Психиатрия Дневник психиатра (психиатрическая газета)
№01 2017

П.В.Морозов,
профессор кафедры 
психиатрии ФДПО РНИМУ 
им. Н.И.Пирогова

Что в именени тебе моем?

Но черный блеск бездонных глаз
Пронзит на улицах Севильи,
И в вороненых прядях-крыльях
Тебя я вижу каждый раз.
«Видение», П.Т.

Вена – прекрасный город. 
Я люблю бывать в нем еще с тех времен, когда долго работал в Женеве, во Всемирной организации здравоохранения, и по делам службы часто навещал австрийскую столицу. И всегда заглядывал в местные музеи. Вот и сейчас, изголодавшись по путешествиям, приехал я в этот город и сразу направился в Музей истории искусств. Времени было немного, поэтому тотчас устремился в центральные залы итальянской живописи – к Рафаэлю и Перуджино. Посмотрев заодно венецианцев: Тициана и Тинторетто, я свернул в боковые галереи, чтобы идти к выходу, слегка ускоряя шаги. Когда проходил мимо одной из картин, показалось, что передо мной мелькнул знакомый образ. Внутренне усмехнулся: «Даже здесь все думаешь о своей Мадонне, везде она тебе мерещится» – так часто в молодости бывает, когда влюблен. Но я все же остановился… Сомнений быть не могло: это она, «Мадонна с Донской»! Те же нежные черты лица, тот же взгляд, тот же изящный поворот головы, правда, она не одна, рядом дети: Иисус и Иоанн Креститель. Но в руках она держит открытую книгу! Карло Маратта! 
Маратта? Что я знаю о нем? Скорее к книгам, справочникам, Интернету.
Прохожу немного вперед, и вдруг новая встреча с тем же ликом – «Мадонна с Младенцем». 
И снова Маратта! 
Очевидно, что у художника была одна и таже модель и что он очень любил творчество Рафаэля. 

Явление героя
Много пришлось просмотреть, и вот что удалось узнать.
Карло Маратта (1625–1715) писал свои полотна в академической традиции своего учителя Сакки, берущей свое начало еще в творчестве Рафаэля. В конце XVII в. 
Маратта и Сакки были признанными ведущими римскими живописцами, он может быть назван четвертым в ряду выдающихся представителей римской школы того столетия после Караваджо, Аннибале Карраччи и Пьетро да Кортона.
Кроме алтарных полотен для церквей, мастер писал также портреты, фрески, создавал скульптуры. Наиболее интересен он как портретист. Его работы любили Людовик XIV, целый ряд понтификов.
В настоящее время картины К.Маратта можно увидеть в музеях Парижа (Лувр), Рима, Берлина, Флоренции, Санкт-Петербурга, Лондона, Мадрида, Бостона, Вены, Брюсселя, Мюнхена и даже во Владивостоке (в 1930-е годы Эрмитаж передал туда последнюю работу художника).
Похоронен мастер в римской церкви Санта-Мария-дельи-Анджели-э-деи-Мартири (базилика Св. Марии, Ангелов и Мучеников). Маратта очень любил творчество своего гениального соотечественника Рафаэля. Однажды он так выразил свое восхищение его работами: «Если бы мне показали картину Рафаэля и я не знал бы ничего о нем самом, если бы мне при этом сказали, что это создание ангела, я бы этому поверил».
Современникам особенно нравились его миловидные мадонны, доставившие ему прозвище Карло, или Карлуччоделле-Мадонне. Вне Италии он наиболее полно представлен как живописец в Императорском Эрмитаже, где имеются 11 его несомненных картин, в том числе превосходный портрет папы Климента IX.
Он был зрелым мастером, с великолепным умением соединять элементы стилистики барокко и римской традиции классицизма. В облагороженных образах святых часто угадываются реминисценции из произведений Рафаэля и Сакки. Уже в эти годы Маратта получил прозвище Апеллес Рима. Прекрасный знаток античности, живописи Рафаэля, а также искусный реставратор, Маратта был приглашен в годы понтификата Иннокентия XI (1700–1721) реставрировать с учениками Лоджии Рафаэля (рафаэлевские фрески в «Станцах» Ватиканского дворца). В академических кругах эта работа была признана неудачной и в начале XVIII в. вызвала широкую полемику о правомочности реставрации.
Стиль Маратты оказал большое влияние на мастеров молодого поколения. В Риме его последователями стали С.Конка, Ф.Тревизани, Ф.Империали, Б.Лути, К.Джакуинто, Дж.Кьяри. В частности, в одной из известных нам работ любимого ученика Маратты – Франческо Тревизани мы также находим знакомый образ читающей Мадонны.
В Италии получили широкое распространение рамы maratta (по имени художника). Они стали популярны и в России, где также были распространены рамы с динамичной композицией, прихотливой резьбой, сложной проработкой левкаса, создающими дополнительный объем на поверхности. 

Мадонны с книгами
Как упоминалось выше, в Эрмитаже находится самая большая зарубежная коллекция картин 
Маратта – 11 полотен. Однако главный сюрприз ждал меня впереди – одним из любимых сюжетов Карло Маратта были мадонны с книгами! Я насчитал более 15 таких полотен в разных музеях мира, причем одна из них – «Мадонна, чтение» – находится в Санкт-Петербурге. Но и это еще не все: на этой картине руки расположены так же, как на иконе Калужской Божьей Матери: одна молитвенно прижата к груди, а другая держит открытую книгу. 
А ведь раньше утверждалось, что подобных поз на картинах, изображающих Деву Марию, выявлено не было. Ту же позу наблюдаем и у читающей Марии Магдалены на картине одного из учеников Маратты. И еще: на многих работах автора, изображающих Богоматерь, мы много раз встречаемся со знакомым лицом, напоминающем мадонн кисти Рафаэля – несомненно, прототип у многих картин Маратты был один. Интересно, что художник предпочитает изображать свою модель в три четверти, в полуобороте, когда же это правило нарушается, то сразу обращает внимание чуть удлиненный и заостренный нос прототипа – черта весьма приметная.
Единственное, что немного смущало меня в выдвинутой гипотезе, это то, почему картина в храме на Донской улице в Москве так почернела – ведь Маратта как реставратор владел всеми тайнами сохранения полотен. Но и этому нашлось неожиданное объяснение. Сохранились свидетельство того, что Маратта из зависти (будем называть все своими именами) к таланту одного из своих учеников посоветовал ему покрыть картину рекомендованным им составом лака. Как результат, полотно довольно быстро потемнело. Из песни слова не выкинешь.
Но если икона из церкви Ризоположения принадлежит кисти пока еще безымянного ученика из круга Маратта, то это подтверждает, что она представляет несомненную художественную ценность – ведь сам Маратта таким бесчестным образом признавал талант своего последователя.
.
К делу приступает реставрация
Однако и эту столь заманчивую гипотезу пришлось отбросить: реставратор, с которой меня самым неожиданным и счастливым образом свела судьба, а точнее Провидение, рассказала мне удивительные вещи. Во-первых, икона оказалось не почерневшей, а лишь плохо освещенной. Часть потемневшего лака можно удалить, и образ вновь засияет всеми своими красками. Во-вторых, подтвердилось наше впечатление о том, что икона была написана на доске и, увы, ее датировка относится к XIX в., скорее всего, к его второй половине, тем годам, когда создавался и киот для нее.
Так неужели все мои догадки и поиски были напрасными?
Реставратор иконы Галина Лозовская самым терпеливым образом выслушала все мои сомнения на этот счет, с интересом ознакомилась с «лопухинской» линией моего исследования и подтвердила мое предположение о большом сходстве оригинала с фотографией чудотворной иконы (судя по старому снимку). Эти два образа наиболее близки друг другу из всех известных существующих икон Калужской Божьей Матери. К тому же они весьма совпадают и по размерам. Но, как мы отметили ранее, образ на Донской более ценен с художественной точки зрения, хотя он, как оказалось, и более поздний. И наконец, а как же быть с Карло Маратта? 

Еще раз с самого начала…
Теперь попробуем суммировать то, что удалось узнать и что можно предположить.
Картина итальянского художника попадает в московский храм изначально, вместе с другими работами западноевропейских живописцев. В те годы итальянские мастера активно работали в России, в частности, расположенный на той же тихой Донской улице (а в те времена это было предместьем столицы) Малый собор Донского монастыря, построенный в то же время, был расписан живописцем Клаудио с Аппенинского полуострова.
Аннунциата каким-то образом связана с именем Евдокии Лопухиной, последней царицы русского происхождения, первой жены Петра Великого. Возможно, это вклад царицы в храм, на кресте которого расположена золотая корона петровской эпохи в знак ее покровительства строящейся церкви, возможно, она истово молилась перед ней в ожидании наследника – обратим внимание на широкий пояс Богородицы на картине.
Когда Евдокию жестоким образом принудительно отлучают от престола, сына, и насильно постригают в монахини, ее преданные земляки мещовские купцы тайно заказывают русскому художнику ее портрет – «парсуну». Тот берет за основу любимый образ Евдокии, перед которым она молилась – Мадонну Аннунциату (Оповещенную) и привозит холст с изображением одетой во все черное инокини на родину опальной царицы. Ее чело подчеркнуто украшено императорской короной. Парсуна точно воспроизводит московский оригинал и по размерам, и по деталям (широкий пояс Богородицы, в частности, известен лишь на одной из поздних копий чудотворной иконы – Донской). Возможно, что все было еще проще – любимый портрет читающей Богородицы кисти Маратты забирают из храма на Донской и отвозят на родину царицы.
Крамольный портрет царицы с книгой в руке в монашеском одеянии и с короной хранится в имении Лопухиных, а когда на его след выходит Тайная канцелярия, то он передается в семью родственников – Хитрово. Те от греха подальше прячут его на чердаке, пока холст «случайно» не находят как раз в год 50-летия пострига Евдокии Лопухиной.
Когда парсуна начинает творить чудеса, калужане говорят о том, что Богородица явилась к ним в образе царицы Евдокии.
Слух о чудесах, совершенных иконой Калужской Божьей Матери, доходит до Москвы, там знают о прототипе чудотворной иконы и решают мягко подправить ситуацию – так на московской копии, по-видимому, появляется та же корона, лучи и надпись. Возможно, поэтому поколения священнослужителей храма старались не привлекать к ней особого внимания.
«Парсуна», или исчезнувший оригинал кисти Маратта, явились прототипом известного портрета Лопухиной в Покровском монастыре в Суздале. Теперь уже невозможно было представить образ царицы без книги в руках, и не в той же позе, что и на чудотворной иконе.
Предположение о том, что автором прообраза иконы в церкви Ризоположения является Карло Маратта (или кто-то из его последователей) основано на следующем:
• Лик Мадонны удивительно совпадает с другими аналогичными образами в произведениях К.Маратта и его учеников.
• Его работы выполнены под большим влиянием Рафаэля, что и бросается в глаза при 
знакомстве с картиной и с восстановленным по фотографии оригиналом чудотворной иконы.
• В храме на Донской были (да и есть) и другие итальянские работы того же времени.
• Одним из любимых сюжетов Маратта была Мадонна с книгой (более 15 известных нам полотен).
• На некоторых из них мы видим абсолютно ту же позу Мадонны, более нигде не встречающуюся: одна рука молитвенно прижата к груди, другая держит раскрытую книгу.
• В России было много произведений этого художника.
• Возможно, картину написал один из талантливых учеников Маратта…
Картину в московском храме никогда, судя по всему, не исследовали и не реставрировали. Возможно, под слоем лака найдется такое, что позволит подтвердить или опровергнуть ход моих догадок. Но одно очевидно – икона достойно того, что ее исследовали. 
Видимо, прообразом и для «донского» и для «парсунного» образа Калужской Богоматери была картина итальянского мастера Карло Маратта, перед которым молилась молодая царица Евдокия, ожидавшая своего первенца.

Пояс Богородицы
Обратим теперь наше внимание на пояс Богородицы на исследуемой иконе. Подчеркнутая широта коричневого пояса (деталь крайне редкая на иконах, обычно обозначается лишь узкий поясок) выделяет данную деталь образа. Реставратор картины Галина Лозовская говорит о несовершенной технике исполнителя московской копии чудотворной иконы Калужской Богоматери: складки туники Богородицы неточно передают контуры ее тела. И тут в голову приходит неожиданная догадка, возникшая еще при знакомстве с современной чудотворной иконой, находящейся в кафедральном соборе Калуги: очертания тела Божьей Матери говорят… о ее беременности. Возможно ли такое? Не противоречит ли это христианским канонам, учению церкви? Оказывается, нет, не противоречат, и иконы с изображением беременной Богородицы, с младенцем в чреве, существуют.
Известно, что народно-христианские представления наделяли пояс Богородицы свойствами сильнейшего оберега при родах.
Так, английская королева Елизавета Йоркская заплатила немалые деньги некоему монаху за использование «пояса Богородицы» при родах. Хорваты опоясывали роженицу, которая долго не могла разродиться, «поясом Богородицы» (хорв. Gospin pasac), принесенным из церкви. В Сербии женщину на сносях заранее опоясывали веревкой, которая всю ночь провисела в церкви у иконы Богородицы. Словенцы Каринтии считали, что роды облегчает двухметровая лента velikost Marije, продаваемая в церквях. У македонских греков матери, несчастливые в детях, незадолго до родов старались раздобыть у побывавших в Фокее паломниц «пояс Богородицы» (греч. ζώνητης Παναγίας) из выделанной кожи.
Согласно преданию, пояс из верблюжьей шерсти Богородица сплела себе сама, он был на ней во время беременности. В честь чудотворного Пояса Пресвятой Богородицы была написана икона, известная в России под именем «Пояс Пресвятой Богородицы». 
В Греции ее называют «Агия Зони», что дословно обозначает «Святой пояс». Образ этот также прославился многочисленными чудотворениями – исцелениями от бесплодия. 
Пояс Пресвятой Богородицы указывает на аскетизм ее жизни. Это символ внимания и воздержания, потому что в античности и в отеческой традиции «перетянуть пояс» значило наложить на себя строгий пост.
Таким образом, еще в древности Пояс Божией Матери почитался не только как святыня первой величины, но и как символ аскетизма и чистоты. Не случайно Пояс Божией Матери хранится и почитается на Афоне среди аскетов – монахов и отшельников.

Лопухины и Лермонтов
Я не исключаю, что молодой М.Ю.Лермонтов, влюбленный в дальнюю родственницу царицы Евдокии, Варвару Лопухину, романтизировал ее образ, изобразив возлюбленную в виде испанской монахини на своей акварели. Варенька Лопухина (Бахметева), похороненная поблизости, на той же Донской улице, явилась прототипом многих героинь произведений великого поэта. Эта достаточно неожиданная ассоциация возникла сразу, при первом же знакомстве с образом читающей Мадонны. История древнего рода дворян Лопухиных тесно переплетена и с Калужской землей, и с храмом на Донской и, видимо, с чудотворным образом Богоматери Оповещенной (Аннунциаты). Напомню, что калужская усадьба Лопухиных Серебряно находилась близ Мещовска и была известна с XIII в. – там располагались 2 монастыря и 5 храмов. Двоюродный брат опальной царицы Александр Петрович Лопухин являлся дедом Евдокии Николаевны Орловой-Чесменской (Лопухиной), что была супругой могущественного графа Алексея Орлова. Супруги Орловы отпевались в храме Ризоположения на Донской, являлись его прихожанами и делали богатые вклады в эту церковь. Неподалеку от сестры Евдокии, в начале Калужской, обосновался и Дмитрий Николаевич Лопухин, который поручил архитектору Матвею Казакову выстроить свою усадьбу (ныне здание Горного института). Лопухины, безусловно, гордились родством с последней царицей русского происхождения и знали о ее почитании в храме на Донской.
Не могла не знать этого и Варвара Лопухина. Ее акварельный портрет кисти юного Лермонтова, где она изображена в виде испанской инокини, поразительно напоминает икону с изображением Богоматери Аннунциаты. Варенька после отъезда Лермонтова в Петербург, поверив слухам о его увлечении другой женщиной, вышла замуж за Бахметева, однако продолжала любить поэта. После известия о смерти Лермонтова Варвара тяжело заболела, о чем прямо свидетельствует письмо ее сестры Марии («…отношу это расстройство к смерти Мишеля»). После долгих и многолетних попыток вылечить Лопухину (а она отказывалась от новых поездок на заграничные курорты) муж в 1846 г. решил построить в своем имении церковь с престолом, посвященным великомученице Варваре – небесной покровительницы его жены. Не по ее ли желанию храм позже получил название Благовещения?
Она молилась здесь еще пять лет, вплоть до своей кончины, и была похоронена не в родовой могиле Лопухиных (где положили и Евдокию Орлову) в Спасо-Андрониковом монастыре, а на Донской, в малом монастырском соборе, ведь при Ризоположенской церкви кладбища не было.
Случайно ли это? Я не знаю, но уверен, что икона Калужской Божьей Матери оказалась в этом храме не случайно.

Если я, пусть по-дилетантски, привлек к этой картине внимание специалистов, то буду считать, что выполнил свою задачу.
Но даже если этого не произойдет – я по-прежнему буду приходить сюда.
Она снова влечет меня.

Чей образ по утрам тревожит,
Волнует в сумраке ночей,
Прекрасный облик осторожно
Приходит в сплаве праздных дней.

Его черты неповторимы,
Тот образ вижу каждый час,
Казалось, взором много раз 
В толпе ловил сей лик любимый.

И ноги вновь приводят сами
К иконе, что стоит во храме,
И сердце словно на ладони.

Я с преклоненной головой
Стою, исполненный мольбой
Моей читающей Мадонне.

(Аннунциата, П.Т.)