Психиатрия Психиатрия и психофармакотерапия им. П.Б. Ганнушкина
№02 2014

Резюме. Проведен анализ динамики суицидальной ситуации в новых независимых государствах постсоветского пространства за период с 1990 г. (последнего года, предшествовавшего распаду СССР) по настоящее время. Установлено, что в странах, возникших из числа наиболее социально и экономически развитых союзных республик, ориентированных преимущественно на западную модель культуры (Россия, Беларусь, Казахстан, Латвия, Литва, Украина, Эстония), частота суицидов резко возросла в переходный период их существования вследствие суицидогенного воздействия неблагоприятных макросоциальных факторов. В настоящее время по мере социальной стабилизации в этих странах происходит улучшение суицидальной ситуации. В странах Центральной Азии и Закавказья частота суицидов находилась на низком уровне как в советское время, так и в их новейшей истории. В центрально-азиатских государствах и Азербайджане это обусловлено мощным антисуицидальным влиянием религиозного фактора (ислам), а в Армении и Грузии связано преимущественно с исторически вошедшим в культуру этих народов неприятием суицида. Это определяет необходимость дифференцированных подходов к профилактике суицидов в странах постсоветского пространства.
Ключевые слова: суицидальная ситуация, частота суицидов, страны постсоветского пространства, макросоциальные факторы риска, этнокультуральные факторы, религиозные факторы.
Согласно современным представлениям частота суицидов представляет собой один из наиболее объективных индикаторов общественного психического здоровья, социального благополучия и качества жизни населения [1–3]. Это обусловлено тем, что суицидальное поведение является сложным феноменом, возникновение которого обусловлено разнообразными факторами, в том числе социальными, культуральными, клиническими, биологическими и др. С другой стороны, завершенные суициды, т.е. случаи, закончившиеся летальным исходом, наиболее полно (хотя и не стопроцентно) учитываются государственной статистикой в отличие от других форм аномального поведения и психических расстройств.
Учитывая крупномасштабные изменения, произошедшие на рубеже столетий на территории бывшего Советского Союза, появление новых независимых государств, объективные сложности переходного периода, связанные с радикальными изменениями их политического, социального и экономического устройства, представляется важным изучить динамику суицидальной ситуации в странах постсоветского пространства.
С этой целью нами проанализированы показатели частоты суицидов в трех сравниваемых периодах. Первый из них представлен 1990-м годом, предшествовавшим распаду СССР и образованию новых независимых государств. Второй – 1995-м годом, в полной мере характеризующим сложности переходного периода в новых странах. Третий представлен настоящим временем, отражающим 20-летний период самостоятельного существования бывших союзных республик.
Приводимые показатели частоты суицидов взяты из официальных данных Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ) [4]. При анализе нами учитывались критерии частоты самоубийств, рекомендованные ВОЗ [5]:

• низкий уровень: 0–10 случаев на 100 тыс. населения;
  
• средний уровень: 11–20 случаев на 100 тыс. населения;
  
• высокий уровень: более 20 случаев на 100 тыс. населения. При этом частота суицидов, равная 20 на 100 тыс., определяется ВОЗ как «критический уровень».

Начнем анализ с 1990 г. Как следует из представленной ниже таблицы, в этом году наиболее неблагополучная суицидальная ситуация, характеризующаяся высоким уровнем частоты самоубийств, отмечалась в прибалтийских республиках (26–27 случаев на 100 тыс. населения), а также в России, Украине и Белоруссии (20–25 случаев на 100 тыс.). В группу со средним уровнем частоты суицидов входили Казахстан, Киргизия и Молдавия – 12–19 случаев на 100 тыс. населения. Низкий уровень частоты суицидов был зарегистрирован в республиках Центральной Азии (Узбекистан, Таджикистан, Туркменистан) и Закавказья (Грузия, Армения, Азербайджан). При этом наименьшая частота суицидов отмечалась в Азербайджане – 1,6 случая на 100 тыс. населения. Таким образом, различие между республиками с максимальной (Эстония) и минимальной (Азербайджан) частотой суицидов составляло 17 раз.

В 1995 г., характеризующем сложности переходного периода, с которыми столкнулись все новые независимые государства, в 10 из них произошло увеличение частоты суицидов. Наиболее отрицательная динамика была зарегистрирована в Литве (рост показателя в 2,1 раза), России (1,8 раза), Латвии (1,6 раза), Беларуси и Казахстане (в обеих странах в 1,5 раза), Украине (1,4 раза). Таким образом, резкое ухудшение суицидальной ситуации отмечалось в тех странах, где и в предыдущем периоде имел место высокий уровень частоты суицидов. В результате четыре новых государства (Литва, Россия, Латвия и Эстония) достигли сверхвысокого уровня – более 40 случаев на 100 тыс. населения, что вывело их на первые четыре места в мире по величине данного показателя. Кроме того, в этом же году Казахстан переместился из группы со средним уровнем частоты суицидов в группу стран с высоким уровнем.
Иначе выглядела ситуация в странах Центральной Азии и Закавказья. В них показатели частоты суицидов в 1995 г. остались практически на уровне 1990-го года (изменения не имеют статистически значимых различий; p>0,05). Особо следует отметить Азербайджан. Он не только остался страной с минимальным показателем частоты самоубийств, но и единственный среди всех новых независимых государств достиг его снижения (в 2,3 раза).
Следующим аспектом анализа явилось сопоставление показателей частоты суицидов в переходный период с показателями настоящего времени (2010-е годы). Как следует из таблицы, по прошествии 20 лет независимого существования суицидальная ситуация в большинстве стран улучшилась. В сравнении с неблагополучным 1995-м годом наиболее позитивные изменения произошли в странах, лидировавших в суицидальном рейтинге. Так, в Эстонии показатель частоты суицидов снизился в 2,7 раза, в Латвии – в 2,2 раза, в России – в 2,1 раза. Положительная динамика была зарегистрирована также в Армении (снижение показателя в 1,8 раза), Литве (1,5 раза) и Украине (1,3 раза). В остальных странах частота суицидов осталась практически на уровне 1995 г. Различия в величине показателей статистически недостоверны (p>0,05). Однако, если для стран с изначально низкой частотой суицидов (республики Центральной Азии и Закавказья) это является положительным результатом, то для Казахстана, продолжающего находиться в группе стран с высокой частотой самоубийств, столь незначительную динамику (снижение показателя на 10,5%) следует признать недостаточно благополучной.
Отмечая позитивную динамику в странах Балтии, России и Беларуси, следует тем не менее заметить, что все они (за исключением Эстонии) продолжают оставаться в зоне высокой частоты суицидов – более 20 случаев на 100 тыс., а Литва по-прежнему занимает второе место в мире – 31 на 100 тыс. Что касается Эстонии, то она продемонстрировала не только наилучшую позитивную динамику, но и благодаря этому передвинулась в группу со средней частотой суицидов.
Сравнение настоящей суицидальной ситуации в странах постсоветского пространства с суицидальной ситуацией, имевшей место в последний год их существования в качестве союзных республик, показало следующее:

• Большинство новых независимых государств (12 из 15), несмотря на определенную динамику показателей, остались в тех же группах по уровню частоты суицидов, что и в период их существования в качестве республик СССР.

• Исключением являются Латвия и Эстония, перешедшие из группы с высоким уровнем частоты суицидов в группу со средним уровнем, и Кыргызстан – из группы со средним уровнем в группу с низким уровнем.

• Странами с наиболее высокой суицидальной активностью населения продолжают оставаться Литва, Казахстан, Украина, Беларусь и Россия.

• Государствами с наиболее низкой частотой суицидов являются страны Закавказья (Азербайджан, Армения, Грузия) и Центральной Азии (Узбекистан, Таджикистан, Кыргызстан, Туркменистан).

• Следует отметить особое место Республики Молдова. Это – единственное государство на постсоветском пространстве, в котором частота суицидов сохранялась на среднем уровне (в диапазоне 14–18 случаев на 100 тыс. населения) во все анализируемые периоды.
  

Переходим к анализу причин выявленных закономерностей. Данная задача представляется достаточно сложной, учитывая многообразие факторов, принимающих участие в формировании суицидального поведения. Вместе с тем наши многолетние исследования и данные зарубежной литературы [6–8] позволяют выделить определенные группы факторов, влияющих на популяционную частоту самоубийств. К ним относятся:

• Макросоциальные факторы, связанные с радикальными и стремительными изменениями во всех сферах жизни общества («стрессы социальных изменений» по терминологии ВОЗ).

• Социально-экономические факторы (низкий уровень жизни, безработица, вынужденная смена профессиии т.д.).
  

• Религиозные факторы, отражающие отношение доминирующей в стране религии к совершению самоубийства.

• Этнокультуральные факторы, обусловленные сложившимся в культуре каждого народа отношением к возможности самостоятельного ухода из жизни.

Начнем с этнокультуральных и религиозных факторов, влияние которых на частоту суицидов уже отмечалось в наших предыдущих исследованиях и работах ряда зарубежных авторов [9–11]. Исторически сложившееся и вошедшее в культуру народа отношение к самоубийству, его социальная и нравственная оценка играют роль либо антисуицидального фактора, либо, напротив, фактора суицидального риска. Например, минимальная частота суицидов традиционно отмечается в странах Ближнего Востока (Саудовская Аравия, Иордания, Иран и др.), а в странах с коренным финно-угорским населением (Венгрия, Эстония, Финляндия) уровень суицидальной активности населения является столь же традиционно повышенным. Это связано с тем, что в общественном сознании жителей ближневосточных государств отношение к суициду характеризуется абсолютным неприятием, а финно-угорских стран – определенной лояльностью. Этот факт был подтвержден нашими исследованиями в России при сравнении отношения к суициду у народов Северного Кавказа и у представителей финно-угорских этносов [6].
Сложнее выглядит ситуация с религиозным фактором. Общеизвестно, что все основные мировые религии (христианство, ислам, иудаизм) отрицательно относятся к самоубийству, расценивая его как один из самых тяжких грехов. С учетом этого возникает вопрос, почему антисуицидальное влияние религиозного фактора дает существенный эффект лишь в некоторых странах, преимущественно мусульманских? С нашей точки зрения, это обусловлено двумя факторами. Первый из них – высокая, приближающаяся к 100%, доля верующих среди населения. Второй фактор – характер верования, предусматривающий строжайшее соблюдение требований Корана и других священных в данной религии книг. Исходя из изложенного, можно сделать вывод о том, что недопустимость суицида становится для мусульман практически абсолютным условием их веры.
Возвращаясь к динамике суицидальной ситуации на постсоветском пространстве, можно констатировать, что в странах Центральной Азии (Узбекистан, Таджикистан, Кыргызстан, Туркменистан) и в Азербайджане низкий уровень частоты самоубийств обусловлен прежде всего религиозными (влияние ислама) и этнокультуральными факторами. Их антисуицидальное воздействие и, соответственно, низкая частота суицидов имели место в этих странах в разные исторические периоды: и тогда, когда они входили в состав Российской империи, и когда были республиками СССР, и в переходный период обретения независимости, и в период существования в качестве самостоятельных государств. Что касается Армении и Грузии, где основной религией является христианство, а верование не носит ортодоксально-фундаменталистского характера, то стабильно низкая частота суицидов в этих странах связана прежде всего с этнокультуральными факторами. Это подтверждается существующими историческими и этнологическими сведениями о том, что самоубийство всегда было чуждо этим народам [12, 13].
Переходим к обсуждению роли макросоциальных и сопряженных с ними социально-экономических факторов. Из литературы известно, что в условиях социального неблагополучия, в особенности достигающего уровня социальных катаклизмов, частота суицидов резко увеличивается [14, 15]. Достаточно вспомнить почти трехкратный рост частоты самоубийств в США в период Великой экономической депрессии 1929–1933 гг. Суицидогенная роль негативных макросоциальных факторов определяется их стрессовым влиянием на большие группы населения, что резко повышает риск развития суицидального поведения у лиц, имеющих соответствующую предрасположенность, не реализуемую в благоприятных социальных условиях.
Суицидогенное воздействие макросоциальных и социально-экономических факторов четко прослеживается в новейшей истории России, Беларуси, Украины, Казахстана, стран Балтии, т.е. государств, сформировавшихся из числа наиболее развитых в социальном и экономическом отношении союзных республик. Напомним, что частота самоубийств превышала в них критический уровень ВОЗ уже в последние годы существования Советского Союза. Этому способствовали нарастающий социальный и экономический хаос, падение экономики, политическая нестабильность и другие факторы социального неблагополучия. Безусловно, негативную роль сыграл и насаждавшийся десятилетиями атеизм, лишивший большинство людей нравственных основ, заложенных в христианстве. Естественно, что в таких условиях религия не могла выполнять свою антисуицидальную функцию.
Тяжело протекавший переходный период, сопровождавшийся не только снижением жизненного уровня людей, но и фрустрацией вследствие ломки привычных жизненных стереотипов, необходимости смены ценностных ориентаций, ощущения собственной невостребованности и ненужности, обусловил выраженный рост суицидальной активности населения. Лишь через 15–20 лет существования в новом статусе, на фоне происходящих процессов социальной стабилизации, в этих государствах появилась тенденция к постепенному снижению частоты суицидов. При этом, несмотря на позитивную динамику, «лидеры» по частоте самоубийств (Литва, Казахстан, Украина, Беларусь, Россия) и на сегодняшний день продолжают оставаться в группе стран с высоким уровнем суицидов.
Подводя итог приведенным в настоящей работе данным, можно сделать следующие выводы:

1. Анализ частоты суицидов в странах постсоветского пространства за 20-летний период существования позволил выделить среди них 2 группы по характеру динамики суицидальной ситуации. Первая из них включает в себя государства, возникшие из числа наиболее развитых в социальном и экономическом отношении республик СССР. Это – Россия, Украина, Беларусь, страны Балтии и Казахстан. Вторая группа представлена государствами Центральной Азии (Узбекистан, Таджикистан, Кыргызстан, Туркменистан) и Закавказья (Азербайджан, Армения, Грузия).
2. В первой группе стран переходный период характеризовался резким увеличением частоты суицидов, превысившей к 1995 г. «критический уровень» ВОЗ в 2 раза и более. Это явилось следствием суицидогенного воздействия на значительную часть населения неблагоприятных макросоциальных и социально-экономических факторов.
3. Достигнутое к настоящему времени улучшение суицидальной ситуации в странах первой группы обусловлено происходящими в них позитивными процессами в социальной и экономической сферах жизни.
4. Во второй группе стран частота суицидов находилась на низком уровне как в советское время, так и в их новейшей истории. Суицидальная ситуация в этих государствах является стабильной и (по общемировым меркам) благополучной. В странах Центральной Азии и в Азербайджане это обусловлено прежде всего мощным антисуицидальным влиянием религиозных (ислам) факторов, способных нивелировать воздействие неблагоприятных макросоциальных и социально-экономических факторов. В Армении и Грузии, относящихся к христианскому миру, стабильная суицидальная ситуация в большей степени связана с исторически вошедшим в культуру этих стран неприятием суицида.
   

Сведения об авторе
Положий Борис Сергеевич – д-р мед. наук, проф., рук. отд. экологических и социальных проблем психического здоровья ФГБУ ГНЦССП им. В.П.Сербского Минздрава России. E-mail: pbs.moscow@gmail.com