным поэтическим образцом выражения искренней любви и глубокого уважения к старушке, оставившей неизгладимый след в сердце Пушкина.

Не каждый старый человек может удостоиться такого трогательного и уважительного отношения, такой искренности в выражении своих чувств со стороны молодого поколения. Более того, поэт посвящает старую няню во все тайны своего гения:

Вот пример не только сосуществования, но и конструктивного, взаимно обогащающего общения представителей разных поколений. В 1824–1826 годах Арина Родионовна фактически разделила ссылку поэта в Михайловском. В ту пору Пушкин особенно сблизился с няней, слушал ее сказки, записывал с ее слов народные песни. «До обеда пишу записки, поздно обедаю. Вечером сказки слушаю», – писал поэт в те годы своему брату Льву. Он записывал сказки и песни, которых няня знала великое множество, с интересом «собирал» сказанные ею поговорки, пословицы, народные выражения. Существует мнение, что именно Арина Родионовна рассказала Пушкину об избушке на курьих ножках, о мертвой царевне и семи богатырях. По признанию самого поэта, Арина Родионовна была «оригиналом няни Татьяны» из «Евгения Онегина», няни молодого Дубровского. Считают, что Арина Родионовна стала также прототипом мамки Ксении в «Борисе Годунове», княгининой мамки в «Русалке» и некоторых женских образов в романе «Арап Петра Великого».

Обратимся к образам стариков и старух в произведениях 

А.С. Пушкина. Удивительно по своей выразительности изображение летописца, который всегда представляется нам прежде всего умудренным, многое повидавшим на своем веку старцем. Летописец Пимен, свидетель многих лет, не просто старец, занятый своим трудом, не смыкающий глаз на ночь. Это сама вечность. Особенно когда пушкинский образ озвучивается в «Борисе Годунове» еще двумя великими мастерами – Мусоргским и Шаляпиным. Пимен плохо видит, ходит с костылем, но «долг, завещанный от Бога», позволяет ему преодолевать эти старческие недуги, поддерживает и мобилизует его.

У Пимена свой рецепт долголетия. «Смиряй себя молитвой и постом», – наказывает он юному Григорию. В то же время у двух других «честных старцев» из «Бориса Годунова» – Варлаама и Мисаила другой менталитет, другие жизненные ценности: склонность к бродяжничеству и постоянная страсть к возлияниям.

А.С. Пушкин создал запоминающуюся галерею образов старых женщин – от простых крепостных нянь до величественных знатных особ. Пытливый и аналитический ум Пушкина, тонкая наблюдательность позволяли ему выписывать мельчайшие черты и проникать в особый внутренний мир изображаемых им крепостных старушек. У каждой своя индивидуальность, но общая «гериатрическая» направленность в изображении старческих недугов просматривается с очевидностью: плохое зрение, «наморщенные руки», «скрюченные пальцы», «тяжелые шаги», «тупеющий разум», «старческая бессонница» и т. д. Егоровна в «Дубровском», няня Татьяны Лариной, Савельич в «Капитанской дочке» выписаны с нежностью, любовью, почтением. В этом не только отношение Пушкина к старому человеку, но и прежде всего его социальная зрелость, достойные подражания, поучительные для многих наших современников. А.С. Пушкин смолоду впитал уважительное отношение к старикам. Многие старики в его творчестве – это прежде всего равноправные члены общества, востребованные и не отвергнутые им. Хотя есть и образы, продолжающие шекспировскую традицию, – образы старцев, отвергнутых семьей, близкими, обществом. Станционный смотритель Самсон Вырин, несомненно, пополняет и продолжает галерею «королей Лиров». Оказывается, что тема одиночества и одинокопроживания стариков – одна из современных проблем социальной геронтологии, нашла свое отражение и у А.С. Пушкина.

А вот и старая графиня в «Пиковой даме», «восьмидесятилетняя карга». Общепринято считать, что ее прототипом послужила княгиня Наталья Петровна Голицина (урожденная Чернышова), прожившая 98 лет. Племянник княгини, имевший большой карточный долг и узнавший якобы у тетки тайну «трех карт», рассказал эту историю А.С. Пушкину, «превратившему» ее в «Пиковую даму».

«Графиня была своенравна, как женщина, избалованная светом, скупа и погружена в холодный эгоизм, как и все старые люди, отлюбившие в свой век и чуждые настоящему». Графиня живет воспоминаниями о безвозвратно ушедших событиях ее жизни, о былой красоте, о прошлых успехах у королевских сановников. Эти воспоминания свежи, несмотря на ее возраст. Но все уже в прошлом. Остались одни «отвратительные подробности ее туалета», толпа приживалок, деспотичность к племяннице и роковая тайна, с которой она не хочет расставаться. Возможно, Пушкин на примере «карточной тайны» графини пытается показать, что старость заключает в себе немало важных тайн и секретов. Обладание стариками этими тайнами и стремление молодых выудить их, чего бы это им ни стоило, символизируют неизбежную связь поколений и возможность конфликтов нередко с драматической развязкой. Старой графине это стоит жизни.

Но есть и другая версия прототипа графини в «Пиковой даме». Друг Пушкина П.В. Нащокин заметил, что старая графиня больше похожа на Н.К. Загряжскую, тетку Н.Н. Пушкиной, умершую в возрасте 90 лет. Вот что пишет о 

Н.К. Загряжской посещавший ее в 1830-х годах В.И. Сафонович: «Ей было уже более восьмидесяти лет, но она сохраняла умственные способности. Каждый вечер собиралось к ней множество посетителей для составления ее партии в бостон или просто посидеть и встретиться со знакомыми, но главнейшее повидаться с кн. Кочубеем, человеком нужным. 

В числе гостей бывали у нее все важные и известные люди того времени. Старушка играла в карты очень дурно и всегда проигрывала, но игра сделалась ее потребностью. После игры оставались у ней ужинать. После ужина нельзя было тотчас расходиться; надобно было еще посидеть некоторое время. Пока старушка не кончит своего пасьянса. Она не любила рано ложиться спать и удерживала своих гостей как можно долее…»

Пушкин согласился с тем, что изображать в роли старой графини Н.К. Загряжскую ему было легче, чем Н.П. Голицину, у которой более сложный характер, то есть поэт видел и понимал индивидуальные особенности каждого старика и старухи. Обе старухи были светскими львицами, картежницами и умерли в год смерти 

А.С. Пушкина, пережив поэта на несколько месяцев. А может быть, черты графини были навеяны образами других старух, которых поэт встречал и знал. Так или иначе этот, возможно собирательный, образ получился ярким по изображению внутреннего мира старого человека с его физическими и психологическими особенностями, старческими причудами, носящим некоторые черты, типичные для своего времени.

Интересно, как А.С. Пушкин изображает больных, в том числе пожилых и стариков, с разными соматическими и психическими расстройствами. От него как от чрезвычайно наблюдательного и ориентированного по тогдашним представлениям в болезнях человека не ускользают детали многих заболеваний, причем не только чисто медицинские, но и психологические. Вот описание старой московской тетки Татьяны Лариной, «четвертый год больной чахоткой»:

Скорее всего, речь идет не о чахотке, так как больные легочным туберкулезом редко в те времена доживали до пожилого и старческого возраста. Наиболее вероятно наличие хронической обструктивной болезни легких с дыхательной недостаточностью. Но насколько образно поэтически и верно по существу представлены проблемы дыхательной недостаточности, влияющей на качество жизни пожилого человека. Это не только ограничение физической активности из-за одышки, но и неудовлетворенность радостями жизни, ощущение своей негодности, психическая дезадаптация. А.С. Пушкин как бы предугадал, что в современной гериатрии нарушение качества жизни пожилых и стариков, страдающих разными заболеваниями, окажется одной из важных медико-социальных проблем, актуальных и поныне.

Поэт прочувствовал серьезность еще одной не менее важной гериатрической проблемы – старческой деменции.

А.С. Пушкин повидал в жизни немало стариков и старух с различными проявлениями как нормального, так и патологического психического старения, что врезалось ему в память и нашло отражение в создании разных образов. В одних случаях изображаются варианты нормального психического старения. Так, прихоти старухи из «Сказки о рыбаке и рыбке» могут быть проявлением старческого максимализма, нетерпимости, нереализованных желаний. В других ситуациях поэт представляет нам людей с психическими расстройствами бредового характера (старый Мельник из «Русалки», воображающий себя вороном). Еще одна «печальной ветхости картина» – образ Наины, некогда неприступной, капризной красавицы, а ныне превратившейся в «старушку дряхлую седую».

Наина утратила с возрастом не только свою прежнюю красоту, что поразило ранее влюбленного в нее Финна, ужаснувшегося и никак не верившего в увиденное им:

Так часто нас настолько поражает меняющийся по мере старения внешний облик человека, что порой в это бывает трудно поверить и остается только «ужаснуться и молчать».

Но в поэтическом образе состарившейся 70-летней красавицы («сегодня семьдесят мне било») Пушкин дает возможность специалисту увидеть характерные для стариков клинические признаки: деформация позвоночника вследствие сенильного (старческого) остеопороза, приводящая к переломам позвонков и формированию горба, тремор (дрожание) головы («трясучая голова») как симптом поражения определенных структур головного мозга, описанный британским врачом Джеймсом Паркинсоном в 1817 году в статье «Эссе о дрожательном параличе». Кстати, эта работа оставалась незамеченной в течение 40 лет после опубликования и вряд ли с ней мог быть знаком Пушкин. Однако поэт, видевший, безусловно, немало стариков и старух с подобными возрастными недугами, сумел представить выразительный образ данного заболевания, обозначив его как «печальной ветхости картину». Только в 1870–1880 годах описанный симптомокомплекс был выделен как самостоятельное заболевание, которое Шарко, оценив должным образом роль Паркинсона, предложил обозначать как болезнь Паркинсона. 

Но «гериатрический» образ Наины оказался бы неполным без возрастных психических нарушений. И действительно, поэт заставляет нас поверить, что старуха еще тронулась умом. Ведь она занимается ворожбой, что, как ей кажется, удачно компенсирует утрату молодости и красоты.

Не менее выразительно описываются проявления старческого слабоумия у старого Дубровского: «Он забывал свои прежние занятия, редко выходил из своей комнаты и задумывался по целым суткам. Егоровна следила за ним, как за ребенком, напоминала о времени пищи и сна, кормила его, укладывала спать… Он силился с ним (сыном) разговаривать, но мысли мешались в его голове и слова не имели никакой связи. Он замолчал и впал в усыпление». Описываемая симптоматика является, по-видимому, проявлением сосудистой деменции с постепенной утратой повседневных навыков, вербальных и когнитивных функций. Умирает старый Дубровский скорее всего от повторного инсульта.

Пушкин прекрасно осознает основные медицинские проблемы у стариков, неизбежные, по его мнению, для этого возраста. Так, 

Онегин «питает горьки размышленья», как бы сожалея, что еще не дождался наступления характерных для стариков недугов:

Среди толпящегося «бледного роя» больных вокруг целебных источников Машука у каждого своя цель, своя надежда. У стариков желание только одно – вернуть молодость.

Одно из ярких изображений Пушкиным престарелых современников – описание Г.Р. Державина. Лицейские юнцы с волнением и трепетом ожидают приезда на экзамен великого литературного мэтра, перед которым благоговели все, в том числе и Пушкин. Дельвиг ждет его на лестнице, чтобы поцеловать ему руку. Наконец старик Державин входит в сени и первое, что он спрашивает у швейцара, – «Где, братец, здесь нужник?» Пушкин не побоялся вспомнить об этой прозаической подробности (угадываются старческие урологические проблемы, связанные скорее всего со свойственной старикам патологией предстательной железы), как бы дополняющей облик старого поэта: «Державин был очень стар… Экзамен наш очень его утомил. Он сидел, подперши голову рукою». Лицо его было бессмысленно, глаза мутны, губы отвислы. Он дремал до тех пор, пока не начался экзамен в русской словесности». На первый взгляд кажется, что перед нами дряхлый старик с типичными старческими внешними стигмами. Но вдруг этот старик преображается: «Глаза заблестели, он преобразился весь. Он слушал с живостью необыкновенной». Оказывается, что, несмотря на свою дряхлость, так сначала поразившую юного поэта, старик вполне адекватно, с живым интересом воспринимает интересующую и профессионально близкую ему информацию (на экзамене читались стихи самого 

Г.Р. Державина). Изображая дряхлость, всяческие причуды и различные старческие недуги Державина, Пушкин подчеркивает, насколько сильны и стойки сформированные у стариков жизненные и профессиональные стереотипы.

Итак, как видно, старый человек со всеми его клиническими, психологическими и другими особенностями занимает определенное место в творчестве А.С. Пушкина. Поэт часто обращался к старикам и всегда помнил о них:

В связи с этим кажется символичным тот факт, что год 200-летнего юбилея А.С. Пушкина был объявлен по решению авторитетной международной организации годом пожилого человека. Это кажется случайностью. Скорее всего, так и есть. Однако в каждой случайности могут усматриваться не поддающиеся логике и здравому смыслу связи, которые порой приобретают мистический характер, но оказываются глубоко символичными («неслучайная случайность»). Здесь уместно привести часто цитируемую фразу самого поэта: «бывают странные сближения» (из заметок о поэме «Граф Нулин»).

Свое земное предназначение Пушкин видел в том, чтобы пробуждать «добрые чувства» в сердцах людей. Он верил, что пока «в подлунном мире жив будет хоть один пиит», ему не умереть. Ведь его душа навсегда останется в «заветной лире» и тем самым победит смерть. Пушкин не ошибся: легкий и живой язык его поэзии позволяет современному читателю любить и ненавидеть, наслаждаться жизнью и философствовать о смерти, предаваться мечтам и пребывать в бесшабашной веселости – и все это именно так, как делал сам поэт. Вот уже третью сотню лет А.С. Пушкин живет среди нас, в том числе и среди стариков, в своих гениальных стихах, поэмах, сказках и продолжает «чувства добрые лирой пробуждать».