Психиатрия Всемирная психиатрия
№03 2018
Личностные черты и риск смертности от суицида: результаты мультикогортного исследования общей популяции №03 2018
Номера страниц в выпуске:364-365
Суицид является глобальной проблемой общественного здравоохранения. Хотя считается, что намного больше смертей в год наступает от хронических заболеваний, чем в результате самоубийств (800 тыс.), оценки предполагают, что на каждый завершенный суицид приходятся дополнительные 30–40 суицидальных попыток. Это составляет более 20 млн суицидальных попыток во всем мире каждый год1.
Суицид является глобальной проблемой общественного здравоохранения. Хотя считается, что намного больше смертей в год наступает от хронических заболеваний, чем в результате самоубийств (800 тыс.), оценки предполагают, что на каждый завершенный суицид приходятся дополнительные 30–40 суицидальных попыток. Это составляет более 20 млн суицидальных попыток во всем мире каждый год1.
В то время как нарушения психического здоровья2, низкие когнитивные способности3, социальная изоляция4 и социально-экономическое неблагополучие5 связаны с риском самоубийства, прогностическая роль других психологических характеристик, таких как тип личности, является неопределенной. Существуют косвенные доказательства того, что определенные типы личности предрасполагают к возникновению самоубийств. Обсервационные исследования, например, свидетельствуют о том, что низкая экстраверсия, высокий нейротизм и низкая сознательность связаны с увеличением распространенности депрессивных симптомов6, которые являются определяющими факторами в развитии суицида2. Более низкая осознанность также связана с повышенным риском злоупотребления алкоголем7, что является еще одним фактором риска суицида8.
Мы впервые одновременно сопоставили пять основных компонентов личности: экстраверсия (extraversion), нейротизм (neuroticism), доброжелательность (agreebleness), сознательность (conscientiousness) и открытость опыту (openness to experience) – со смертностью в результате самоубийств путем сопоставления данных из семи крупных когортных исследований.
Мы объединили индивидуальные необработанные («сырые») данные участников, включающие информацию о личности, основных показателях и смертности от самоубийств, полученные в пяти когортных исследованиях: Опрос по здоровью и образу жизни в Великобритании (the UK Health and Lifestyle Survey – HALS), опрос по оригинальной Национальной программе проверки здоровья и питания в США (US National Health and Nutrition Examination Survey – NHANES 1), Американское исследование здравоохранения применительно к пенсионерам (the US Health and Retirement Study – HRS), Висконсинское продольное исследование выпускников (the Wisconsin Longitudinal Study Graduate Sample – WLSGS) и Висконсинское продольное исследование братьев и сестер (сиблингов) (Wisconsin Longitudinal Study Sibling Sample – WLSSS). Мы также включили результаты из удаленных, проведенных на заказ анализов двух дальнейших исследований: Британского Биобанка (the UK Biobank – UKBB) и когортного исследования Мияги (the Miyagi Cohort Study – MCS). Резюме исследований доступны по запросу.
Личность оценивалась с помощью ряда опросников.
В HALS (экстраверсия, нейротизм), NHANES 1 (экстраверсия, нейротизм, открытость), UKBB (нейротизм) и MCS (экстраверсия, нейротизм) были исследованы определенные личностные характеристики, в то время как в HRS, WLSG и WLSS были оценены все черты «большой пятерки» (экстраверсия, нейротизм, доброжелательность, сознательность и открытость опыту).
Показатели образования (начальное, среднее, высшее), курения (курящий, бросивший / не куривший), употребления алкоголя (легкое, тяжелое) и семейного положения (замужем / в гражданском браке, другое) были предоставлены участниками на основании стандартных анкет.
Во всех исследованиях смерть была установлена на основании записей о смертности; самоубийство выявлялось любым упоминанием о следующих событиях: суицид и умышленное самоотравление твердыми или жидкими веществами (E950–Е959) и самоповреждение, когда было неизвестно, случайный или преднамеренный характер оно имело (E980–E989) согласно МКБ-9; и терроризм (U03.1 и U03.9), преднамеренное самоповреждение (X60–X84), событие неопределенного намерения (Y10–Y34), последствия преднамеренного самоповреждения, умышленного нанесения телесных повреждений и событий неопределенного намерения (Y87) и последствия не уточненных внешних причин (Y89.9) в соответствии с МКБ-10.
В результате средней продолжительности наблюдения за смертностью в течение 8,1 года в общей сложности 464 251 участника (3 782 553 человеко-лет) было выявлено 270 смертей от самоубийства. В пяти исследованиях, индивидуальные данные участников которых у нас были, каждый из наших показателей был связан с завершенным суицидом в ожидаемом направлении, хотя статистическая значимость на общепринятых уровнях не всегда была очевидной: возраст (увеличение за десятилетие: отношение рисков, ОР=1,51; 95% ДИ 1,19–1,92), пол (женский против мужского: ОР=0,37; 95% ДИ 0,21–0,66), образование (начальное против среднего/высшего: ОР=2,40; 95% ДИ 1,26–4,54), курение (курящие против бросивших/не куривших: ОР=1,89; 95% ДИ 0,97–3,67), употребление алкоголя (тяжелое против легкого: ОР=1,64; 95% ДИ 0,36–7,44) и семейное положение (в браке / гражданском браке против отсутствия семьи: ОР=0,59; 95% ДИ 0,32–1,06).
В основных анализах, в которых предметом интереса были пять типов личности, корректировка по этим показателям дала результаты, аналогичные полученным после контроля только по возрасту и полу; поэтому мы представляем только скорректированные ОР. Каждое увеличение баллов нейротизма на одно стандартное отклонение (СО) было связано с 1,3-кратным увеличением риска суицида (ОР=1,33; 95% ДИ 1,18–1,50), в то время как увеличение баллов доброжелательности на одно СО было ассоциировано с его снижением (ОР=0,71; 95% ДИ 0,53–0,97). После удаления данных UKBB (129 самоубийств), чтобы проверить, не были ли искажены результаты крупнейшим исследованием, мы обнаружили, что риск, связанный с более высоким нейротизмом, существенно не изменился (ОР=1,31; 95% ДИ 1,11–1,55). Мы не нашли никаких доказательств того, что экстраверсия (ОР=0,99; 95% ДИ 0,84–1,17), сознательность (ОР=0,98; 95% ДИ 0,69–1,39) или открытость опыту (ОР=0,94; 95% ДИ 0,69–1,29) были связаны с уровнем самоубийств в любом из наших анализов.
Каждый тип личности был только слабо связан с социально-экономическим статусом и поведением в отношении здоровья и, как следствие, учет этих факторов не оказал существенного влияния на отношение личность–самоубийство. Этот факт подразумевает другие объяснения связи между нейротизмом и доброжелательностью, с одной стороны, и смертностью от самоубийств – с другой.
Представляется вероятным, что люди, склонные к согласию и меньшему нейротизму, имеют более расширенную или более эффективную социальную сеть в сравнении с людьми с менее благоприятными баллами по этим признакам. Социальная поддержка, наиболее часто оцениваемая по семейному положению, связана с более низким риском суицида9. Хотя связь между доброжелательностью и нейротизмом с суицидом оставалась надежной при корректировке на семейное положение, мы не измеряли другие потенциально важные характеристики социальной интеграции – размер социальной сети, посещение религиозных служб, – которые, как известно, также участвуют в предсказании вероятности суицида9.
В заключение, характеристики эмпатии и сотрудничества, которые являются синонимами доброжелательности, как представляется, связаны с более низкими уровнями самоубийств, в то время как люди с тенденцией к импульсивности и враждебности, характерными для личности с невротическими чертами, имеют более высокий риск. Наше наблюдение, что стандартные демографические факторы риска (пол, образование, семейное положение) были связаны с риском самоубийства в ожидаемом направлении, дает нам определенную степень уверенности в этих новых результатах относительно личности. Наши результаты показывают, что при профилактике самоубийств следует обращать внимание на некоторые особенности личности.
G.D. Batty частично поддерживается Британским Советом медицинских исследований [UK Medical Research Council (MR/P023444/1)] и Национальным институтом США по проблемам старения [US National Institute on Aging (1R56AG052519-01; 1R01 AG052519-01A1)], M. Kivimäki – Советом медицинских исследований Великобритании (UK Medical Research Council), NordForsk (программа исследований Cеверных стран по вопросам здравоохранения и социального обеспечения – the Nordic Research Programme on Health and Welfare) и Академией Финляндии [Academy of Finland (311472)]; а F. Tanji и I. Tsuji – Министерством здравоохранения, труда и социального обеспечения Японии [Ministry of Health, Labour and Welfare, Japan (H29-Junkankitou-Ippan-003)]. Часть этого исследования была проведена с использованием Ресурса Биобанка Великобритании [UK Biobank Resource (application no. 10279)].
Перевод: Шуненков Д.А. (Иваново)
Редактура: к.м.н. Федотов И.А. (Рязань)
(World Psychiatry 2018;17(3):371-372)
DOI:10.1002/wps.20575
В то время как нарушения психического здоровья2, низкие когнитивные способности3, социальная изоляция4 и социально-экономическое неблагополучие5 связаны с риском самоубийства, прогностическая роль других психологических характеристик, таких как тип личности, является неопределенной. Существуют косвенные доказательства того, что определенные типы личности предрасполагают к возникновению самоубийств. Обсервационные исследования, например, свидетельствуют о том, что низкая экстраверсия, высокий нейротизм и низкая сознательность связаны с увеличением распространенности депрессивных симптомов6, которые являются определяющими факторами в развитии суицида2. Более низкая осознанность также связана с повышенным риском злоупотребления алкоголем7, что является еще одним фактором риска суицида8.
Мы впервые одновременно сопоставили пять основных компонентов личности: экстраверсия (extraversion), нейротизм (neuroticism), доброжелательность (agreebleness), сознательность (conscientiousness) и открытость опыту (openness to experience) – со смертностью в результате самоубийств путем сопоставления данных из семи крупных когортных исследований.
Мы объединили индивидуальные необработанные («сырые») данные участников, включающие информацию о личности, основных показателях и смертности от самоубийств, полученные в пяти когортных исследованиях: Опрос по здоровью и образу жизни в Великобритании (the UK Health and Lifestyle Survey – HALS), опрос по оригинальной Национальной программе проверки здоровья и питания в США (US National Health and Nutrition Examination Survey – NHANES 1), Американское исследование здравоохранения применительно к пенсионерам (the US Health and Retirement Study – HRS), Висконсинское продольное исследование выпускников (the Wisconsin Longitudinal Study Graduate Sample – WLSGS) и Висконсинское продольное исследование братьев и сестер (сиблингов) (Wisconsin Longitudinal Study Sibling Sample – WLSSS). Мы также включили результаты из удаленных, проведенных на заказ анализов двух дальнейших исследований: Британского Биобанка (the UK Biobank – UKBB) и когортного исследования Мияги (the Miyagi Cohort Study – MCS). Резюме исследований доступны по запросу.
Личность оценивалась с помощью ряда опросников.
В HALS (экстраверсия, нейротизм), NHANES 1 (экстраверсия, нейротизм, открытость), UKBB (нейротизм) и MCS (экстраверсия, нейротизм) были исследованы определенные личностные характеристики, в то время как в HRS, WLSG и WLSS были оценены все черты «большой пятерки» (экстраверсия, нейротизм, доброжелательность, сознательность и открытость опыту).
Показатели образования (начальное, среднее, высшее), курения (курящий, бросивший / не куривший), употребления алкоголя (легкое, тяжелое) и семейного положения (замужем / в гражданском браке, другое) были предоставлены участниками на основании стандартных анкет.
Во всех исследованиях смерть была установлена на основании записей о смертности; самоубийство выявлялось любым упоминанием о следующих событиях: суицид и умышленное самоотравление твердыми или жидкими веществами (E950–Е959) и самоповреждение, когда было неизвестно, случайный или преднамеренный характер оно имело (E980–E989) согласно МКБ-9; и терроризм (U03.1 и U03.9), преднамеренное самоповреждение (X60–X84), событие неопределенного намерения (Y10–Y34), последствия преднамеренного самоповреждения, умышленного нанесения телесных повреждений и событий неопределенного намерения (Y87) и последствия не уточненных внешних причин (Y89.9) в соответствии с МКБ-10.
В результате средней продолжительности наблюдения за смертностью в течение 8,1 года в общей сложности 464 251 участника (3 782 553 человеко-лет) было выявлено 270 смертей от самоубийства. В пяти исследованиях, индивидуальные данные участников которых у нас были, каждый из наших показателей был связан с завершенным суицидом в ожидаемом направлении, хотя статистическая значимость на общепринятых уровнях не всегда была очевидной: возраст (увеличение за десятилетие: отношение рисков, ОР=1,51; 95% ДИ 1,19–1,92), пол (женский против мужского: ОР=0,37; 95% ДИ 0,21–0,66), образование (начальное против среднего/высшего: ОР=2,40; 95% ДИ 1,26–4,54), курение (курящие против бросивших/не куривших: ОР=1,89; 95% ДИ 0,97–3,67), употребление алкоголя (тяжелое против легкого: ОР=1,64; 95% ДИ 0,36–7,44) и семейное положение (в браке / гражданском браке против отсутствия семьи: ОР=0,59; 95% ДИ 0,32–1,06).
В основных анализах, в которых предметом интереса были пять типов личности, корректировка по этим показателям дала результаты, аналогичные полученным после контроля только по возрасту и полу; поэтому мы представляем только скорректированные ОР. Каждое увеличение баллов нейротизма на одно стандартное отклонение (СО) было связано с 1,3-кратным увеличением риска суицида (ОР=1,33; 95% ДИ 1,18–1,50), в то время как увеличение баллов доброжелательности на одно СО было ассоциировано с его снижением (ОР=0,71; 95% ДИ 0,53–0,97). После удаления данных UKBB (129 самоубийств), чтобы проверить, не были ли искажены результаты крупнейшим исследованием, мы обнаружили, что риск, связанный с более высоким нейротизмом, существенно не изменился (ОР=1,31; 95% ДИ 1,11–1,55). Мы не нашли никаких доказательств того, что экстраверсия (ОР=0,99; 95% ДИ 0,84–1,17), сознательность (ОР=0,98; 95% ДИ 0,69–1,39) или открытость опыту (ОР=0,94; 95% ДИ 0,69–1,29) были связаны с уровнем самоубийств в любом из наших анализов.
Каждый тип личности был только слабо связан с социально-экономическим статусом и поведением в отношении здоровья и, как следствие, учет этих факторов не оказал существенного влияния на отношение личность–самоубийство. Этот факт подразумевает другие объяснения связи между нейротизмом и доброжелательностью, с одной стороны, и смертностью от самоубийств – с другой.
Представляется вероятным, что люди, склонные к согласию и меньшему нейротизму, имеют более расширенную или более эффективную социальную сеть в сравнении с людьми с менее благоприятными баллами по этим признакам. Социальная поддержка, наиболее часто оцениваемая по семейному положению, связана с более низким риском суицида9. Хотя связь между доброжелательностью и нейротизмом с суицидом оставалась надежной при корректировке на семейное положение, мы не измеряли другие потенциально важные характеристики социальной интеграции – размер социальной сети, посещение религиозных служб, – которые, как известно, также участвуют в предсказании вероятности суицида9.
В заключение, характеристики эмпатии и сотрудничества, которые являются синонимами доброжелательности, как представляется, связаны с более низкими уровнями самоубийств, в то время как люди с тенденцией к импульсивности и враждебности, характерными для личности с невротическими чертами, имеют более высокий риск. Наше наблюдение, что стандартные демографические факторы риска (пол, образование, семейное положение) были связаны с риском самоубийства в ожидаемом направлении, дает нам определенную степень уверенности в этих новых результатах относительно личности. Наши результаты показывают, что при профилактике самоубийств следует обращать внимание на некоторые особенности личности.
G.D. Batty частично поддерживается Британским Советом медицинских исследований [UK Medical Research Council (MR/P023444/1)] и Национальным институтом США по проблемам старения [US National Institute on Aging (1R56AG052519-01; 1R01 AG052519-01A1)], M. Kivimäki – Советом медицинских исследований Великобритании (UK Medical Research Council), NordForsk (программа исследований Cеверных стран по вопросам здравоохранения и социального обеспечения – the Nordic Research Programme on Health and Welfare) и Академией Финляндии [Academy of Finland (311472)]; а F. Tanji и I. Tsuji – Министерством здравоохранения, труда и социального обеспечения Японии [Ministry of Health, Labour and Welfare, Japan (H29-Junkankitou-Ippan-003)]. Часть этого исследования была проведена с использованием Ресурса Биобанка Великобритании [UK Biobank Resource (application no. 10279)].
Перевод: Шуненков Д.А. (Иваново)
Редактура: к.м.н. Федотов И.А. (Рязань)
(World Psychiatry 2018;17(3):371-372)
DOI:10.1002/wps.20575
Список исп. литературыСкрыть список1. World Health Organization. Preventing suicide: a global imperative. Geneva: World Health Organization, 2014.
2. Bell S, Russ TC, Kivimaki M et al. JAMA Psychiatry 2015;72:1254-6.
3. Batty GD, Whitley E, Deary IJ et al. BMJ 2010;340:c2506.
4. Tsai AC, Lucas M, Kawachi I. JAMA Psychiatry 2015;72:987-93.
5. Li Z, Page A, Martin G et al. Soc Sci Med 2011;72:608-16.
6. Hakulinen C, Elovainio M, Pulkki-Raback L et al. Depress Anxiety 2015;32:461-70.
7. Hakulinen C, Elovainio M, Batty GD et al. Drug Alcohol Depend 2015;151:110-4.
8. Jee SH, Kivimaki M, Kang HC et al. Eur Heart J 2011;32:2773-80.
9. Batty GD, Kivimaki M, Bell S et al. Transl Psychiatry 2018;8:22.