Психиатрия Дневник психиатра (психиатрическая газета)
№02-04 2017

14 февраля – день особенный. Ведь святой Валентин считается не только защитником влюбленных, но и покровителем страдающих от эпилепсии. Во всяком случае в Европе. Этот факт впервые получил широкую огласку 14 февраля 2009 г., когда в столице Польши Варшаве прошли мероприятия, приуроченные ко Дню борьбы с эпилепсией. Через 2 года в День влюбленных уже отмечали Европейский день борьбы с эпилепсией. А с 2015 г. Международный день борьбы с эпилепсией под эгидой Международного бюро по эпилепсии и Международной лиги борьбы против эпилепсии получил в календаре памятных дат собственную прописку – второй понедельник февраля. 
В этом году он придется на канун Дня святого Валентина.
Кроме того, День больных эпилепсией (Фиолетовый день) отмечают 26 марта. Он появился в 2008 г. по инициативе самой обычной девочки Кессиди Меган. Хотя нет, не самой обычной – 9-летняя малышка на собственном опыте знала об эпилепсии. Идею юной гуманистки сначала поддержала Ассоциация эпилепсии Новой Шотландии, а затем и другие организации мира. В этот день каждый желающий может выразить свою поддержку тем, кто живет с диагнозом «эпилепсия», надев что-нибудь фиолетовое.

Человек и общество: испытание эпилепсией

Внезапный вскрик, падение, потеря сознания, судороги, пена изо рта... То, что большинство из нас слышали об эпилепсии, приводит в ужас. Впрочем, неподготовленных свидетелей генерализованного (синонимы – общего, большого) эпилептического приступа можно понять – это в самом деле тяжелое зрелище. Однако далеко не во всех случаях эпилепсия проявляется именно так. Это многоликое заболевание является одной из наиболее распространенных нервных болезней, занимая третье место после инсульта и болезни Альцгеймера. По данным Всемирной организации здравоохранения, эпилепсия ежегодно регистрируется у 2,4 млн человек и оценивается в 0,5% глобального бремени болезней. При этом ни возрастных, ни социальных, ни расовых границ не имеет. Не связана болезнь и с интеллектуальными способностями, человеческими качествами, профессиональными навыками и талантом.
Все симптомы, свойственные этому хроническому расстройству, возникают в результате не психических, а физических нарушений, а именно: избыточной электрической активности в той или иной группе клеток мозга. 
В зависимости от того, где именно возник слишком сильный разряд, эпилептические припадки могут принимать самые разные формы – от буквально секундной потери ориентации или локального мышечного спазма до потери сознания и продолжительных конвульсий. Очень различается и их частота – от раза в год до нескольких раз в день. Сегодня, к счастью, подавляющее большинство людей с диагнозом «эпилепсия» могут получить эффективную лекарственную помощь. Более того, при условии аккуратного приема назначенных лекарств в течение 2–5 лет на фоне отсутствия приступов порядка 70% детей и 60% взрослых могут навсегда прекратить лекарственную терапию, не опасаясь рецидива.
В течение многих веков эпилепсия была окружена мифами – добрыми или злыми. И даже сегодня, невзирая на большой массив информации об этом недуге, отношение к заболевшим в обществе остается неоднозначным. Свидетели приступа порой начинают считать страдающего эпилепсией «немного ненормальным» и вообще сторониться. Это, в свою очередь, негативно влияет на «жертв» болезни, подвергая стрессу, способному запустить новый каскад патологической импульсации мозга. Возникает порочный круг.
Особенно страдают люди тонкой натуры. Ведь прозвище «болезнь гениев» эпилепсия заслужила неспроста. Так, этот диагноз имели гениальные художники Микеланджело Буонаротти, Леонардо да Винчи и Винсент Ван Гог, блестящие литераторы Чарльз Диккенс, Федор Достоевский и Гюстав Флобер, выдающиеся ученые Альфред Нобель, Исаак Ньютон и Томас Эдисон, а также известные музыканты как «исторические» Георг Гендель и Никколо Паганини, так и вполне современный Элтон Джон. Не сделала болезнь исключения ни для полководцев (Ганнибал и Наполеон), ни для монархов (Карл V Габсбург, Петр I), ни даже для римских пап (Пий IX).

Эпоха «святой болезни»

Большой эпилептический припадок настолько заметен, что эпилепсия стала одним из первых заболеваний, привлекших внимание человека. Как утверждают знатоки древнеиндийской медицины ведического периода, первую четкую трактовку и описание недуга получили между 4000 и 1500 гг. до н.э. Более точную дату установить трудно – Веды (древнейшее священное писание индуизма) записывались в период XVI–V вв. до н.э., а до того длительное время существовали исключительно в устной форме. 
А вот факт, что сведения об этой болезни присутствуют на выставленных в Лондонском музее Вавилонских глиняных табличках, датируемых 2000 г. до н.э., бесспорен. Более того, 40 этих бесценных артефактов содержат описания различных типов припадков, выделяемых и сегодня. Впрочем, в те времена объяснения им были даны самые мистические, в связи с чем рекомендации по лечению включали и спиритические сеансы. Заболевшему это, безусловно, не помогало, но и не вредило, что само по себе хорошо.
Уверенность древних эскулапов в божественном начале эпилепсии оказалась настолько живучей, что продержалась несколько тысяч лет. Во всяком случае в Древней Греции «священной болезнью» ее называют философ Гераклит (544–483 гг. до н.э.) и историк Геродот (около 484 г. до н.э. – около 425 г. до н.э.). Только «отца медицины» Гиппократа (V в. до н.э.) было не провести: в своем трактате «О священной болезни» он настаивал, что эпилепсия, как и все остальные недуги, вовсе не от божеств и духов. Великий ученый прямо связал ее с нарушениями в работе мозга. Как всякое опережающее время знание, концепция Гиппократа и его учеников не смогла переломить «божественного тренда» восприятия болезни. Тем не менее для страдающих от эпилепсии это было вполне счастливое время. И те, кто отдавал болезнь под юрисдикцию духов, и те, кто считал ее вниманием обитателей Олимпа или Селены-Луны, уважали любое проявление обожествляемой ими силы. К тому же в эпилептическом приступе видели впадение в транс, а последнее было уделом пророков. Соответственно, даже сама мысль о том, чтобы обидеть «святого» больного, была кощунственной. Благодаря вере, что над головой страдальца простирается рука святого Павла, эта гуманистическая позиция существовала и в начале становления христианства. Кстати, в Ирландии эпилепсия по сей день называется Saint Paul´s disease – «болезнь святого Павла». А потом пришло мрачное Средневековье.

Эпилепсия вне закона

Исследователи сломали немало копий, выясняя, каким образом страдающие эпилепсией едва ли не в одночасье превратились из опекаемых в гонимых. Быть может, их подвел ореол прежней «святости», когда первые адепты новых монотеистических религий принялись вдохновенно сокрушать прежних идолов, не делая разницы между живыми людьми и рукотворными образами. А возможно, приговор был вынесен тогда, когда в Евангелии от святого Марка (предположительно 60–70 гг. I века н.э.), как и от святого Луки (предположительно 70–90 гг. н.э.), исцеление от эпилепсии предстало изгнанием вселившегося в человека дьявола. Стараниями «новых христиан» дальнейшая цепочка ассоциаций была представлена пастве недвусмысленной и короткой: болезнь–дьявол–зло–наказание зла. Святой Павел был забыт, и эпилепсия на века оказалась связана с непониманием, страхом, навешиванием ярлыков, дискриминацией и ущемлением в правах. Так, жертвы злого недуга стали считаться заклейменными за низкие, недостойные поступки, т.е. объявлены падшими. Отсюда, собственно, и берет начало термин «падучая болезнь» (или просто «падучая»), появившийся в Х–ХI вв. С невинным глаголом «падать» это слово связали намного позже. В XIII в. церковь учила, что эпилепсией можно заразиться через дыхание больного. А потом бедняги и вовсе стали «нечистыми», прикосновение к которым чревато риском самому «заполучить дьявола». Тогда болезнь заработала еще одно название – дьявольская (или черная) немочь.
Из-за таких «людоедских» суеверий столкнувшийся с эпилепсией мог в один миг лишиться семьи, крова, а нередко и куска хлеба. Кто-то из них уходил в отшельники (благодаря чему некоторые гонимые при жизни впоследствии были признаны святыми), кто-то решался поискать лучшей доли в ином месте. Остальные, отравленные атмосферой ненависти и презрения, просто погибали: кто от голода, кто от холода, кто от злой руки, а кто и просто от тоски. Человек все-таки существо социальное.
Страдания не кончились даже тогда, когда наивной вере в козни дьявола и заразность эпилепсии был положен конец. По непонятной причине ученые умы просвещенного ХVIII в. стали считать эпилептические припадки разновидностью сумасшествия. Госпитализация несчастных в клиники для душевнобольных, а то и тотальная изоляция от пациентов любого иного профиля продолжились вплоть до середины ХIХ в. К несчастью, в отсутствие сколь-нибудь эффективного лечения и то и другое по сути превращалось в пожизненное заключение.

Эра надежды

Первая специализированная клиника для лечения эпилепсии была открыта в Лондоне в 1857 г. Это выдающееся событие ознаменовало выделение неврологии из психиатрии в самостоятельную науку. Тогда же в терапии болезни начали применяться бромиды, а врачи отметили первый реальный успех. Эти средства не всегда срабатывали и имели массу побочных действий, но прежде не удавалось достичь и таких результатов. До конца века чудесные лекарства получили активное применение в Европе и Соединенных Штатах Америки.
И все же настоящий научный фундамент в изучении эпилепсии заложил английский невролог Джон Хьюлингс Джексон в 1873 г. Талантливый врач предположил, что характер судорог напрямую связан с локализацией и выраженностью неких подвижных процессов в головном мозге. Эта идея стала выглядеть еще более зрелой, когда в 1875 г. английский физиолог и хирург Ричард Катон обнаружил, что мозг проявляет электрическую активность.
Фармацевтическим же прорывом в лечении эпилепсии стал фенобарбитал, появившийся на аптечных прилавках в 1912 г. Это был первый истинный антиконвульсант, блокирующий патологическую электрическую активность мозга и как следствие – предупреждающий эпилептический приступ. Доктора и пациенты ликовали! При лечении эпилепсии этот препарат-долгожитель оставался первым средством выбора в течение 40 лет. Когда же в 1924 г. немецкий физиолог и психиатр Ханс Бергер изобрел электроэнцефалограф, в терапии «святой болезни» началась новая эра. Возможность следить за поведением мозга позволила эффективно назначать лекарства и корригировать их дозировки, не допуская новых приступов. По этому принципу эпилепсию контролируют и сегодня. Правда, теперь в арсенале врачей имеется несравненно более широкая палитра лекарственных препаратов. И надежные средства нейровизуализации (магнитно-резонансная, компьютерная, магнитно-ядерно-резонансная томография) в ряде случаев позволяют не только диагностировать излишнюю электроактивность мозга, но и установить ее причины.
Впрочем, вскоре выяснилось, что «поправить физиологию» порой бывает легче, чем изменить отношение к ней общества. Так, в Соединенном Королевстве Великобритании и Северной Ирландии закон, разрешающий отмену брака по причине эпилепсии, был отменен лишь в 1971 г. А в некоторых районах Китая и Индии запретить или даже аннулировать брак заболевших могут и до сих пор.
Так что, похоже, одновременное покровительство святого Валентина тем, кто борется с эпилепсией, и стремящимся быть вместе любящим сердцам – это очень правильно. Пусть у них все получится. n