Психиатрия Всемирная психиатрия
№02 2020
Значение пандемии COVID-19 для психиатрии №02 2020
Номера страниц в выпуске:261-261
Продолжающаяся пандемия коронавирусной болезни 2019 г. (COVID-19) представляет интерес и является актуальной для психиатрии ввиду нескольких аспектов.
Продолжающаяся пандемия коронавирусной болезни 2019 г. (COVID-19) представляет интерес и является актуальной для психиатрии ввиду нескольких аспектов.
Прежде всего следует отметить, что пандемия такого масштаба стала в значительной степени неожиданной для западных стран, где люди в целом считают, что современные системы здравоохранения, доступные лекарства и здоровый образ жизни должны позволить им справиться с любыми агрессивными патогенами. Это событие подорвало чувство безопасности наших сообществ, где прогресс часто считается неостановимым, жизнь становится все лучше и длиннее, эпидемии – всего лишь затухающая память о прошлых веках, а смерть отдаляется и в целом считается частным событием. Эта пандемия способствует все большему осознанию нашей действительной уязвимости.
Действительно, прогрессированию пандемии способствовала одна из наиболее характерных черт нашего общества: взаимосвязь между странами и легкость передвижения благодаря доступной стоимости. Это означает, что нет такого барьера, который нельзя было бы преодолеть, и что полная изоляция невозможна. Иронично, что изоляция стала самой эффективной стратегией замедления прогрессирования пандемии, о чем свидетельствует опыт Китая.
Сейчас людям пришлось внезапно столкнуться со значительными изменениями в своей повседневной жизни, способе работы и социальном поведении. Неудивительно, что некоторые люди демонстрируют острые реакции по типу «бей или беги», такие как повышенный уровень тревожности, панические атаки, иррациональные страхи вплоть до параноидоподобных убеждений и связанного с ними поведения, или безропотное смирение 1 . Нападения на супермаркеты с целью покупки огромного количества продуктов для хранения, как во время войны, а также инстинктивные реакции на определенные группы людей или отдельных лиц с симптомами простуды или кашля, стали обычным явлением в течение этих месяцев.
По крайней мере, в начале пандемии эти реакции также подпитывались неоднозначностью политиков, которые, с одной стороны, пытались успокоить свое население, а с другой – организовывали слишком слабые или слишком жесткие контрмеры для ограничения прогрессирования инфекции, которые иногда были неуместны и должны были быть исправлены. Еще хуже то, что в некоторых странах, таких как Италия, политики различных партий убежденно выражали свои личные мнения, иногда не основанные на научных данных, или «использовали» пандемию для критики правительства и/или повышения своего консенсуса. Кроме того, информация, предоставляемая средствами массовой информации, в ряде случаев была катастрофической и сенсационной, а не рациональной и точной и, как правило, слишком настойчивой (занимая ежедневно чрезмерное количество часов в телевизионных программах и страниц в газетах).
Все эти факторы в совокупности способствуют повышению у людей чувства неуверенности и беспомощности, а также недоверие к официальной информации, при этом усиливая убежденность в том, что никто не может сделать ничего действительно эффективного, чтобы остановить пандемию.
Психиатры в этой чрезвычайной ситуации потенциально могут играть ключевую роль. Во-первых, они могут оказывать поддержку врачам на передовой, медсестрам и всему задействованному персоналу, справляться с их страхами и страхами пострадавших людей. Эти специалисты слишком часто обременены рабочей нагрузкой этих месяцев, с растущим риском синдромов выгорания, и подвергаются постоянной угрозе быть инфицированными (более 30 000 врачей были инфицированы в Китае и более 30 умерли). Кроме того, в некоторых странах из-за нехватки соответствующего оборудования врачи на передовой все чаще сталкиваются с этической дилеммой выбора пострадавших пациентов, которые могут получить оптимальное лечение, что всегда является личной трагедией 2 .
Во-вторых, психиатры должны быть готовы столкнуться не только с острыми реакциями на пандемию, которые обычно являются лимитированными, но и с ее долгосрочными последствиями. Мы действительно ожидаем эпидемии посттравматического стрессового расстройства и депрессивных синдромов, вызванных сочетанием различных факторов, таких как опыт заражения или наблюдения инфекции и, возможно, смерть близких людей, радикальные изменения образа жизни, карантин и глубокий экономический спад, с которым столкнутся многие страны 3,4 .
Кроме того, мы прекрасно понимаем, что все эти факторы могут оказывать более значительное воздействие на наиболее уязвимых субъектов нашего общества, к числу которых, очевидно, относятся люди с психическими расстройствами. Мы уже наблюдаем и должны быть готовы к тому, что темы, связанные с инфекцией, будут все чаще включаться в страхи и бредовые идеи многих наших пациентов.
Только корректная научная информация наряду с управлением чрезвычайной ситуацией целым рядом специалистов, включая психиатров, во взаимосвязи с правительственными (или, еще лучше, межгосударственными) ведомствами 5 , может рассматриваться как адекватная стратегия, позволяющая людям справляться со страхами, которые являются мотивированными, но могут быть чрезмерными и иррациональными 6 . Страх и тревога являются реакциями, имеющими биологическую основу, и, проявляясь в пределах физиологических границ, способствуют выживанию и эволюции человека, однако при превышении определенного уровня они могут стать значительной проблемой для личного и общественного психического здоровья.
Перевод: Шуненков Д.А. (Иваново)
Редактура: к.м.н. Федотов И.А. (Рязань)
Marazziti D, Stahl S. The relevance of COVID-19 pandemic to psychiatry. World Psychiatry. 2020;19(2):261-261.
DOI:10.1002/wps.20764
Прежде всего следует отметить, что пандемия такого масштаба стала в значительной степени неожиданной для западных стран, где люди в целом считают, что современные системы здравоохранения, доступные лекарства и здоровый образ жизни должны позволить им справиться с любыми агрессивными патогенами. Это событие подорвало чувство безопасности наших сообществ, где прогресс часто считается неостановимым, жизнь становится все лучше и длиннее, эпидемии – всего лишь затухающая память о прошлых веках, а смерть отдаляется и в целом считается частным событием. Эта пандемия способствует все большему осознанию нашей действительной уязвимости.
Действительно, прогрессированию пандемии способствовала одна из наиболее характерных черт нашего общества: взаимосвязь между странами и легкость передвижения благодаря доступной стоимости. Это означает, что нет такого барьера, который нельзя было бы преодолеть, и что полная изоляция невозможна. Иронично, что изоляция стала самой эффективной стратегией замедления прогрессирования пандемии, о чем свидетельствует опыт Китая.
Сейчас людям пришлось внезапно столкнуться со значительными изменениями в своей повседневной жизни, способе работы и социальном поведении. Неудивительно, что некоторые люди демонстрируют острые реакции по типу «бей или беги», такие как повышенный уровень тревожности, панические атаки, иррациональные страхи вплоть до параноидоподобных убеждений и связанного с ними поведения, или безропотное смирение 1 . Нападения на супермаркеты с целью покупки огромного количества продуктов для хранения, как во время войны, а также инстинктивные реакции на определенные группы людей или отдельных лиц с симптомами простуды или кашля, стали обычным явлением в течение этих месяцев.
По крайней мере, в начале пандемии эти реакции также подпитывались неоднозначностью политиков, которые, с одной стороны, пытались успокоить свое население, а с другой – организовывали слишком слабые или слишком жесткие контрмеры для ограничения прогрессирования инфекции, которые иногда были неуместны и должны были быть исправлены. Еще хуже то, что в некоторых странах, таких как Италия, политики различных партий убежденно выражали свои личные мнения, иногда не основанные на научных данных, или «использовали» пандемию для критики правительства и/или повышения своего консенсуса. Кроме того, информация, предоставляемая средствами массовой информации, в ряде случаев была катастрофической и сенсационной, а не рациональной и точной и, как правило, слишком настойчивой (занимая ежедневно чрезмерное количество часов в телевизионных программах и страниц в газетах).
Все эти факторы в совокупности способствуют повышению у людей чувства неуверенности и беспомощности, а также недоверие к официальной информации, при этом усиливая убежденность в том, что никто не может сделать ничего действительно эффективного, чтобы остановить пандемию.
Психиатры в этой чрезвычайной ситуации потенциально могут играть ключевую роль. Во-первых, они могут оказывать поддержку врачам на передовой, медсестрам и всему задействованному персоналу, справляться с их страхами и страхами пострадавших людей. Эти специалисты слишком часто обременены рабочей нагрузкой этих месяцев, с растущим риском синдромов выгорания, и подвергаются постоянной угрозе быть инфицированными (более 30 000 врачей были инфицированы в Китае и более 30 умерли). Кроме того, в некоторых странах из-за нехватки соответствующего оборудования врачи на передовой все чаще сталкиваются с этической дилеммой выбора пострадавших пациентов, которые могут получить оптимальное лечение, что всегда является личной трагедией 2 .
Во-вторых, психиатры должны быть готовы столкнуться не только с острыми реакциями на пандемию, которые обычно являются лимитированными, но и с ее долгосрочными последствиями. Мы действительно ожидаем эпидемии посттравматического стрессового расстройства и депрессивных синдромов, вызванных сочетанием различных факторов, таких как опыт заражения или наблюдения инфекции и, возможно, смерть близких людей, радикальные изменения образа жизни, карантин и глубокий экономический спад, с которым столкнутся многие страны 3,4 .
Кроме того, мы прекрасно понимаем, что все эти факторы могут оказывать более значительное воздействие на наиболее уязвимых субъектов нашего общества, к числу которых, очевидно, относятся люди с психическими расстройствами. Мы уже наблюдаем и должны быть готовы к тому, что темы, связанные с инфекцией, будут все чаще включаться в страхи и бредовые идеи многих наших пациентов.
Только корректная научная информация наряду с управлением чрезвычайной ситуацией целым рядом специалистов, включая психиатров, во взаимосвязи с правительственными (или, еще лучше, межгосударственными) ведомствами 5 , может рассматриваться как адекватная стратегия, позволяющая людям справляться со страхами, которые являются мотивированными, но могут быть чрезмерными и иррациональными 6 . Страх и тревога являются реакциями, имеющими биологическую основу, и, проявляясь в пределах физиологических границ, способствуют выживанию и эволюции человека, однако при превышении определенного уровня они могут стать значительной проблемой для личного и общественного психического здоровья.
Перевод: Шуненков Д.А. (Иваново)
Редактура: к.м.н. Федотов И.А. (Рязань)
Marazziti D, Stahl S. The relevance of COVID-19 pandemic to psychiatry. World Psychiatry. 2020;19(2):261-261.
DOI:10.1002/wps.20764
Список исп. литературыСкрыть список1. Deng SQ, Peng HJ. J Clin Med 2020;9(2).
2. Iserson KV, Heine CE, Larkin GL et al. Ann Emerg Med 2008;51:345-53.
3. Brooks SK, Webster RK, Smith LE et al. Lancet 2020;395:912-20.
4. Xiang UT, Yang Y, Li W et al. Lancet 2020;7:228-9.
5. World Psychiatric Association. COVID-19: mental health resources. www.wpanet.org.
6. Srivatsa S, Stewart KA. AMA J Ethics 2020;22: E10-5.