Психиатрия Всемирная психиатрия
№01 2013

Pargament и Lomax предоставили яркий, убедительный и емкий обзор исследований в области взаимодействия психиатрии и религии. Однако, они не делают четкого разграничения между религиозностью и религией. Я делаю это разграничение, и рассматриваю этот вопрос, как наиважнейший, как в теории, так и на практике.
Я определяю религиозность как близость (сродство) к основной идеи религии. Эта идея заключается в том, что, кроме мира, который мы можем воспринять нашими органами чувств, существует другой мир, сверхъестественный. Истинно верующие испытывают стремление дотянуться до этого метафизического мира. Они хотят добавить в жизнь еще одно вертикально направленное измерение, они открыты идеи Бога и знают чувства, мысли, переживания, которые связаны с этим понятием.
“Размышление о высшем” (“Thinking upwards”) — термин, заимствованный у de Ryk (1) — не является бессмысленным делом. Это ведет к чему-то. Человек получает доступ к метафизическому миру. Миру вне горизонта, миру абсолютно иррациональному, непостижимому для рационального, логического анализа. Тот мир не остается пустым. Люди не могут свободно оперировать вакуумом. Они имеют тенденцию заполнять его. В случае тишины, наступающей в беседе – словами; в случае представления о метафизической вселенной – неопределимыми силами, влияющими на личную жизнь человека и общество в целом, частью которого он является. Силы, которые, как предполагается, действуют в этой метафизической вселенной, могут оставаться неопределенными, несформированными. В этом случае я говорю о духовности. Как альтернатива – представление о силах, объединенных в одном, вездесущем, всемогущем, всеобъемлющем мифическом естестве, называемом Богом. В этом случае я говорю о религиозности.
Эта идея, этот образ и подобие Бога приобретает множество функций. Во-первых, это – символ; символ неограниченного творческого потенциала и абсолютной нравственности. В этом случае для истинно верующих он становится образцом для подражания, эталоном для собственного поведения. Cлова «символ», «метафора» не имеют никакого очерняющего оттенка. Метафора, это как раз способ вербально выразить то, что на самом деле невозможно выразить словами. Что и даёт нам образ невыразимого/неописуемого и невообразимого.
Во-вторых, и отеческие, и материнские качества проецированы в Богообразии; в идеализированной форме. В основанном на личном опыте мире верующего человека, Бог – это и советник, и высший защитник. Он включается во времена эмоционального потрясения и дает утешение или смирение, в зависимости от надобности.
В-третьих, у Бога, как считают верующие, есть надежда. Он надеется, что человек (если перефразировать в еврейской манере) освятит, т.е. очистит от греха и порока свою жизнь. Бог вторгается в совесть человека; объединяется с его совестью. В этой ипостаси, Бог предупреждает его, когда он собирается сбиться с пути истинного и вызывает чувство вины, если отступление от веры, тем не менее, произошло.
Наконец, Бог предоставляет истинно верующим предназначение, или лучше: Он ожидает, что они выберут предназначение. Предназначение с альтруистическим характером; то, которое будет способствовать процветанию общества; на всех уровнях (социальном, культурном, научном), или менее возвышенно, но не менее важно,- стараясь сделать лучшее из того что можно, в семье, на работе или в общественной жизни.
Таким образом, в жизни верующего, образ Бога действует как важная система поддержки. Это делает жизнь светлее, при условии, что религиозность претворяется в жизнь без принуждения, без давления извне. Светлее в двойном смысле этого слова. Жизнь становится легче, становиться легче жить. И дает свет, облегчая поиск цели и смысла в жизни, чтобы в конце путешествия можно было сказать: все это имело смысл. Я вижу разницу. Конечно, образ Бога – не единственный источник смысла, но, без сомнения, важный.
Религия, с другой стороны, относится к ряду религиозных доктрин; фактически к философии, способу интерпретировать человеческое существование с фокусом на идею Бога. Религия обеспечивает потребность “размышления о возвышенном”, его содержании и форме. Религия, можно сказать, это формализованная, структурированная, и часто, к сожалению, законодательная форма выражения религиозности. Религиозность – основание, религия – надстройка.
Религия представлена в различных структурах (ракурсах). На одном полюсе человек находит в ней то, что я называю, жестким, законодательно закрепленным набором положений, которым каждый обязан верить или следовать; положений, которые, часто, запрещают, а не поощряют размышления, склонны вызывать чувства греха и позора, вместо того, чтобы вызывать радость бытия.
На другом полюсе человек находит представление о жизни, которое очаровывает; которое без труда включается в жизнь; приглашает к обсуждению; стимулирует размышления относительно цели и смысла жизни; система, которая не предоставляет достоверных фактов, только возможности.
Религия может обогатить жизнь или испортить ее. Можно отклонить систему или охватить ее, частично или полностью. Она может действовать на пользу или во вред. На протяжении столетий, она часто действовала во зло. Это создало религии плохую репутацию.
Этот комментарий касается религиозности. Как видно на примере всех стран Запада, религиозность – частое явление. Она выражается множеством разных способов: вера в личного бога; вера во всемогущий, абстрактный принцип; вера в загробную жизнь; вера в бессмертие души; вера в божественное влияние в жизни и многие другие. Церковь и церковные власти потеряли престиж; а религиозность, кажется, все еще занимает сильные позиции. Эти данные действительно подтверждают то, что религиозность следует рассматривать в качестве нормального компонента личности человека.
Другие данные подтверждают это заключение. Религиозность – особенность, которая биологически закреплена. Во-первых, это частично детерминировано генетически (2). Во-вторых, несколько типов доказательств указывают на то, что мозг имеет системы, которые являются корнем/основанием для религиозных убеждений и переживаний (2–5). Если их активировать электромагнитным током, появятся религиозные переживания, даже у неверующих. Нейронная активность в этих областях меняется в зависимости от интенсивности и глубины религиозной приверженности.
Означает ли это, что религиозность вызвана биологически, что это не более чем продукт неких сверхактивных нейронных цепей в мозгу? Нет, это не правильное заключение. Это означает, что мозг является посредником между религиозными потребностями и удовлетворением этих потребностей. Религиозные потребности имеют психологическое происхождение, а их удовлетворение делает возможным благодаря мозгу, посредством нейробиологических процессов.
Выводы: религиозность – это свойство человеческого разума. Религия – это продукт человеческого разума. От религии можно избавиться. Религиозность же есть везде, пропитывает само наше бытие. Она существует, чтобы жить. (6).
 Это так, как оно есть, и психиатры не могут игнорировать религиозность, независимо от своей собственной системы убеждений. Тщательный анализ личности – основное дело диагностики. Религиозность не должна быть пропущена в этом процессе (7). Играла ли она роль в возникновении текущего психического состояния, и если да, ее влияние обостряло его или смягчало? Может ли вертикально направленное измерение быть использовано в психологическом лечении, и если да, то кто будет отвечать за лечение  – священник или психиатр, или это должен быть их тандем?
Короче говоря, религиозность имеет значение в психиатрии. Психиатры не могут позволить себе иметь слепые пятна в своей профессиональной деятельности.