Психиатрия Дневник психиатра (психиатрическая газета)
№04 2016

Экспериментальное изучение психических расстройств: проблемы животных моделей (табл. 3)

В течение многих лет в научной литературе не раз повторялась фраза «модели различных психических расстройств», однако, по-видимому, более правильно говорить «модели для понимания психических расстройств», так как невозможно создать модель целостного психического расстройства, включающую сугубо человеческие признаки болезни, такие как, например, вербальный язык. Поэтому правильнее говорить о конкретных группах симптомов, патофизиологических механизмах, генетических факторах риска и т.д. В качестве примеров моделей для шизофрении, которые можно изучать на крысах, называют рабочую память, ГАМК-/глутаматергические сети, нейрогулин или ДНК-метилирование, патофизиологические механизмы, генетические факторы риска. В то же время язык и нарушения мышления при шизофрении не поддаются изучению на животных. С другой стороны, в отличие от шизофрении в настоящее время намного менее заметен прогресс в изучении животных моделей для депрессии, биполярного и тревожных расстройств.
Так как человеческий мозг устойчив к воздействию изолированных стрессов и лишь повторные разнообразные факторы риска могут нарушить гомеостаз и запустить болезнь, то модели психического расстройства, основанные на изучении единичных факторов (например, генов), имеют низкую ценность. С этой точки зрения намного более важным являются модели, сосредоточенные на изучении нескольких факторов, действующих совместно, к примеру, подростковый психосоциальный стресс у мышей и нарушенный генетический риск для развития шизофрении.
Одной из недавних тенденций психофармакотерапии является сравнение влияния фармакологических препаратов на разных этапах жизни, так как их действие и патофизиология могут сильно меняться. Для других препаратов, влияющих на биологические и циркадные ритмы, важно время приема: например, эффект мелатонинергических препаратов различается в зависимости от того, в какое время суток их принимать (до наступления темноты или после).
Поведение крыс с токи зрения нейропсихофармакологии пока широко не изучалось. Данные об их паттернах поведения в основном были получены при изучении двигательных реакций, таких как локомоция и нажатие на педаль. Однако здесь необходимо упомянуть и другие механизмы:
1. Использование процедур с сенсорным экраном позволяет детально исследовать когнитивные процессы.
2. Необходимо попытаться связать нейрохимические, электрофизиологические и нейроанатомические субстраты с данными, полученными в результате изучения поведения, для того чтобы понять нейробиологические причины аномалий.
3. Следует обратить особое внимание на мир звуков, например ультразвуковые вокализации в контексте сексуального поведения и социального взаимодействия.
4. Снижение социального функционирования тесно связано с дисфункцией у пациентов с такими расстройствами, как шизофрения, хотя данные исследования у мышей остаются трудной задачей.
5. Полноценная теория социальной когниции, по-видимому, малоприменима для крыс, и ее аспекты лучше изучать на примере дельфинов и слонов. Еще много следует узнать относительно эндогенных механизмов, вовлеченных в социальные процессы и их нарушения при психических болезнях как основы для разработки новых терапевтических стратегий с целью их сохранения.
6. Этологический подход может быть информативен для обнаружения тонких изменений аффекта и когнитивных способностей, связанных с психическими расстройствами, в частности, он может привести к выделению моделей с повышенной чувствительностью к эффектам потенциального лечения.
Также важно отметить, что в настоящее время крайне актуальной является задача более точного подтверждения преклинических находок, особенно тех, которые касаются новых мишеней и патофизиологических механизмов, лежащих в основе психических болезней. В данном контексте важны как воспроизводимость результатов и корректность выводов, так и высокая степень их соотнесения с болезнями центральной нервной системы (ЦНС) у людей и стратегиями терапии. Также необходимо понимать не только сходства, но и различия между отдельными людьми на уровне генетических и эпигенетических предпосылок и разной личностной организации. Межличностные различия могут дать крайне важную информацию, которая часто не учитывается. Несмотря на то что транслируемость полученных результатов от животных моделей к человеку является крайне важным элементом достижения прогресса в области разработки лекарств, не все результаты нуждаются в трансляции. Без фундаментальных исследований мы можем прийти к точке, когда уже нечего будет транслировать. В этом отношении крайне важно оставаться гибким и открытым в отношении ранних этапов исследования.

Клеточные технологии для характеристики лекарств, открытий и переориентация лекарств (см. табл. 3)

Исследования в области фармакотерапии в течение многих лет были нацелены на поиск механизмов связывания на уровне тканей и/или отдельных органов. Однако появление молекулярной биологии в конце 1980-х годов привело к акценту на исследование человеческих протеинов (рецепторов, транспортеров, энзимов), трансфицированных в экспрессию простых клеточных систем, таких как CHO- и HEK-клетки. Это позволило изучать конкретную мишень и лекарственные средства (ЛС) изолированно, без вмешательства других белков, которые могут влиять на данный процесс. Простые клеточные системы удалены от естественного состояния рецепторов и других биологических протеинов, а лекарства могут действовать на головной мозг очень отлично от того состояния, когда они действуют на интактные мембраны. Поэтому в настоящее время предпочтение отдается исследованию рекомбинантных и эндогенных популяций протеинов в нейрональных или глиальных клетках с использованием множественных параметров активности лекарств и их связи с первичными клеточными структурами и мозговой тканью. Кроме того, следует помнить о рисках ложноположительных результатов, которые не менее опасны для разработки терапии, чем ложноотрицательные. Вещества, обнаруживающие ложноположительные результаты (до 10%), часто скрываются за определенными химическими структурами, которые могут запутать полученные данные и их интерпретацию.
В последние годы активно изучается так называемый фенотипический скрининг, под которым понимаются биологические действия, направленные на оценку интегративных систем, а не только одной клетки/протеина. Для этих целей изучается вся совокупность функциональных данных от изучения клеточных сигналов до механизмов синаптической передачи. Фенотипический скрининг обычно используется для того, чтобы идентифицировать активные компоненты с помощью процесса «обратного проецирования» (deconvolution) их механизмов действия как на уровне новых химических структур, так и известных и безопасных компонентов. В настоящее время фенотипический подход включает первичные клеточные культуры генетически модифицированных для изучения психических расстройств мышей, нейрональные сети из клеток эпителия, а также индуцированные полипотентные стволовые клетки, взятые от пациентов с определенными генетическими и клиническими особенностями (например, страдающих аутизмом или шизофренией). В отличие от традиционных программ, которые направлены на изучение одной мишени и стремятся свести к минимуму все другие взаимодействия, фенотипические стратегии, по-видимому, стремятся определить и задействовать вещества с неожиданным механизмом действия и мультимодальным профилем.
В настоящее время во многих областях медицины происходит процесс переориентации (repurposing), когда у известных препаратов обнаруживаются свойства, которые потенциально можно использовать при лечении другого заболевания. Переориентация может происходить в результате переоценки изначально игнорируемых свойств препарата, фенотипического скрининга или моделирования сетей. Как было показано, история фармакологии включает множество примеров, когда первоначально используемые для других заболеваний препараты обнаруживали психотропные свойства. В более близкое к нам время можно привести использование антипсихотиков и антиконвульсантов при биполярном расстройстве, селективных ингибиторов обратного захвата серотонина (СИОЗС) – при обсессивно-компульсивных расстройствах. Еще один пример – антибиотик миноциклин, который изучается при шизофрении. Переориентация лекарств изучается в программах по экспериментальной медицине, в рамках которой не представленные на рынке и обладающие хорошей переносимостью препараты изучаются на добровольцах с помощью всего спектра нейровизуализационных, эндокринных, когнитивных и данных электроэнцефалографии (ЭЭГ). Также следует упомянуть, что такие организации, как Европейская коллегия по нейропсихофармакотерапии (ECNP) и Национальный институт здоровья США (NIH), оказывают финансовую поддержку препаратам, которые не изучаются фармацевтическими компаниями, так как не представляют интерес с коммерческой точки зрения.

Новые фармакотерапевтические концепции и способы воздействия на мишени (см. табл. 3)

Прямым или непрямым способом все современные психотропные средства (ПС) для лечения психических заболеваний оказывают воздействие на мозговые сети, контролирующие настроение и когнитивные функции. Даже СИОЗС имеют некоторые дополнительные взаимодействия (например, на 5HT2C- и никотиновые рецепторы и s1-участки) и высвобождают 5-HT в 14 классах рецепторов, широко распространенных в ЦНС. В последние годы, несмотря на понимание сложности функционирования ЦНС, фарминдустрия делает акцент на поиске лекарств с большей селективностью и эффективных препаратов, действующих на «новые мишени». Вероятно, что селективность сама по себе часто не обладает достаточной силой для достижения клинически значимого эффекта, а эффективность будет выше при сочетании с другими механизмами действия. Даже сегодня селективность остается притягательной целью, и почти все программы, нацеленные на поиск лекарств, не изучают вопрос, насколько высокоселективный препарат окажется востребованным в клинической практике. С другой стороны, также растет интерес к стратегиям, направленным сразу на несколько мишеней и способных привести в равновесие нарушенные сети. Препарат, действующий на важнейшие группы сетей, например, ГАМКергические нейроны, может быть эффективным для смягчения определенных симптомов, но воздействие, которое он оказывает сразу на несколько механизмов, позволит лучше контролировать такие мультисимптомные болезни, как шизофрения. Два механизма действия могут быть соединены вместе в одном препарате или в двух разных. Целесообразно создавать препараты с высокой селективностью и воздействующие на разные мишени.
В настоящее время растет понимание того факта, что нужно ограничить создание множества препаратов, действующих на одни и те же механизмы действия. Следует сосредоточить усилия на поисках инновационных мишеней терапии, которые могут привести к усилению эффективности и терапевтического диапазона при лечении психических расстройств. В качестве притягательной цели является создание препаратов, воздействующих на комбинированные рецепторы ионных каналов и другие неиспользованные классы, включающие:
а) обратимые агонисты;
б) аллостерические лиганды, направленные на корректировку сигналов и новые химические пути;
в) воздействие на независимые G-протеиновые сигналы;
г) GPСR-протеины;
д) препараты, действующие преимущественно на гетеродимерические области.
Помимо эпигенетической регуляции многие клеточные процессы могут заинтересовать исследователей в плане создания новых психотропных препаратов: динамика аксонов и дендритогенез, нейровоспаление, запасы энергии в митохондриях, миелинизация, апоптоз, глиальная трансмиссия, апоптоз. При этом препараты должны не только достичь нужной клетки, но и определенного места в конкретной клетке. Потенциальные проблемы, с которыми могут столкнуться исследователи при разработке новых лекарств, следующие: уменьшение финансовых ресурсов при попытке одновременно воздействовать на различные потенциально важные мишени; необходимость тщательно и независимо проверять гипотезы; биомаркеры для идентификации подгрупп пациентов, обладающих сходной патологией; необходимость контактировать с регуляторными органами для обсуждения новых потенциально сложных путей внедрения.
В то время как доступные на сегодняшний день препараты действуют на уровне симптомов, растет интерес к стратегиям, которые могут влиять на изменение прогрессирования болезни путем влияния на лежащие в ее основе нейробиологические механизмы, действующие как в доманифестной стадии, так и после дебюта болезни. Пионерами в этой области явились работы по изучению моногенных форм расстройств аутистического спектра, на фенотипы которых, как полагают, могут воздействовать соответствующие виды терапии: глутаматергические и ГАМКергические лиганды для синдрома Мартина–Белл; заместительная терапия для синдрома Ретта. Расширяющиеся знания о неблагоприятных факторах, повышающих риск развития шизофрении у подростков, лежат в основе появления стратегий, направленных на изучение молодых людей с синдромом высокого риска и путей, препятствующих переходу в болезненное состояние. Экономические преимущества первичной профилактики и лечение болезни на ранних стадиях не вызывают сомнений и в будущем стратегии, направленной на терапию, которая влияет на изменение динамики болезни, ранние интервенции и профилактика, по-видимому, будут занимать все большее и большее место.
Еще одной возможностью на этом пути является воздействие на патологические механизмы, не поддающиеся медикаментозному воздействию, например:
а) антагонисты микроРНК, регулирующие трансляцию аномальной мРНК;
б) олигопептиды, разрушающие аномальные протеин-протеин взаимодействия;
в) аптамеры (олигонуклеотиды, связывающие протеины или нуклеиновые кислоты);
г) пассивные антитела или даже активная иммунизация для нейтрализации токсических протеинов.
Возможно, что данные стратегии и не являются терапией первого выбора в лечении депрессии, например, но в перспективе они могут быть применимы для лечения резистентных больных.

Клиническая характеристика новых препаратов: ограничения и возможности

Нейровизуализация как дополнительный инструмент клинической оценки
Нейровизуализация внесла огромный вклад в область когнитивных нейронаук в их приложении к психическим заболеваниям, хотя и не стала пока фундаментом для развития методов трансляционной медицины. Нейровизуализация связана с разными аспектами работы над новыми лекарствами, такими как надежность, стоимость, прогнозируемость. В последние годы несколько групп исследователей разработали алгоритмы совместного использования технологий когнитивных наук и нейровизуализации. Используемые сейчас генетические и экзогенные предикторы для отбора пациентов в исследования, к сожалению, не позволяют сделать вывод о степени корреляций на уровне систем, что ограничивает их трансляционную пользу. Компьютерные технологии могут помочь в этом направлении. В частности, Human Brain Project нацелен на моделирование работы мозга и возможность предсказать действие лекарств. Понимание механизмов риска повреждения нейронов с помощью техник нейровизуализации в будущем сможет помочь индивидуализировать существующую терапию. Кроме того, нейровизуализация сможет показать степень поражения определенных мозговых сетей. Прогностическую ценность этого подхода можно увеличить путем включения в исследования здоровых людей, но обладающих общими с пациентами генетическими факторами риска. Также известно, что некоторые психопатологические симптомы у людей могут быть вызваны приемом препаратов. В частности, психотические симптомы и когнитивные дисфункции, вызванные приемом психотомиметика кетамина, имитируют начальные признаки шизофрении. Нейровизуализация влияния антипсихотиков на кетамин может быть полезна при подготовке ко второй фазе исследования. Данную стратегию можно использовать для того, чтобы идентифицировать известные признаки, которые позволят сравнить новые вещества в отношении их системных эффектов с группой уже известных препаратов. Данные о системных эффектах препаратов могут быть полезны при так называемой обратной трансляции. При этом вначале изучают свойства нейрональных систем, вовлеченные в развитие шизофрении, затем устанавливают, какие модели поведения и сети находятся под их контролем у крыс и лишь затем создают новые животные модели. Практическую ценность этих моделей можно повысить с помощью имитации вариаций генетических факторов, связанных с этим расстройством.

Отсутствие клинической эффективности в клинических исследованиях: возможные объяснения и решения

В тех случаях, когда препарат «не проходит» клиническое испытание, тенденция рассматривать его как неактивный, а механизм его действия как неэффективный не совсем правильна. Возможно, что данный механизм действия может быть просто «недостаточным» в одиночку, но будет эффективным совместно с добавочной фармакологической активностью. Кроме того, существует несколько объяснений, почему отсутствие эффективности является скорее гипотетическим, чем реальным фактом. Также есть несколько предложений по улучшению чувствительности исследований и избеганию ложноположительных результатов:
1. Возможно, один из самых сложных вопросов при клинических исследованиях препаратов для лечения депрессии и шизофрении – трудности разграничения лекарственного препарата и плацебо, которое в контексте современных клинических испытаний напоминает некий вид психотерапии с разнообразными нейробиологическими эффектами. Стратегии минимизации респонса на плацебо включают: большую гомогенность групп пациентов в процессе их подбора; строгий подбор пациентов для определенной болезни/избегание пограничных больных; взаимодополняющие выводы об эффективности со стороны врачей и пациентов; компьютерное прогнозирование лиц, которые могут выбыть из исследования. В данном месте следует упомянуть о так называемых профессиональных пациентах, которые могут одновременно участвовать в нескольких исследованиях. Эти больные часто очень хорошо понимают, получают ли они активный препарат или плацебо. Необходимо стараться исключать этих лиц из исследований, что в перспективе улучшит вероятность статистически достоверно отличить активное вещество от плацебо. Другой вопрос относительно плацебо относится к проведению исследований как таковых: некоторые пациенты готовы участвовать в исследовании только при условии, что они не будут получать плацебо; в определенных странах не разрешены плацебо-контролируемые исследования, например для длительной терапии психотических больных.
2. Улучшение приверженности лечению может существенно увеличить надежность клинических исследований. В ближайшие годы отдаленный мониторинг позволит улучшить приверженность терапии и исходы исследований. Необходимость повысить комплаенс является крайне важным и вне рамок клинических исследований в ежедневной клинической практике. В этом смысле депонированные формы являются предпочтительными в плане снижения риска рецидивов.
3. Еще одним способом повысить достоверность клинических исследований является использование измененного дизайна исследования, который подразумевает применение информации, полученной непосредственно в ходе исследования, для того чтобы адаптировать определенные параметры без нарушения объективности работы.
4. Использование традиционных инструментов и рейтинговых шкал может не подходить для тестирования новых механизмов действия лекарств. Применение новых данных может улучшить чувствительность оценки терапии. В качестве примера здесь можно упомянуть переработку эмоций/когнитивного искажения и новых шкал, способных разделить субдименсии негативных симптомов при шизофрении. Кроме того, измерение жизненно важных функций, таких как время, проведенное на работе, или степень вовлеченности в социум, улучшат клиническую пользу исследований. Самоотчеты пациентов вместе с оценкой врачей и родных также будут способствовать улучшению оценки эффективности терапии и предоставлять новые терапевтические возможности.
5. Возможно, что при планировании дизайна исследований препаратов с известным механизмом действия лучше сосредоточиться не на больших мультицентровых проектах, а на небольших исследованиях более гомогенных групп пациентов, имеющих соответствующий фенотип и патофизиологию с помощью биомаркеров. Например, определенные генотипы, а также ЭЭГ-параметры, нейровизуализация, эмоциональная переработка, когнитивная дисфункция влияют на ответ на определенные препараты.
6. В том случае, когда препарат предположительно будет эффективен только при определенных симптомах или конкретной патологии, лучше его изучать на гомогенной популяции. Если же определенные нейробиологические аномалии и домены дисфункции встречаются при разных расстройствах, то проводить клинические исследования, по-видимому, лучше на популяции больных, независимо от того, какие психические заболевания у них встречаются.
7. В современных рекомендациях препараты с новым механизмом действия либо исследования с новым дизайном могут отсутствовать, или их будет трудно к ним адаптировать. Поэтому нужно вести консультации с разными регулирующими органами, такими как Управление по контролю за качеством пищевых продуктов и лекарственных препаратов (Food and Drug Administration – FDA), с целью облегчить введение препарата в клиническую практику.

Персонализированная и точная медицина: перспективы

Термины «трансляционная» и «персонализированная медицина» встречаются очень часто. Предпосылкой к этому является тот факт, что приблизительно лишь каждый третий пациент хорошо отвечает на терапию, еще 1/3 пациентов отвечают на лечение лишь частично, а оставшаяся 1/3 – не отвечают вовсе или очень плохо. Помимо того факта, что препараты отличаются между собой по уровню метаболизма, разный ответ на терапию также обусловлен гетерогенностью пациентов на генетическом/эпигенетическом и нейробиологическом уровнях и различных уровнях дисфункций. Однако этот феномен не ограничивается фармакотерапией и также встречается, например, при когнитивно-бихевиоральной терапии депрессий, где различная эффективность обусловлена разной личностной предиспозицией. Также нередко наблюдается несоответствие фенотипических характеристик пациента и проводимого лечения.
Современные фармакогеномные исследования генотипа цитохрома, который влияет на метаболизм разных ПС, включая антидепрессанты и антипсихотики, должны помочь в подборе необходимого препарата. Экстраполируя данные о группах пациентов на клинические исследования, можно сказать, что персонализированная медицина включает широкое генотипирование и фенотипирование индивидов на основе функционального дефицита и нейробиологических аномалий. В том случае, если механизм действия определенного препарата направлен на коррекцию специфического патофизиологического субстрата, можно говорить о «точной» медицине, что напоминает отношение ключа и замка, и это позволит дифференцировать пациентов. Термин «точная медицина» предполагает, что мы можем точно сказать, какие именно больные ответят на конкретную терапию. В то же время «точная» медицина часто игнорирует сложную и многофакторную природу психических расстройств, а коррекция симптомов и нейробиологических аномалий даже у одного-единственного пациента может потребовать несколько разновидностей «точной» медицины, для того чтобы воздействовать на разные патологические механизмы и симптомы. Кроме того, «точная» медицина нуждается в появлении биомаркеров очень высокой степени надежности и предсказательной ценности на индивидуальном уровне.
Концепция сфокусированной на биомаркерах индивидуализированной и «точной» медицины крайне важна для того, чтобы акцентировать внимание врача на соответствие препарата и характеристиках пациента, а не просто подбирать лечение чисто эмпирическим путем, а оно окажется безуспешным у некоторых пациентов. Хотя средние значения и статистические различия являются важнейшими результатами клинических исследований больших групп больных, для практикующего врача более важным является конкретный пациент и то, какая терапия будет для него наилучшей. Важно заметить, что мы сейчас двигаемся в этом направлении. В то же время разные медицинские, этические и экономические аспекты применения персонализированной и «точной» медицины в настоящее время не стоят на повестке дня, не могут считаться актуальными и остаются скорее долговременным проектом, направленным в будущее.

Нефармакологические стратегии

Важно помнить, что помимо лекарственных препаратов существует множество нефармакологических стратегий, которые также действуют на уровне нейрональных сетей, в частности глубокая стимуляция коры при лечении рефрактерных депрессий и транскраниальная стимуляция кластеров нейронов, располагающихся в передней коре. Тем не менее эффективность данных и подобных им подходов зависит от проведения процедур, которые трудно стандартизировать. Кроме того, их применение на практике и воспроизводимость все еще являются предметом обсуждения и, по-видимому, маловероятно, что в ближайшее время они займут важное место в терапии психических расстройств.
Считается, что когнитивный, или «мозговой», тренинг может повысить пластичность нейрональных сетей и синапсов. Различные модели психосоциальных интервенций, включая когнитивно-поведенческую терапию, когнитивную реабилитацию и психообразование, по-видимому, также действуют на уровне нейрональных сетей, обладают устойчивым эффектом при депрессиях и могут улучшить когнитивные функции при шизофрении. В настоящее время имеются убедительные доказательства того, что при соответствующих условиях и у определенного круга больных эти методы эффективны, однако объем и специфичность позитивного клинического эффекта все еще нуждаются в контролируемых исследованиях. Кроме того, с учетом потребностей практикующих врачей, временных и трудовых затрат на проведение психотерапевтических интервенций, различий в результатах терапии между центрами, возглавляемыми высококвалифицированными специалистами, требуют дальнейшего уточнения такие важные аспекты психотерапии, как ее долговременная эффективность, степень применимости и соотношение «стоимость–эффективность». В любом случае, нефармакологические подходы крайне важны, и в будущем желательно более подробно изучить их совместное действие с ЛС, что является актуальной задачей как для клинической практики, так и для проведения клинических исследований.

Психиатрия в цифровую эру

Современные технологии не обошли вопросы лечения психических расстройств, что, в частности, нашло отражение в нескольких областях:
1. Следует упомянуть виртуальные консультации пациентов медицинскими специалистами, а также самолечение и самодиагностику пациентов с помощью бесчисленного множества различных интернет-сайтов.
2. Существует немало исследований компьютеризированной терапии, включая социальные, когнитивные и разрешающие проблемы видеоигры и психообразовательный тренинг лиц с депрессией, тревожными расстройствами и шизофрений. В некоторых случаях пациенты лечатся анонимно, но также возможно проводить семейную терапию или осуществлять ее совместно с врачом. Существует несколько объяснений тому факту, почему данная область развивается столь стремительно. Некоторые пациенты предпочитают избегать очных консультаций, в то время как другие хотят играть более важную роль в процессе лечения. Кроме того, возможность решить многие вопросы дистанционно избавляет больных от необходимости преодолевать значительные расстояния, а сам процесс терапии может осуществляться без привлечения большого числа лиц и требует меньших финансовых затрат. Предварительные данные о дистанционном лечении в целом весьма положительные, хотя необходимы дополнительные сведения об эффективности данной терапии, ее специфичности, рисках и долговременных результатах.
3. Электронные чипы в протезах и имплантах на основе нанотехнологий могут быть использованы для того, чтобы изменять активность нейрональных сетей.
4. Некоторые приложения для смартфонов можно использовать для того, чтобы давать рекомендации, предоставлять необходимую информацию, а также осуществлять отдаленное наблюдение за пациентами, включая их место нахождения, двигательную активность, уровень глюкозы и т.д. Например, если пациент с биполярным расстройством становится гиперактивным, то эта информация поступает к врачу, а он в свою очередь контактирует с больным или отправляет ему информацию о его дальнейших шагах.
5. Сканируемый штрих-код, содержащий важную фармакогенетическую информацию (например, профиль активности цитохрома), может быть выдан пациенту для того, чтобы врач мог быстро с ним связаться и назначить лечение ПС. 

Продолжене читайте в следущем номере