Психиатрия Психиатрия и психофармакотерапия им. П.Б. Ганнушкина
№06 2018
Клинико-психопатологические и судебно-медицинские аспекты инфантицида №06 2018
Номера страниц в выпуске:35-41
В обзоре приводится определение понятия инфантицид и сходных терминов (филицид, неонатицид и др.). Рассматривается актуальность этого явления в наше время. Большое внимание уделяется описанию скрытого инфантицида, его юридическим и судебно-медицинским аспектам, в частности трудностям разграничения статей убийства грудного ребенка и оставления в опасности. Обсуждается возможность существования ложных признаний в намерениях убить ребенка (самооговоров) в случае обсессивно-компульсивного расстройства у матери в период беременности и после родов. Приводятся краткие исторические сведения об инфантициде и неонатициде. Раскрываются аспекты судебно-медицинской экспертизы деторождения, синдрома внезапной смерти в связи с инфантицидом. Описываются психопатологические механизмы инфантицида. Раскрываются вопросы профилактики инфантицида.
Ключевые слова: инфантицид, скрытый инфантицид, отрицание беременности, скрининг психического состояния беременных.
Для цитирования: Гречаный С.В., Кожадей Е.В. Клинико-психопатологические и судебно-медицинские аспекты инфантицида. Психиатрия и психофармакотерапия. 2018; 20 (6): 35–41.
Ключевые слова: инфантицид, скрытый инфантицид, отрицание беременности, скрининг психического состояния беременных.
Для цитирования: Гречаный С.В., Кожадей Е.В. Клинико-психопатологические и судебно-медицинские аспекты инфантицида. Психиатрия и психофармакотерапия. 2018; 20 (6): 35–41.
В обзоре приводится определение понятия инфантицид и сходных терминов (филицид, неонатицид и др.). Рассматривается актуальность этого явления в наше время. Большое внимание уделяется описанию скрытого инфантицида, его юридическим и судебно-медицинским аспектам, в частности трудностям разграничения статей убийства грудного ребенка и оставления в опасности. Обсуждается возможность существования ложных признаний в намерениях убить ребенка (самооговоров) в случае обсессивно-компульсивного расстройства у матери в период беременности и после родов. Приводятся краткие исторические сведения об инфантициде и неонатициде. Раскрываются аспекты судебно-медицинской экспертизы деторождения, синдрома внезапной смерти в связи с инфантицидом. Описываются психопатологические механизмы инфантицида. Раскрываются вопросы профилактики инфантицида.
Ключевые слова: инфантицид, скрытый инфантицид, отрицание беременности, скрининг психического состояния беременных.
Для цитирования: Гречаный С.В., Кожадей Е.В. Клинико-психопатологические и судебно-медицинские аспекты инфантицида. Психиатрия и психофармакотерапия. 2018; 20 (6): 35–41.
Saint Petersburg State Pediatric Medical University of the Ministry of Health of the Russian Federation. 194100, Russian Federation, Saint Petersburg, Litovskaja ul., d. 2 ekaterinakozhadey@gmail.com
This review gives definition of infanticide term and similar terms (filicide, neonaticide, etc.). Relevance of this phenomenon is discussed. A lot of attention is paid to description of hidden infanticide, its legal and medicolegal aspects, in particular difficulties in differentiating articles about murder of baby or leaving it in danger. Possibility of existence of false recognitions about intentions to kill the child (self-accusations) in case of mother's obsessive-compulsive disorder during pregnancy and after the delivery is discussed. Short historical data on an infanticide and neonaticide is provided. Aspects of forensic medical examination of birth, of syndrome of a sudden death in connection with infanticide are revealed. Psychopathological mechanisms of infanticide are described. Preventive measures of infanticide are revealed.
Key words: infanticide, hidden infanticide, pregnancy denial, pregnant women mental condition screening.
For citation: Grechanyi S.V., Kozhadey E.V. Clinical, psychopathological and forensic aspects of infanticide. Psychiatry and Psychopharmacotherapy. 2018; 20 (6): 35–41.
Инфантицидом называется разновидность убийства ребенка, совершенного в течение первого года его жизни [3, 22, 32]. Также существует такое понятие, как филицид – убийство своего ребенка биологическими родителями [3]. По данным P.J.Resnick [55, 56], филицид бывает двух типов: 1) убийство новорожденного в первые 24 ч после его рождения (неонатицид); 2) убийство родителями ребенка, который какое-то время прожил в семье [45, 55, 56]. Инфантицид рассматривается также как разновидность расширенного суицида, двух его вариантов:
1) филицид-суицид – убийство своего ребенка одним из биологических родителей с последующим самоубийством родителя; 2) фамилицид – убийство своего ребенка и другого родителя с последующим самоубийством убийцы [3]. Так, в исследовании S.H.Fridman и R.Sorrentino было показано, что, наряду с совершением инфантицида, мать в 56% случаев планировала также осуществить и суицид [34].
Различают явный и скрытый инфантицид [16, 18, 29, 32, 53]. Последний включает в себя случаи преднамеренного или непреднамеренного оставления младенца в ситуациях, угрожаемых для его жизни и здоровья. К ним относятся: 1) отказ от ребенка без своевременного помещения его в медицинское учреждение, в том числе в беби-бокс, или передачи ребенка заинтересованным лицам (например, родственникам); 2) неоказание помощи в случае болезни, страданий, в том числе отказ от обращения за медицинской помощью; 3) осознанная или неосознанная провокация несчастных случаев; 4) отсутствие должного ухода (например, отказ кормить, одевать), приводящего к фатальным последствиям; 5) оставление ребенка одного в угрожаемой для жизни ситуации (на холоде, на жаре); 6) повреждающие действия, направленные на ребенка и др.
Актуальность проблемы инфантицида в настоящее время определяется, с одной стороны, широкой распространенность детоубийства в целом как по данным мировой статистики, так и по данным статистики Российской Федерации [3, 12, 43, 62], а также особой уязвимостью в этом отношении новорожденных и детей грудного возраста, с другой. Согласно исследованию F.Brookman [22], дети младше 1 года в 2 раза чаще становятся жертвами убийств и в 3–4 раза чаще подвергаются риску причинения вреда здоровью по сравнению с другими возрастными группами. Показано, что коэффициент виктимизации новорожденных и младенцев значительно выше по сравнению с другими возрастными группами и составляет 6,3 на 100 тыс. Для сравнения: коэффициент виктимизации 24-летних молодых людей равен 3,3 (вторая по численности группа виктимизации), для возрастной группы 18–30 лет – 2,8. К 1-му году жизни коэффициент виктимизации младенцев резко падает до 1,7, в дальнейшем снижаясь до 0,38 и составляя для детей 2–15 лет в среднем 0,68 [22]. Установлено, что пол убийцы тесно связан с возрастом ребенка, и чем ребенок младше, тем больше вероятность того, что ему причинит вред женщина [63].
По данным мировой статистики, сегодня наблюдается стойкая тенденция к росту женской преступности, а также к изменению характера и способов преступного поведения [9]. Это связывается с особенностями социальных условий и образа жизни современных женщин, их социальных ролей, профессиональной деятельности, в целом с изменением места женщины в системе общественных отношений [8]. По некоторым данным, доля женщин, совершивших преступление, в том числе и в отношении своих детей, ежегодно увеличивается на 3%. При этом женская преступность отличается высокой латентностью, когда реальное число преступлений превышает зарегистрированное в 3–4 раза. Наибольшие темпы роста женской преступности в период 2004–2014 гг. отмечены в возрасте 25–29 лет (на 82,8%) и 18–24 года (на 80,8%) [8]. Причем в процессе совершения убийства женщины-преступницы «проявляют особую изощренность и жестокость не только в отношении взрослых, но и малолетних» [9]. Особенно это относится к убийствам, совершенным несовершеннолетними.
Особое место среди убийств, совершаемых женщинами, занимает убийство новорожденного ребенка [9]. В 1995 г. число таких случаев составило 198, в 1999 г. – 251. Несмотря на то что после 2005 г. отметилась тенденция к снижению этого показателя (в 2015 г. число зарегистрированных преступлений по ст. «Убийство матерью новорожденного ребенка» составило 98 случаев [12]), распространенность этого явления остается высокой. Следует отметить, что приведенные выше данные относятся лишь к части доказанных случаев и не могут в полной мере отражать точную статистику неонатицидов.
В многочисленных источниках, посвященных статистике детоубийства в России и других странах, указывается, во-первых, на отсутствие точных данных, касающихся распространенности этого явления, а, во-вторых, на трудности вынесения приговора родителям по этой статье. Анализ судебных решений свидетельствует, что в одних случаях действия (бездействия) родителей расцениваются как осознанное или непреднамеренное убийство, а в других – как трагическое стечение обстоятельств [6, 14].
Проблема скрытого инфантицида как разновидности детоубийства требует комплексного рассмотрения. В частности, в настоящее время не до конца понятными остаются судебно-медицинские аспекты так называемого синдрома внезапной смерти младенцев (СВС) [1, 22, 29, 38]. Актуальной является проблема провокации несчастных случаев с младенцами [22, 47].
Практическая работа клиники и перинатального центра ФГБОУ ВО СПбГПМУ показывает, что дети первого года жизни часто поступают в стационар с последствиями травм, повреждений, которые получены, со слов родителей, «случайно» (например, ребенок К., 1 мес, направлен в перинатальный центр ФГБОУ ВО СПбГПМУ в связи с черепно-мозговой травмой, полученной вследствие падения на него телевизора). В таких случаях возникает вопрос о дифференциации действий, намеренно направленных на причинение вреда жизни и здоровью ребенка и попытки их сокрытия. Среди подобных случаев – падения новорожденных, получение ожогов, обморожения, попадание инородных тел в дыхательные пути и т.д.
Наиболее часто встречающимися способами инфантицида, описанными в литературе, являются удушение, утопление ребенка, нанесение смертельных повреждений колющими предметами. В ряде наблюдений женщины выбрасывали детей из окна, оставляли их на улице или в мусорных ящиках. Известны случаи, когда новорожденных закапывали заживо, скармливали свиньям и собакам. Редко встречаются упоминания о применении огнестрельного оружия [21, 47, 49, 53, 56, 60]. В случае совершения неонатицида, роды обычно протекали в домашних условиях. Женщины чаще рожали в одиночестве и в ванной комнате, а затем тщательно пытались скрыть следы родов и ребенка [47, 49, 52, 56, 67].
Отягощающим обстоятельством инфантицида может быть «Надругательство над телами умерших и местами их захоронения» (ст. 244 УК РФ). К нему относится собственно «надругательство над телами умерших либо уничтожение, повреждение или осквернение мест захоронения...». Это может быть совершено: а) группой лиц, группой лиц по предварительному сговору или организованной группой; б) по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды, либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы…». Указанная статья может быть актуальной в случаях надругательства над трупом новорожденного. Во всех случаях окончательное решение принимает суд, а судебно-медицинская и судебно-психиатрическая экспертизы выступают в качестве вспомогательных инстанций [4, 13, 16, 22, 34, 35, 42, 64].
В настоящее время в литературе подчеркивается большая распространенность ОКР, возникающего в период беременности и после родов и значимые социально-психологические последствия этого расстройства для здоровья ребенка и родителей [15, 18, 48, 69]. Так, показано, что беременность у 13% женщин является фактором дебюта ОКР, у 17% – причиной его обострения, а в 33% – фактором нарастания тяжести симптомов данного расстройства [15, 70, 71]. Подчеркивается, что беременность и послеродовый период – это время, когда родители чрезмерно сосредоточены на безопасности ребенка, чувствуют особую ответственность за него, а, следовательно, тревога за здоровье и жизнь новорожденного в этот период психологически понятны. В настоящее время это усиливается серьезной законодательной ответственностью родителей. Средства массовой информации сосредоточены на привитии осторожного и внимательного отношения к здоровью, питанию детей и уходу за ними. Таким образом, в сознании молодых родителей культивируется особая осторожность в общении с ребенком и осуществлении режимных мероприятиях. Согласно P.Mavrogiorgou, F.Illes, G.Juckel [48], развитию ОКР в послеродовом периоде предрасполагает также патологическая прибавка массы тела, отеки, преждевременные роды, новообразования матки, социально-экономические факторы [48, 69].
Спектр навязчивых идей и компульсий у матерей в послеродовом периоде в принципе напоминает таковой при других разновидностях ОКР, но переживания обычно сосредоточены на страхе преднамеренно или случайно нанести вред новорожденному. Это мысли уколоть новорожденного, удушить, утопить его, выбросить из окна, положить в микроволновую печь, навязчивые представления о падении ребенка на пол, сексуальном насилии над ним, отравлении лекарственными препаратами и др. [15, 17, 18, 69]. Ритуалы чаще всего включают в себя: проверку правильности своих действий посредством обращения к знакомым, родственникам, избегание опасных мест и ситуаций, чрезмерное наведение порядка и чистоты (стирка детской одежды и одежды других членов семьи, стерилизация бутылочек), постоянный осмотр ребенка, избегание замены загрязненных подгузников из-за страха непреднамеренного прикосновения к половым органам и опасения сексуального насилия над ребенком и др.
Установлено также, что ОКР встречается и у молодых отцов, которые сообщали о навязчивых мыслях причинения вреда своему ребенку путем нанесения повреждений острыми предметами, встряхивании ребенка до смерти [15, 23, 69].
В конце XIX в. был подготовлен проект Уголовного Уложения с уменьшением ответственности матери за убийство незаконнорожденного ребенка при самих родах по причине «исключительно ненормального психического состояния родильницы», обусловленного отчасти патологическим состоянием ее организма во время или тотчас после родов, расстройством ее нервной системы, а отчасти стыдом и страхом за будущее как самой виновной, так и ее ребенка [10]. Наказание за детоубийство обычно включало 10–12 лет каторги или 4–6 лет тюремного заключения, однако, если женщина «от стыда и страха» оставила ребенка без помощи, то ей грозило всего лишь 1,5–2,5 года тюремного заключения. В 1903 г. ссылка на каторгу была заменена тюремным заключением сроком 1,5–6 лет. Число женщин, привлеченных к ответственности за детоубийство и оставление новорожденного без помощи, в 1879–1888 гг. составило 1481, в 1889–1898 гг. – 2276 [2]. Чаще такие преступления совершались в селах, на долю крестьянок приходилось 96% совершенных детоубийств. В России в XIX – начале XX в. действовал суд присяжных, в большинстве случаев оправдывавший детоубийство. Считалось, что женщина находилась в состоянии «сильного психического потрясения, граничащего с безумием», и в отношении незамужних и неграмотных крестьянок такой вердикт выносился почти автоматически [2].
В конце 1950-х годов в нашей стране количеств детоубийств увеличилось и составляло 64% всех убийств, совершенных женщинами. В 1970-е произошло снижение этого показателя до 35%, а к середине 1990-х годов он вновь увеличился [9].
В Германии XVI в. за совершение детоубийства вначале назначалась смертная казнь, впоследствии замененная более мягкими формами наказания. В Англии в XVII–XVIII вв. существовала практика избавления от ребенка путем его усыновления другими родителями с последующим убийством. Постепенно законодательство многих европейских стран (Англии, Норвегии, Швеции и др.) стало принимать во внимание и психическое состояние женщины, родившей ребенка вне брака. Так, в законодательстве Англии 1938 г. инфантицид может расцениваться как менее тяжелый случай на основании того, что «психика женщины еще не оправилась от последствий родов или кормления грудью» [7].
В настоящее время в некоторых странах (Норвегия) в случае совершения матерью инфантицида ответственность за содеянное разделяет и родной отец ребенка, который привлекается к уголовной ответственности сроком до трех лет. При формулировке объективной стороны состава преступления доказывается связь детоубийства с материальной нуждой или беспомощным состоянием роженицы, которые, в свою очередь, возникли в результате неисполнения мужчиной своих отцовских обязанностей [7].
Выяснено, что особи женского пола убивают своих детенышей в условиях, отличных от тех, при которых убивают особи мужского пола. Это, например, острая нехватка пищи, нежизнеспособное состояние потомства, а также стрессовое состояние самки. Также изучалось влияние количества производимого потомства на инфантицидное поведение родителей. Так, показано, что у рыб инфантицид является токсономически васокоразвитым поведением, когда самки, к нему прибегающие, способны произвести более многочисленное потомство [37]. В настоящее время активно изучаются участки мозга и гены, отвечающие за инфантицидное поведение у разных видов животных [41].
Согласно действующему приказу Минздравсоцразвития России от 27 декабря 2011 г. №1687н «О медицинских критериях рождения, форме документа о рождении и порядке его выдачи» (п. 3 приложения 1), живорождением является момент отделения плода от организма матери посредством родов при сроке беременности 22 нед и более при массе тела новорожденного 500 г и более (или менее 500 г при многоплодных родах) или в случае если масса тела ребенка при рождении неизвестна, при длине тела новорожденного 25 см и более при наличии у новорожденного признаков живорождения (дыхание, сердцебиение, пульсация пуповины или произвольные движения мускулатуры независимо от того, перерезана ли пуповина и отделилась ли плацента) [11].
Для решения вопроса о том, родился ли ребенок уже мертвым, либо это следствие гомицидных действий окружающих людей, судебно-медицинскими экспертами широко используются следующие пробы [11]: рентгенологическая проба, предложенная Я.Г.Диллоном, легочная проба Галена, желудочно-кишечная проба Беслау, гистологические и гистохимические исследования. Для установление факта новорожденности наиболее значимыми признаками являются отсутствие воздуха в желудочно-кишечном тракте либо наличие его только в начальных отделах тракта (желудок и проксимальный отдел тонкой кишки), отсутствие демаркационного кольца воспаления кожи вокруг пупочного кольца, неотделенная плацента, большое количество (более 30 г) мекония в прямой кишке, влажная и блестящая пуповина, наличие большого количества сыровидной смазки, а также кровь на теле при отсутствии повреждений. Для определения зрелости, доношенности и периода гестации исследуются антропометрические показатели, ядра окостенения, пользуются формулой Гааза, методом Бальтазара и Дервье и др. [11].
Естественными причинами СВС (при отсутствии следов повреждающих действий) являются такие инфекционные агенты, как вирус гриппа, парагриппа, РС-вирус, аденовирус, микоплазма и др. [4]. Также было доказано, что у таких детей присутствовали признаки инфекционно-токсического шока, врожденные пороки развития, глиоз ствола головного мозга, кишечные инфекции, гипертрофия миокарда правого желудочка, очаги экстрамедулярного кроветворения в печени и др. [4].
СВС также связан с такими факторами, как недоношенность, низкая масса тела при рождении, короткий интервал между родами, искусственное вскармливание, возраст матери 17 лет и младше, низкие уровни систолического артериального давления и гемоглобина у матери, многоплодные роды, поздняя постановка на учет и недостаточное обследование во время беременности [4].
Однако если СВС становится поводом для судебно-медицинской экспертизы, в процессе вскрытия приходиться решать вопросы о возможном «присыпании», означающем убийство ребенка матерью по неосторожности во время сна или в процессе грудного кормления («приспать» или «заспать» младенца означает положить с собой, навалиться на него в «беспамятном» сне и таким образом нечаянно задушить его) [2].
1. «Альтруистический» мотив. Мать считает, что, убивая своего ребенка, она спасает его от жестокости окружающей жизни («убийство во благо ребенка»). Данный мотив, по-видимому, присутствует в части случаев расширенного суицида у депрессивных больных.
2. Аффективный мотив. Представляет собой детоубийство в состоянии аффекта, в том числе в «исключительных» состояниях – сборной группы эпизодических кратковременных психических расстройств, объединяющих в себя патологический аффект, реакции короткого замыкания, сумеречные состояния сознания и др. В работе J.A.Barr и C.T.Beck [18] описан случай, когда женщина в приступе гнева сильно прижала плюшевого медведя к ребенку, а когда пришла в себя, то долго не могла понять, дышит ли он или нет, вовремя не приняв решение о реанимационных мероприятиях.
3. Психотический мотив. Относятся случаи убийства ребенка в момент приступа острого или хронического психотического расстройства. К ним относятся: рекуррентная депрессия, параноид различной этиологии, шизофрения, органические и эпилептические психозы
[5, 19, 21, 34, 40, 51, 54, 59]. Показано, что пациентки-подростки, страдающие психическими заболеваниями, чаще склонны к детоубийству по сравнению с женщинами, чей возраст составляет 25 лет и старше [18].
4. Вследствие жестокого обращения с ребенком. Убийство является крайней степенью жестокого обращения с ребенком, часто сочетается с неосторожным отношением, а также нежеланием защитить ребенка от посторонней физической опасности.
5. Вследствие того, что ребенок препятствует реализации жизненных целей и интересов родителей, а также вследствие трудных супружеских отношений (например, убийство ребенка как месть его отцу). Сюда же относятся случаи сознательного оставления ребенка в опасности и/или неудовлетворение его жизненно важных потребностей (тепло, пища и др.).
Инфантицид чаще совершают девушки-подростки или женщины молодого возраста в возрасте от 19 до 22 лет [16, 20, 31, 36]. При исследовании женщин, совершивших инфантицид, было показано, что часть из них уже были лишены опеки над старшими детьми, и те проживали отдельно от матерей [16]. У таких женщин чаще выявлялся психотравмирующий опыт в детстве и во взрослой жизни, а ребенок часто был нежеланным [16, 39, 46].
Показано, что важным фактором риска инфантицида является рождение второго или последующего ребенка женщиной, чей возраст был менее 17 лет (относительный риск – 10,9). В возрасте 17–19 лет относительный риск был также высок, он равнялся 9,3 [50].
Женщины, совершившие инфантицид, чаще всего имели низкий социально-экономический статус, недостаточное образование, не были грамотно осведомлены в вопросах контрацепции [16, 24, 31, 67]. Такие женщины в большинстве случаев были одинокими, незамужними, разведенными или овдовевшими, имели низкую самооценку, не получали должного внимания со стороны окружающих и родственников, в том числе со стороны отца ребенка [26, 28, 36, 57, 67]. В редких случаях причиной инфантицида становилась ревность или желание получить наследство [25].
Отдельно рассматривается роль тяжелых социально-экономических условий в происхождении детоубийства в раннем возрасте. Так, в Японии ранее существовали такие термины «mabiki», «mabiki type», означающие, что ребенок был убит замужней женщиной или семейной парой по причине бедности. Для обозначения разных вариантов инфантицида в современном японском обществе, по данным T.Sakuta, S.Saito, используется термин «anomie type» [31, 33, 58].
Группу высокого риска по инфантициду представляют дети с врожденными заболеваниями и аномалиями развития. В африканских странах описывался так называемый культ «spirit child» или «spirit children sent from the bush» (ребенок, посланный как проклятие на семью и поселение) [27]. Считалось, что в теле ребенка находится злой дух. Такому ребенку давали выпить ядовитую травяную настойку. Если он умирал, то это было доказательством присутствия злого духа, посланного для разрушения семьи и причинения вреда окружающим. В настоящее время этот культ изжил себя, и жители поселений в случае рождения больного ребенка чаще обращаются за медицинской помощью [27].
К угрозе инфантицида может привести феномен «отрицания беременности», который заключается в отказе признавать беременность несмотря на очевидные ее физические признаки. При этом женщина продолжает вести привычный образ жизни, в том числе рискованный для здоровья плода, игнорируя свое положение и скрывая его от окружающих [16, 33, 68]. В настоящее время понятие «отрицание беременности» включает в себя: 1) собственно случаи отрицания беременности («denial of pregnancy»), когда женщина не знает о ней (например, когда женщина не подозревает о беременности, а увеличение объема живота объясняет нарушением диеты); 2) случаи сокрытия беременности («сoncealment»), когда женщина пытается активно скрыть беременность от окружающих [16]. Несмотря на то что в каждом из упомянутых случаев задействованы разные психологические механизмы, в настоящее время в литературе практически не проводится различия между этими явлениями. Используется единый термин «отрицание беременности» («negation pregnancy») [16].
Считается, что переживания, связанные с риском инфантицида, в большинстве случаев активно пациентками не высказываются, они требуют в ходе психопатологической беседы активного выявления [18, 69]. Так, при исследовании пациенток с послеродовой депрессией ретроспективно были проанализированы их переживания во время беременности. Было показано, что еще до родов у них отмечались мысли как о самоубийстве, так и о детоубийстве, о чем они, как правило, умалчивали. Впоследствии, признаваясь в суицидных мыслях, они никак не затрагивали тему инфантицида. Авторы работы делают вывод о том, что мысли об инфантициде должны активно выявляться при клинической психиатрической беседе подобно тому, как выявляются суицидные мысли [18, 45].
Для выявления риска инфантицида важное значение имеет понимание механизмов гормональной трансформации во время беременности и после родов [30, 65]. Описаны случаи, когда суицидные действия и одновременной попыткой выбросить ребенка из окна наблюдались у родильниц с энцефалопатией Хашимото (нейроэндокринный синдром вследствие тиреоидита) [44].
Возрастной аспект профилактики инфантицида связан с предотвращением данных действий среди несовершеннолетних родильниц. Данный раздел работы сочетается с образовательной медицинской деятельностью. Известны случаи, когда девочек-подростков доставляли в отделение экстренной медицинской помощи после родов с остатками пуповины и сильным кровотечением. При этом они не знали, что у них произошли роды [52].
Для профилактики инфантицидов в настоящее время во многих странах мира существует система беби-боксов, специальных «ящиков», в которых женщина может оставить новорожденного, не сообщая сведений о себе. Более того, в некоторых странах, например во Франции, женщины могут рожать анонимно [33].
Сведения об авторах
Гречаный Северин Вячеславович – д-р мед. наук, доц., зав. каф. психиатрии и наркологии ФГБОУ ВО СПбГПМУ
Кожадей Екатерина Викторовна – каф. психиатрии и наркологии ФГБОУ ВО СПбГПМУ. E-mail: ekaterinakozhadey@gmail.com
Ключевые слова: инфантицид, скрытый инфантицид, отрицание беременности, скрининг психического состояния беременных.
Для цитирования: Гречаный С.В., Кожадей Е.В. Клинико-психопатологические и судебно-медицинские аспекты инфантицида. Психиатрия и психофармакотерапия. 2018; 20 (6): 35–41.
Clinical, psychopathological and forensic aspects of infanticide
S.V.Grechanyi, E.V.KozhadeySaint Petersburg State Pediatric Medical University of the Ministry of Health of the Russian Federation. 194100, Russian Federation, Saint Petersburg, Litovskaja ul., d. 2 ekaterinakozhadey@gmail.com
This review gives definition of infanticide term and similar terms (filicide, neonaticide, etc.). Relevance of this phenomenon is discussed. A lot of attention is paid to description of hidden infanticide, its legal and medicolegal aspects, in particular difficulties in differentiating articles about murder of baby or leaving it in danger. Possibility of existence of false recognitions about intentions to kill the child (self-accusations) in case of mother's obsessive-compulsive disorder during pregnancy and after the delivery is discussed. Short historical data on an infanticide and neonaticide is provided. Aspects of forensic medical examination of birth, of syndrome of a sudden death in connection with infanticide are revealed. Psychopathological mechanisms of infanticide are described. Preventive measures of infanticide are revealed.
Key words: infanticide, hidden infanticide, pregnancy denial, pregnant women mental condition screening.
For citation: Grechanyi S.V., Kozhadey E.V. Clinical, psychopathological and forensic aspects of infanticide. Psychiatry and Psychopharmacotherapy. 2018; 20 (6): 35–41.
Инфантицидом называется разновидность убийства ребенка, совершенного в течение первого года его жизни [3, 22, 32]. Также существует такое понятие, как филицид – убийство своего ребенка биологическими родителями [3]. По данным P.J.Resnick [55, 56], филицид бывает двух типов: 1) убийство новорожденного в первые 24 ч после его рождения (неонатицид); 2) убийство родителями ребенка, который какое-то время прожил в семье [45, 55, 56]. Инфантицид рассматривается также как разновидность расширенного суицида, двух его вариантов:
1) филицид-суицид – убийство своего ребенка одним из биологических родителей с последующим самоубийством родителя; 2) фамилицид – убийство своего ребенка и другого родителя с последующим самоубийством убийцы [3]. Так, в исследовании S.H.Fridman и R.Sorrentino было показано, что, наряду с совершением инфантицида, мать в 56% случаев планировала также осуществить и суицид [34].
Различают явный и скрытый инфантицид [16, 18, 29, 32, 53]. Последний включает в себя случаи преднамеренного или непреднамеренного оставления младенца в ситуациях, угрожаемых для его жизни и здоровья. К ним относятся: 1) отказ от ребенка без своевременного помещения его в медицинское учреждение, в том числе в беби-бокс, или передачи ребенка заинтересованным лицам (например, родственникам); 2) неоказание помощи в случае болезни, страданий, в том числе отказ от обращения за медицинской помощью; 3) осознанная или неосознанная провокация несчастных случаев; 4) отсутствие должного ухода (например, отказ кормить, одевать), приводящего к фатальным последствиям; 5) оставление ребенка одного в угрожаемой для жизни ситуации (на холоде, на жаре); 6) повреждающие действия, направленные на ребенка и др.
Актуальность проблемы инфантицида в настоящее время определяется, с одной стороны, широкой распространенность детоубийства в целом как по данным мировой статистики, так и по данным статистики Российской Федерации [3, 12, 43, 62], а также особой уязвимостью в этом отношении новорожденных и детей грудного возраста, с другой. Согласно исследованию F.Brookman [22], дети младше 1 года в 2 раза чаще становятся жертвами убийств и в 3–4 раза чаще подвергаются риску причинения вреда здоровью по сравнению с другими возрастными группами. Показано, что коэффициент виктимизации новорожденных и младенцев значительно выше по сравнению с другими возрастными группами и составляет 6,3 на 100 тыс. Для сравнения: коэффициент виктимизации 24-летних молодых людей равен 3,3 (вторая по численности группа виктимизации), для возрастной группы 18–30 лет – 2,8. К 1-му году жизни коэффициент виктимизации младенцев резко падает до 1,7, в дальнейшем снижаясь до 0,38 и составляя для детей 2–15 лет в среднем 0,68 [22]. Установлено, что пол убийцы тесно связан с возрастом ребенка, и чем ребенок младше, тем больше вероятность того, что ему причинит вред женщина [63].
По данным мировой статистики, сегодня наблюдается стойкая тенденция к росту женской преступности, а также к изменению характера и способов преступного поведения [9]. Это связывается с особенностями социальных условий и образа жизни современных женщин, их социальных ролей, профессиональной деятельности, в целом с изменением места женщины в системе общественных отношений [8]. По некоторым данным, доля женщин, совершивших преступление, в том числе и в отношении своих детей, ежегодно увеличивается на 3%. При этом женская преступность отличается высокой латентностью, когда реальное число преступлений превышает зарегистрированное в 3–4 раза. Наибольшие темпы роста женской преступности в период 2004–2014 гг. отмечены в возрасте 25–29 лет (на 82,8%) и 18–24 года (на 80,8%) [8]. Причем в процессе совершения убийства женщины-преступницы «проявляют особую изощренность и жестокость не только в отношении взрослых, но и малолетних» [9]. Особенно это относится к убийствам, совершенным несовершеннолетними.
Особое место среди убийств, совершаемых женщинами, занимает убийство новорожденного ребенка [9]. В 1995 г. число таких случаев составило 198, в 1999 г. – 251. Несмотря на то что после 2005 г. отметилась тенденция к снижению этого показателя (в 2015 г. число зарегистрированных преступлений по ст. «Убийство матерью новорожденного ребенка» составило 98 случаев [12]), распространенность этого явления остается высокой. Следует отметить, что приведенные выше данные относятся лишь к части доказанных случаев и не могут в полной мере отражать точную статистику неонатицидов.
В многочисленных источниках, посвященных статистике детоубийства в России и других странах, указывается, во-первых, на отсутствие точных данных, касающихся распространенности этого явления, а, во-вторых, на трудности вынесения приговора родителям по этой статье. Анализ судебных решений свидетельствует, что в одних случаях действия (бездействия) родителей расцениваются как осознанное или непреднамеренное убийство, а в других – как трагическое стечение обстоятельств [6, 14].
Проблема скрытого инфантицида как разновидности детоубийства требует комплексного рассмотрения. В частности, в настоящее время не до конца понятными остаются судебно-медицинские аспекты так называемого синдрома внезапной смерти младенцев (СВС) [1, 22, 29, 38]. Актуальной является проблема провокации несчастных случаев с младенцами [22, 47].
Практическая работа клиники и перинатального центра ФГБОУ ВО СПбГПМУ показывает, что дети первого года жизни часто поступают в стационар с последствиями травм, повреждений, которые получены, со слов родителей, «случайно» (например, ребенок К., 1 мес, направлен в перинатальный центр ФГБОУ ВО СПбГПМУ в связи с черепно-мозговой травмой, полученной вследствие падения на него телевизора). В таких случаях возникает вопрос о дифференциации действий, намеренно направленных на причинение вреда жизни и здоровью ребенка и попытки их сокрытия. Среди подобных случаев – падения новорожденных, получение ожогов, обморожения, попадание инородных тел в дыхательные пути и т.д.
Судебно-медицинские и юридические аспекты неонатицида и инфантицида
В УК РФ за убийство матерью новорожденного ребенка предусмотрена ст. 106 «Убийство матерью новорожденного ребенка». Согласно комментариям к названной статье, убийство матерью новорожденного ребенка имеет привилегированный состав. То есть в зависимости от обстоятельств преступления могут учитываться как смягчающие (принимается во внимание особое физическое и психическое состояние женщины во время родов, тяжелую семейную ситуацию, материальные трудности), так и отягчающие обстоятельства (повторность, особая жестокость) [13]. Ситуация оставления ребенка в условиях, опасных для жизни, как правило, имеет два мотива: 1) преднамеренное оставление с целью гибели; 2) оставление с надеждой на то, что ребенок будет найден другими людьми, которые о нем позаботятся. При этом о направленности умысла судят по тому, куда, в какое время, в какое место и в каком состоянии ребенок был подкинут, какова была вероятность его спасения, насколько быстро после оставления он мог быть подобран. В зависимости от этого состав преступления расценивается либо по вышеупомянутой ст. 106 УК РФ, либо по ст. 125 УК РФ (оставление в опасности) [10].Наиболее часто встречающимися способами инфантицида, описанными в литературе, являются удушение, утопление ребенка, нанесение смертельных повреждений колющими предметами. В ряде наблюдений женщины выбрасывали детей из окна, оставляли их на улице или в мусорных ящиках. Известны случаи, когда новорожденных закапывали заживо, скармливали свиньям и собакам. Редко встречаются упоминания о применении огнестрельного оружия [21, 47, 49, 53, 56, 60]. В случае совершения неонатицида, роды обычно протекали в домашних условиях. Женщины чаще рожали в одиночестве и в ванной комнате, а затем тщательно пытались скрыть следы родов и ребенка [47, 49, 52, 56, 67].
Отягощающим обстоятельством инфантицида может быть «Надругательство над телами умерших и местами их захоронения» (ст. 244 УК РФ). К нему относится собственно «надругательство над телами умерших либо уничтожение, повреждение или осквернение мест захоронения...». Это может быть совершено: а) группой лиц, группой лиц по предварительному сговору или организованной группой; б) по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды, либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы…». Указанная статья может быть актуальной в случаях надругательства над трупом новорожденного. Во всех случаях окончательное решение принимает суд, а судебно-медицинская и судебно-психиатрическая экспертизы выступают в качестве вспомогательных инстанций [4, 13, 16, 22, 34, 35, 42, 64].
Обсессивно-компульсивное расстройство у беременных, родильниц и самооговоры
В судебно-психиатрической практике признание подэкспертного намерения убить ребенка может быть следствием самооговора страдающего обсессивно-компульсивным расстройством (ОКР) пациента. Это актуально в случае, когда контрастные переживания убийства родителем своего ребенка сочетаются с реальной его смертью вследствие различных ненасильственных причин. Следственные органы, как правило, не обладают профессиональными психиатрическими знаниями об ОКР и о содержании переживаний пациентов, и последние могут приравниваться к признанию в совершении преступления.В настоящее время в литературе подчеркивается большая распространенность ОКР, возникающего в период беременности и после родов и значимые социально-психологические последствия этого расстройства для здоровья ребенка и родителей [15, 18, 48, 69]. Так, показано, что беременность у 13% женщин является фактором дебюта ОКР, у 17% – причиной его обострения, а в 33% – фактором нарастания тяжести симптомов данного расстройства [15, 70, 71]. Подчеркивается, что беременность и послеродовый период – это время, когда родители чрезмерно сосредоточены на безопасности ребенка, чувствуют особую ответственность за него, а, следовательно, тревога за здоровье и жизнь новорожденного в этот период психологически понятны. В настоящее время это усиливается серьезной законодательной ответственностью родителей. Средства массовой информации сосредоточены на привитии осторожного и внимательного отношения к здоровью, питанию детей и уходу за ними. Таким образом, в сознании молодых родителей культивируется особая осторожность в общении с ребенком и осуществлении режимных мероприятиях. Согласно P.Mavrogiorgou, F.Illes, G.Juckel [48], развитию ОКР в послеродовом периоде предрасполагает также патологическая прибавка массы тела, отеки, преждевременные роды, новообразования матки, социально-экономические факторы [48, 69].
Спектр навязчивых идей и компульсий у матерей в послеродовом периоде в принципе напоминает таковой при других разновидностях ОКР, но переживания обычно сосредоточены на страхе преднамеренно или случайно нанести вред новорожденному. Это мысли уколоть новорожденного, удушить, утопить его, выбросить из окна, положить в микроволновую печь, навязчивые представления о падении ребенка на пол, сексуальном насилии над ним, отравлении лекарственными препаратами и др. [15, 17, 18, 69]. Ритуалы чаще всего включают в себя: проверку правильности своих действий посредством обращения к знакомым, родственникам, избегание опасных мест и ситуаций, чрезмерное наведение порядка и чистоты (стирка детской одежды и одежды других членов семьи, стерилизация бутылочек), постоянный осмотр ребенка, избегание замены загрязненных подгузников из-за страха непреднамеренного прикосновения к половым органам и опасения сексуального насилия над ребенком и др.
Установлено также, что ОКР встречается и у молодых отцов, которые сообщали о навязчивых мыслях причинения вреда своему ребенку путем нанесения повреждений острыми предметами, встряхивании ребенка до смерти [15, 23, 69].
Краткие исторические сведения о неонатицидеи инфантициде
Понятие детоубийства, подразумевающего посягательство матери на внебрачного новорожденного ребенка, впервые в России появилось в ст. 26 гл. 22 Соборного уложения 1649 г., где это явление определялось как «убийство незаконнорожденных сына или дочери, совершенное матерью от стыда или страха, при самом рождении младенца» [10].В конце XIX в. был подготовлен проект Уголовного Уложения с уменьшением ответственности матери за убийство незаконнорожденного ребенка при самих родах по причине «исключительно ненормального психического состояния родильницы», обусловленного отчасти патологическим состоянием ее организма во время или тотчас после родов, расстройством ее нервной системы, а отчасти стыдом и страхом за будущее как самой виновной, так и ее ребенка [10]. Наказание за детоубийство обычно включало 10–12 лет каторги или 4–6 лет тюремного заключения, однако, если женщина «от стыда и страха» оставила ребенка без помощи, то ей грозило всего лишь 1,5–2,5 года тюремного заключения. В 1903 г. ссылка на каторгу была заменена тюремным заключением сроком 1,5–6 лет. Число женщин, привлеченных к ответственности за детоубийство и оставление новорожденного без помощи, в 1879–1888 гг. составило 1481, в 1889–1898 гг. – 2276 [2]. Чаще такие преступления совершались в селах, на долю крестьянок приходилось 96% совершенных детоубийств. В России в XIX – начале XX в. действовал суд присяжных, в большинстве случаев оправдывавший детоубийство. Считалось, что женщина находилась в состоянии «сильного психического потрясения, граничащего с безумием», и в отношении незамужних и неграмотных крестьянок такой вердикт выносился почти автоматически [2].
В конце 1950-х годов в нашей стране количеств детоубийств увеличилось и составляло 64% всех убийств, совершенных женщинами. В 1970-е произошло снижение этого показателя до 35%, а к середине 1990-х годов он вновь увеличился [9].
В Германии XVI в. за совершение детоубийства вначале назначалась смертная казнь, впоследствии замененная более мягкими формами наказания. В Англии в XVII–XVIII вв. существовала практика избавления от ребенка путем его усыновления другими родителями с последующим убийством. Постепенно законодательство многих европейских стран (Англии, Норвегии, Швеции и др.) стало принимать во внимание и психическое состояние женщины, родившей ребенка вне брака. Так, в законодательстве Англии 1938 г. инфантицид может расцениваться как менее тяжелый случай на основании того, что «психика женщины еще не оправилась от последствий родов или кормления грудью» [7].
В настоящее время в некоторых странах (Норвегия) в случае совершения матерью инфантицида ответственность за содеянное разделяет и родной отец ребенка, который привлекается к уголовной ответственности сроком до трех лет. При формулировке объективной стороны состава преступления доказывается связь детоубийства с материальной нуждой или беспомощным состоянием роженицы, которые, в свою очередь, возникли в результате неисполнения мужчиной своих отцовских обязанностей [7].
Этологические аспекты инфантицида
Инфантицид встречается у животных. Первоначально считалось, что убийство потомства в животном мире – явление аномальное, возникающее при крайних обстоятельствах. Однако проведенные множественные исследования показали, что данный феномен относится к числу адаптивных, направленных на выживание вида [41]. Установлено также, что в большинстве случае самки животных активно проявляют заботу о появившемся потомстве, тогда как поведение самцов варьирует от заботы до выраженной агрессии [41].Выяснено, что особи женского пола убивают своих детенышей в условиях, отличных от тех, при которых убивают особи мужского пола. Это, например, острая нехватка пищи, нежизнеспособное состояние потомства, а также стрессовое состояние самки. Также изучалось влияние количества производимого потомства на инфантицидное поведение родителей. Так, показано, что у рыб инфантицид является токсономически васокоразвитым поведением, когда самки, к нему прибегающие, способны произвести более многочисленное потомство [37]. В настоящее время активно изучаются участки мозга и гены, отвечающие за инфантицидное поведение у разных видов животных [41].
Судебно-медицинская экспертиза живорождения
Судебно-медицинская экспертиза решает такие вопросы, как был ли ребенок рожден живым, зрелым, доношенным, жизнеспособным? Сколько времени он прожил вне утробы матери, и какие признаки новорожденности у него присутствовали?Согласно действующему приказу Минздравсоцразвития России от 27 декабря 2011 г. №1687н «О медицинских критериях рождения, форме документа о рождении и порядке его выдачи» (п. 3 приложения 1), живорождением является момент отделения плода от организма матери посредством родов при сроке беременности 22 нед и более при массе тела новорожденного 500 г и более (или менее 500 г при многоплодных родах) или в случае если масса тела ребенка при рождении неизвестна, при длине тела новорожденного 25 см и более при наличии у новорожденного признаков живорождения (дыхание, сердцебиение, пульсация пуповины или произвольные движения мускулатуры независимо от того, перерезана ли пуповина и отделилась ли плацента) [11].
Для решения вопроса о том, родился ли ребенок уже мертвым, либо это следствие гомицидных действий окружающих людей, судебно-медицинскими экспертами широко используются следующие пробы [11]: рентгенологическая проба, предложенная Я.Г.Диллоном, легочная проба Галена, желудочно-кишечная проба Беслау, гистологические и гистохимические исследования. Для установление факта новорожденности наиболее значимыми признаками являются отсутствие воздуха в желудочно-кишечном тракте либо наличие его только в начальных отделах тракта (желудок и проксимальный отдел тонкой кишки), отсутствие демаркационного кольца воспаления кожи вокруг пупочного кольца, неотделенная плацента, большое количество (более 30 г) мекония в прямой кишке, влажная и блестящая пуповина, наличие большого количества сыровидной смазки, а также кровь на теле при отсутствии повреждений. Для определения зрелости, доношенности и периода гестации исследуются антропометрические показатели, ядра окостенения, пользуются формулой Гааза, методом Бальтазара и Дервье и др. [11].
Скрытый инфантицид и синдром внезапной смерти младенцев
Под СВС понимают неожиданную ненасильственную смерть ребенка грудного возраста, при которой отсутствуют адекватные для объяснения причины смерти, данные анамнеза и патологоанатомического исследования [4]. Часто матери, совершившие инфантицид, пытаются выдать убийство ребенка за СВС, что требует тщательной судебно-медицинской экспертизы [4, 10, 22, 47, 64].Естественными причинами СВС (при отсутствии следов повреждающих действий) являются такие инфекционные агенты, как вирус гриппа, парагриппа, РС-вирус, аденовирус, микоплазма и др. [4]. Также было доказано, что у таких детей присутствовали признаки инфекционно-токсического шока, врожденные пороки развития, глиоз ствола головного мозга, кишечные инфекции, гипертрофия миокарда правого желудочка, очаги экстрамедулярного кроветворения в печени и др. [4].
СВС также связан с такими факторами, как недоношенность, низкая масса тела при рождении, короткий интервал между родами, искусственное вскармливание, возраст матери 17 лет и младше, низкие уровни систолического артериального давления и гемоглобина у матери, многоплодные роды, поздняя постановка на учет и недостаточное обследование во время беременности [4].
Однако если СВС становится поводом для судебно-медицинской экспертизы, в процессе вскрытия приходиться решать вопросы о возможном «присыпании», означающем убийство ребенка матерью по неосторожности во время сна или в процессе грудного кормления («приспать» или «заспать» младенца означает положить с собой, навалиться на него в «беспамятном» сне и таким образом нечаянно задушить его) [2].
Психопатологические аспекты неонатицида и инфантицида
В литературе описываются следующие мотивы детоубийства [3, 30, 32, 42, 55]:1. «Альтруистический» мотив. Мать считает, что, убивая своего ребенка, она спасает его от жестокости окружающей жизни («убийство во благо ребенка»). Данный мотив, по-видимому, присутствует в части случаев расширенного суицида у депрессивных больных.
2. Аффективный мотив. Представляет собой детоубийство в состоянии аффекта, в том числе в «исключительных» состояниях – сборной группы эпизодических кратковременных психических расстройств, объединяющих в себя патологический аффект, реакции короткого замыкания, сумеречные состояния сознания и др. В работе J.A.Barr и C.T.Beck [18] описан случай, когда женщина в приступе гнева сильно прижала плюшевого медведя к ребенку, а когда пришла в себя, то долго не могла понять, дышит ли он или нет, вовремя не приняв решение о реанимационных мероприятиях.
3. Психотический мотив. Относятся случаи убийства ребенка в момент приступа острого или хронического психотического расстройства. К ним относятся: рекуррентная депрессия, параноид различной этиологии, шизофрения, органические и эпилептические психозы
[5, 19, 21, 34, 40, 51, 54, 59]. Показано, что пациентки-подростки, страдающие психическими заболеваниями, чаще склонны к детоубийству по сравнению с женщинами, чей возраст составляет 25 лет и старше [18].
4. Вследствие жестокого обращения с ребенком. Убийство является крайней степенью жестокого обращения с ребенком, часто сочетается с неосторожным отношением, а также нежеланием защитить ребенка от посторонней физической опасности.
5. Вследствие того, что ребенок препятствует реализации жизненных целей и интересов родителей, а также вследствие трудных супружеских отношений (например, убийство ребенка как месть его отцу). Сюда же относятся случаи сознательного оставления ребенка в опасности и/или неудовлетворение его жизненно важных потребностей (тепло, пища и др.).
Инфантицид чаще совершают девушки-подростки или женщины молодого возраста в возрасте от 19 до 22 лет [16, 20, 31, 36]. При исследовании женщин, совершивших инфантицид, было показано, что часть из них уже были лишены опеки над старшими детьми, и те проживали отдельно от матерей [16]. У таких женщин чаще выявлялся психотравмирующий опыт в детстве и во взрослой жизни, а ребенок часто был нежеланным [16, 39, 46].
Показано, что важным фактором риска инфантицида является рождение второго или последующего ребенка женщиной, чей возраст был менее 17 лет (относительный риск – 10,9). В возрасте 17–19 лет относительный риск был также высок, он равнялся 9,3 [50].
Женщины, совершившие инфантицид, чаще всего имели низкий социально-экономический статус, недостаточное образование, не были грамотно осведомлены в вопросах контрацепции [16, 24, 31, 67]. Такие женщины в большинстве случаев были одинокими, незамужними, разведенными или овдовевшими, имели низкую самооценку, не получали должного внимания со стороны окружающих и родственников, в том числе со стороны отца ребенка [26, 28, 36, 57, 67]. В редких случаях причиной инфантицида становилась ревность или желание получить наследство [25].
Отдельно рассматривается роль тяжелых социально-экономических условий в происхождении детоубийства в раннем возрасте. Так, в Японии ранее существовали такие термины «mabiki», «mabiki type», означающие, что ребенок был убит замужней женщиной или семейной парой по причине бедности. Для обозначения разных вариантов инфантицида в современном японском обществе, по данным T.Sakuta, S.Saito, используется термин «anomie type» [31, 33, 58].
Группу высокого риска по инфантициду представляют дети с врожденными заболеваниями и аномалиями развития. В африканских странах описывался так называемый культ «spirit child» или «spirit children sent from the bush» (ребенок, посланный как проклятие на семью и поселение) [27]. Считалось, что в теле ребенка находится злой дух. Такому ребенку давали выпить ядовитую травяную настойку. Если он умирал, то это было доказательством присутствия злого духа, посланного для разрушения семьи и причинения вреда окружающим. В настоящее время этот культ изжил себя, и жители поселений в случае рождения больного ребенка чаще обращаются за медицинской помощью [27].
К угрозе инфантицида может привести феномен «отрицания беременности», который заключается в отказе признавать беременность несмотря на очевидные ее физические признаки. При этом женщина продолжает вести привычный образ жизни, в том числе рискованный для здоровья плода, игнорируя свое положение и скрывая его от окружающих [16, 33, 68]. В настоящее время понятие «отрицание беременности» включает в себя: 1) собственно случаи отрицания беременности («denial of pregnancy»), когда женщина не знает о ней (например, когда женщина не подозревает о беременности, а увеличение объема живота объясняет нарушением диеты); 2) случаи сокрытия беременности («сoncealment»), когда женщина пытается активно скрыть беременность от окружающих [16]. Несмотря на то что в каждом из упомянутых случаев задействованы разные психологические механизмы, в настоящее время в литературе практически не проводится различия между этими явлениями. Используется единый термин «отрицание беременности» («negation pregnancy») [16].
Профилактика инфантицида
К группе риска по инфантициду относятся женщины с психическими расстройствами, сформировавшимися в период беременности [61, 66], и их состояние до и после родов нуждается в постоянном мониторинге. Показано, что своевременно не выявленные психические расстройства в период беременности увеличивают риск их развития и послеродовых психопатологических переживаний [40].Считается, что переживания, связанные с риском инфантицида, в большинстве случаев активно пациентками не высказываются, они требуют в ходе психопатологической беседы активного выявления [18, 69]. Так, при исследовании пациенток с послеродовой депрессией ретроспективно были проанализированы их переживания во время беременности. Было показано, что еще до родов у них отмечались мысли как о самоубийстве, так и о детоубийстве, о чем они, как правило, умалчивали. Впоследствии, признаваясь в суицидных мыслях, они никак не затрагивали тему инфантицида. Авторы работы делают вывод о том, что мысли об инфантициде должны активно выявляться при клинической психиатрической беседе подобно тому, как выявляются суицидные мысли [18, 45].
Для выявления риска инфантицида важное значение имеет понимание механизмов гормональной трансформации во время беременности и после родов [30, 65]. Описаны случаи, когда суицидные действия и одновременной попыткой выбросить ребенка из окна наблюдались у родильниц с энцефалопатией Хашимото (нейроэндокринный синдром вследствие тиреоидита) [44].
Возрастной аспект профилактики инфантицида связан с предотвращением данных действий среди несовершеннолетних родильниц. Данный раздел работы сочетается с образовательной медицинской деятельностью. Известны случаи, когда девочек-подростков доставляли в отделение экстренной медицинской помощи после родов с остатками пуповины и сильным кровотечением. При этом они не знали, что у них произошли роды [52].
Для профилактики инфантицидов в настоящее время во многих странах мира существует система беби-боксов, специальных «ящиков», в которых женщина может оставить новорожденного, не сообщая сведений о себе. Более того, в некоторых странах, например во Франции, женщины могут рожать анонимно [33].
Заключение
Таким образом, наиболее важным аспектом затронутой проблемы в настоящее время является изучение психопатологических механизмов скрытого инфантицида и в особенности взаимосвязи этого явления с аффективными психическими расстройствами периода беременности и родов. Проблема носит мультидисциплинарный характер, она тесно связана с судебно-медицинской практикой (включая СВС младенцев) и юридическими аспектами этого явления (противоречивость оценки инфантицидных действий и привилегированный состав статьи УК РФ). Профилактика явного и скрытого инфантицида включает в себя выявление практическими специалистами инфантицидных мыслей (наряду с суицидными мыслями) у пациенток с психическими расстройствами, возникшими в период беременности и после родов.Сведения об авторах
Гречаный Северин Вячеславович – д-р мед. наук, доц., зав. каф. психиатрии и наркологии ФГБОУ ВО СПбГПМУ
Кожадей Екатерина Викторовна – каф. психиатрии и наркологии ФГБОУ ВО СПбГПМУ. E-mail: ekaterinakozhadey@gmail.com
Список исп. литературыСкрыть список1. Агеева Л.И., Александрова Г.А., Зайченко Н.М. и др. Здравоохранение в России 2017. Статистический сборник. Росстат. М., 2017; с. 170. / Ageeva L.I., Aleksandrova G.A., Zaichenko N.M. i dr. Zdravookhranenie v Rossii 2017. Statisticheskii sbornik. Rosstat. M., 2017; s. 170. [in Russian]
2. Безгин В.Б. Детоубийство и плодоизгнание в русской деревне (1880–1920 гг.). Право и политика. 2010; 5: 972–7. / Bezgin V.B. Detoubiistvo i plodoizgnanie v russkoi derevne (1880–1920 gg.). Pravo i politika. 2010; 5: 972–7. [in Russian]
3. Богданов С.В. Инфантицид в США: Основные показатели, динамика, тенденции, особенности превенции (1980–2013). Интернет наука. 2016; 7: 95–112. / Bogdanov S.V. Infantitsid v SShA: Osnovnye pokazateli, dinamika, tendentsii, osobennosti preventsii (1980–2013). Internet nauka. 2016; 7: 95–112. [in Russian]
4. Воронцов И.М., Кельмансон И.А., Цинзерлинг А.В. Синдром внезапной смерти грудных детей: методическое пособие. СПб., 1995. / Vorontsov I.M., Kel'manson I.A., Tsinzerling A.V. Sindrom vnezapnoi smerti grudnykh detei: metodicheskoe posobie. SPb., 1995. [in Russian]
5. Гречаный С.В., Кожадей Е.В. Инфантицид как поведение, угрожающее здоровью и жизни новорожденного (обзор литературы). Прикладные информационные аспекты медицины. 2017; 2 (20): 19–26. / Grechanyi S.V., Kozhadei E.V. Infantitsid kak povedenie, ugrozhaiushchee zdorov'iu i zhizni novorozhdennogo (obzor literatury). Prikladnye informatsionnye aspekty meditsiny. 2017; 2 (20): 19–26. [in Russian]
6. Кузнецов В.И. Сложные вопросы квалификации детоубийства. Сибирский юридический вестн. 2013; 1 (60): 65–73. / Kuznetsov V.I. Slozhnye voprosy kvalifikatsii detoubiistva. Sibirskii iuridicheskii vestn. 2013; 1 (60): 65–73. [in Russian]
7. Лунева А.В. Регламентация ответственности за посягательства на жизнь ребенка в уголовных законодательствах некоторых стран романо-германской и англо-саксонской правовых систем. Вестн. Дальневосточного юридического института МВД России. 2015; 2 (31): 112–3. / Luneva A.V. Reglamentatsiia otvetstvennosti za posiagatel'stva na zhizn' rebenka v ugolovnykh zakonodatel'stvakh nekotorykh stran romano-germanskoi i anglo-saksonskoi pravovykh sistem. Vestn. Dal'nevostochnogo iuridicheskogo instituta MVD Rossii. 2015; 2 (31): 112–3. [in Russian]
8. Парижская Е.Н. Состояние женской преступности в Российской Федерации на современном этапе. Гуманитарные и социальные науки. 2014; 2: 905–8. / Parizhskaia E.N. Sostoianie zhenskoi prestupnosti v Rossiiskoi Federatsii na sovremennom etape. Gumanitarnye i sotsial'nye nauki. 2014; 2: 905–8. [in Russian]
9. Подолюк М.Л. Состояние и динамика убийств, совершаемых женщинами. Пробелы в Российском законодательстве. 2010; 3: 176–9. / Podoliuk M.L. Sostoianie i dinamika ubiistv, sovershaemykh zhenshchinami. Probely v Rossiiskom zakonodatel'stve. 2010; 3: 176–9. [in Russian]
10. Попов А.Н. Убийство матерью новорожденного ребенка (ст. 106 УК РФ). Методическое пособие. СПб., 2001. / Popov A.N. Ubiistvo mater'iu novorozhdennogo rebenka (st. 106 UK RF). Metodicheskoe posobie. SPb., 2001. [in Russian]
11. Попов В.Л., Караваев В.М. Судебная педиатрия. СПб.: Юридический центр, 2015. / Popov V.L., Karavaev V.M. Sudebnaia pediatriia. SPb.: Iuridicheskii tsentr, 2015. [in Russian]
12. Скопина О., Большакова А. Спасет ли бэби-бокс новорожденных? Анализ статистики. Regnum. Информ. агентство. https://regnum.ru/news/2099276.html / Skopina O., Bol'shakova A. Spaset li bebi-boks novorozhdennykh? Analiz statistiki. Regnum. Inform. agentstvo. https://regnum.ru/news/2099276.html [in Russian]
13. Уголовный кодекс РФ. Последняя действующая редакция. http://stykrf.ru/106/Ugolovnyi kodeks RF. Posledniaia deistvuiushchaia redaktsiia. http://stykrf.ru/106 [in Russian]
14. Янчур А. Женщины-детоубийцы. Громкие дела последних лет. Беларусь сегодня. 2017. https://www.sb.by/articles/zhenshchiny-detoubiytsy-gromkie-dela-poslednikh-let.html / Ianchur A. Zhenshchiny-detoubiitsy. Gromkie dela poslednikh let. Belarus' segodnia. 2017. https://www.sb.by/articles/zhenshchiny-detoubiytsy-gromkie-dela-poslednikh-let.html [in Russian]
15. Abramowitz JS, Schwartz SA, Moore KM, Luenzmann KR. Obsessive-compulsive symptoms in pregnancy and the puerperium: A review of the literature. Anxiety Disorders 2003; 17: 461–78.
16. Amon S, Putkonen H, Weizmann-Henelius G et al. Potential predictors in neonaticide: the impact of the circumstances of pregnancy. Arch Womens Ment Health 2012; 15 (3): 167–74.
17. Bandelow B, Sher L, Bunevicius R et al. Guidelines for the pharmacological treatment of anxiety disorders, obsessive–compulsive disorder and posttraumatic stress disorder in primary care. Int J Psy Clin Pract 2012; 16: 77–84.
18. Barr J, Beck C. Infanticide secrets. Qualitative study on postpartum depression. Canadian Family Physician 2008; 54: 1716–22.
19. Barros AJS, Rosa RG, Telles LEB, Taborda JGV. Attempted Serial Neonaticides: Case Report and a Brief Review of the Literature. J Forens Sci 2015; 61 (1): 280–3.
20. Bartels L, Eastel P. Mother who kill: The forensic use and judicial reception of evidence of postnatal depression and other psychiatric disorders in Australian filicide cases. Melbourne University Law Rev 2013; 37: 297–342.
21. Brockington I. Suicide and filicide in postpartum psychosis. Arch Womens Ment Health 2017; 20: 63–9.
22. Brookman F, Nolan J. The Dark Figure of Infanticide in England and Wales. Complexities of Diagnosis. J Int Violence 2006; 21 (7): 869–89.
23. Buist A, Ross LE, Steiner M. Anxiety and mood disorders in pregnancy and the postpartum period. Cambridge University Press 2009;
p. 136–62
24. Covey RD. Temporary insanity: the strange life and times of the perfect defense. Boston University Law Rev 2011; 91: 1597–668.
25. Crimmins S, Langley S, Brownstein HH, Spunt BJ. Convicted Women Who Have Killed Children: A Self-Psychology Perspective. J Int Violence 1997; 12 (1): 49–69.
26. Dawson M. Canadian trends in filicide by gender of the accused, 1961–2011. Child Abuse Negl 2015; 47: 162–74.
27. Denham AR, Adongo PB, Freydberg N, Hodgson A. Chasing spirits: Clarifying the spirit child phenomenon and infanticide in Northern Ghana. Soc Sci Med 2010; 71 (3): 608–15.
28. Dittmar JM, Mitchell PD. From cradle to grave via the dissection room: the role of foetal and infant bodies in anatomical education from the late 1700s to early 1900s. J Anat 2016; 229 (6): 713–22.
29. Finkelhor D, Turner HA, Shattuck A, Hamby SL. Prevalence of childhood exposure to violence, crime, and abuse: Results from the national survey of children‘s exposure to violence. JAMA Pediatr 2015; 169 (8): 746–54.
30. Fridman SH, Cavney J, Resnick PJ. Mothers Who Kill: Evolutionary Underpinnings and Infanticide Law. Behavioral Sci Law 2012; 309 (5): 585–97.
31. Fridman SH, Horwitz SM, Resnick PJ. Child Murder by Mothers: A Critical Analysis of the Current State of Knowledge and a Research Agenda. Am J Psychiatry 2005; 162 (9): 1578–87.
32. Fridman SH, Resnick PJ. Child murder by mothers: patterns and prevention. World Psychiatry 2007; 6 (3): 137–41.
33. Fridman SH, Resnick PJ. Neonaticide: Phenomenology and considerations for prevention. Int J Law Psychiatry 2009; 32: 43–7.
34. Fridman SH, Sorrentino R. Commentary: Postpartum Psychosis, Infanticide, and Insanity–Implications for Forensic Psychiatry. J Am Acad Psychiatry Law 2012; 40: 326–32.
35. Heitzman J, Ruzikowska A, Tarczyńska K et al. Infanticide or murder in a forensic psychiatric assessment – a case study. 5-fold infanticide – the search of psychopathology. Psychiatria Polska 2013; 47 (3): 541–57.
36. Herman-Giddens ME, Smith JB, Mittal M. Newborns Killed or Left to Die by a Parent. A Population-Based Study. JAMA 2003; 289 (11): 1425–9.
37. Jindal S, Bose APH, O’Connor CM, Balshine S. A test of male infanticide as a reproductive tactic in a cichlid fish. The Royal Society Publishing, 2017; p. 7. http://dx.doi.org/10.1098/rsos.160891
38. Kairys SW, Alexander RC, Block RW et al. Distinguishing Sudden Infant Death Syndrome From Child Abuse Fatalities. Pediatr 2001; 107 (2): 437–41.
39. Kaplan DS. Who are mothers who need of safe haven laws? An empirical investigation of mothers who kill, abandon, or safely surrender their newborns. Wisconsin J Law Gender Society 2014; 29 (3): 447–м511.
40. Kauppi A, Kumpulainen K, Vanamo T et al. Maternal depression and filicide – case study of ten mothers. Arch Womens Ment Health 2008; 11 (3): 201–6.
41. Kohl J, Autry AE, Dulac C. The neurobiology of parenting: A neural circuit perspective. Prospects & Overviews, 2016; Review essays; 11 p.
42. Krischer MK, Stone MH, Sevecke K, Steinmeyer EM. Motives for maternal filicide: Results from a study with female forensic patients. Int J Law Psychiatry 2007; 30 (3): 191–200.
43. Krüger P. Prevalence and Phenomenology of Neonaticide in Switzerland 1980–2010: A Retrospective Study. Violence Victims 2015; 2 (30): 194–207.
44. Lalanne L, Meriot ME, Ruppert E et al. Attempted infanticide and suicide inaugurating catatonia associated with Hashimoto‘s encephalopathy: a case report. BMC Psychiatry 2016; https://bmcpsychiatry.biomedcentral.com/articles/10.1186/s12888-016-0719-7
45. Liem M, Koenraadt F. Filicide: A comparative study of maternal versus paternal child homicide. Criminal Behaviour Mental Health 2008; 18: 166–76.
46. Lucas DR, Wezner KC, Milner JS et al. Victim, perpetrator, family, and incident characteristics of infant and child homicide in the United States Air Force. Child Abuse Negl 2002; 26: 167–86.
47. Marciki M, Dumencic B, Matuzalem E et al. Infanticide in Eastern Croatia. Coll Antropol 2006; 30 (2): 437–442.
48. Mavrogiorgou P, Illes F, Juckel G. Perinatale Zwangsstörungen Perinatal Obsessive – Compulsive Disorder. Fortschr Neurol Psychiatr 2011; 79: 507–16.
49. Oberman M. Mothers Who Kill: Coming to Terms With Modern American Infanticide. DePaul J Health Care Law 2004; 8 (1): 3–108.
50. Overpeck MD, Brenner RA, Trumble AC et al. Risk factors for infant homicide in the United States. N Eng J Med 1998; 339 (17): 1211–6.
51. Perju-Dumbrava D, Chiroban OS. Forensic expertise elements in infanticide, with value to justice. Fiat Iustitia 2013; 1: 64–9.
52. Platt LM. Preventing Neonaticide by Early Detection and Intervention in Student Pregnancy. NASN School Nurse 2014; 29 (6): 304–8.
53. Porter T, Gavin H. Infanticide and Neonaticide: A Review of 40 Years of Research Literature on Incidence and Causes. Trauma Violence Abuse 2010; 11 (3): 99–112.
54. Putkonen H, Collander J, Weizmann-Henelius G, Eronen M. Legal outcom es of all suspected neonaticides in Finland 1980– 2000. Int J Law Psychiatry 2007; 30: 248–54.
55. Resnick PJ. Child Murder by Parents: A Psychiatric Review of Filicide. Am I Psychiatr 1969; 126 (3): 325–24.
56. Resnick PJ. Murder of the Newborn: A Psychiatric Review of Neonaticide. Am J Psychiatr 1970; 126 (10): 1414–20.
57. Rizal SS. Infanticide in O’Neill’s desire under the elms. Dinamika Bahasa dan Ilmu Budaya 2010; 4 (2): 120–42.
58. Sakuta T, Saito S. A Socio-Medical Study On 71 Cases Of Infanticide In Japan. Keio J Med 1981; 30: 155–68.
59. Smit PR, de Jong RR, Bijleveld CCJH. Homicide Data in Europe: Definitions, Sources, and Statistics. Handbook of European Homicide Research: Patterns, Explanations, and Country Studies 2011; p. 5–23. http://link.springer.com/chapter/10.1007%2F978-1 -4614-0466-8_2
60. Spinelli MG. Infanticide: contrasting views. Arch Womens Ment Health 2005; 8 (1): 15–24.
61. Spinelli MG. Maternal Infanticide Associated With Mental Illness: Prevention and the Promise of Saved Lives. Am J Psychiatry 2004;
161: 1548–57.
62. Tanaka CT, Berger W, Valença AM. The worldwide incidence of neonaticide: a systematic review. Arch Womens Ment Health 2016;
20 (2): 249–56.
63. Tetzlaff-Bemiller M. Child Murder: A Re-examination Of Durkheim's Theory Of Homicide. Dissertation. College of Sciences at the University of Central Florida. Orlando, Florida, 2013; p. 180.
64. Toit-Prinsloo L, Pickles C, Smith Z et al. The medico-legal investigation of abandoned fetuses and newborns—a review of cases admitted to the Pretoria Medico-Legal Laboratory, South Africa. Int J Legal Med 2016; 130 (2): 569–74.
65. Tovino SA. Scientific understandings of postpartum illness: improving health law and policy? Harvard J Law Gender 2010; 33: 99–173.
66. Vandervoorde J, Estano N, Painset G. Homicide-suicide: Clinical review and psychological assumptions. Encéphale, 2016. https://www.ncbi.nlm.nih.gov/pubmed/27658988
67. Vellut N, Cook JM, Tursz A. Analysis of the relationship between neonaticide and denial of pregnancy using data from judicial files. Child Abuse Negl 2012; 36: 553–63.
68. Villegas XM. Analysis of the Main Characteristics of Infanticide In the United States from 1999 to 2013. Texas Tech University, 2016; p. 62.
69. Vousoura E. Onset or Exacerbation of OCD During Pregnancy: Clinical Characteristics and Etiological Considerations. Graduate Stud J Psychology 2010; 12: 37–44.
70. Vulink NCC, Denys D, Bus L, Westenberg HGM. Female hormones affect symptom severity in obsessive–compulsive disorder. Int Clin Psychopharmacology 2006; 21 (3): 171–5.
71. Williams KE, Koran LM. Obsessive-compulsive disorder in pregnancy, the puerperium, and the premenstruum. J Clin Psychiatry 1997; 58 (7): 330–4.
27 декабря 2018
Количество просмотров: 2619