Психиатрия Психиатрия и психофармакотерапия им. П.Б. Ганнушкина
№05 2019

Рассмотрены неюридические аспекты недееспособности как комплексного медико-социального феномена, доступного для изучения науками – медициной и социологией. На всех этапах взаимодействия различных служб с лицами, страдающими психическими расстройствами, от признания их недееспособными до восстановления дееспособности медицинские и социальные аспекты имеют исключительную важность. Исследование недееспособности в качестве медико-социального феномена расширяет возможности по ее изучению и профилактике, позволяет разработать дополнительную законодательную и методическую базу для практикующих врачей, а также способствует повышению качества оказания медицинской помощи недееспособным лицам.

Ключевые слова: недееспособность, медико-социальный феномен, психические расстройства.
Для цитирования: Ситчихин П.В. Некоторые аспекты недееспособности как медико-социального феномена. Психиатрия и психофармакотерапия. 2019; 21 (5): 50–54.

Some aspects incapacity as the medical and social phenomenon

P.V. Sitchikhin

Clinical Hospital at the station Krasnodar ”RRW”, Krasnodar, Russia

sittschichinp@yandex.ru

Abstract

Nonlegal aspects of incapacity as the complex medical and social phenomenon available to studying by medicine and sociology are considered by sciences. Medical and social aspects are of exclusive importance at all stages of interaction of various services with persons with mental disorders from recognition by the incapacitated citizen before restoration of full personal legal capacity. Research of incapacity as medical and social phenomenon dilates possibilities of its studying and prophylaxis, allows to develop additional legislative and methodical base for the practicing doctors, and also increases quality of medical services for incapacitated persons.

Key words: personal legal incapacity (legally incompetent), medical and social phenomenon, mental disorders.
For citation: Sitchikhin P.V. Some aspects incapacity as the medical and social phenomenon. Psychiatry and Psychopharmacotherapy. 2019; 21 (5): 50–54.

Введение

Актуальность изучения недееспособности лиц с психическими расстройствами в возрасте 18 лет и старше (ЛПР) подтверждается увеличением количества научных публикаций, посвященных данной теме, и нормативно-правовых документов, вступивших в силу в течение 2010–2015 гг. [1]. Продолжает увеличиваться относительная и абсолютная численность недееспособных лиц. Так, согласно сведениям Министерства труда и социального развития Краснодарского края, за 2010–2015 гг. общее число недееспособных лиц возросло на 10,2% (в среднем ежегодный прирост составлял 190 человек) [2], а распространенность недееспособности в 2015 г. в крае достигла 188,0 на 100 тыс. всего населения (в 2010 г. – 178,5 соответственно). 
Вместе с тем трактовка и методические подходы к изучению недееспособности у разных специалистов существенно отличаются. Например, для адвокатов и прокуроров недееспособность – это разновидность юридического факта второго уровня, который подлежит доказыванию [3], или специфическое длящееся гражданско-правовое состояние [4]. Нотариусы рассматривают недееспособных граждан в качестве юридической категории лиц, пораженных в гражданских правах [5], акцентируя внимание на проблеме проверки дееспособности в рамках нотариального производства. Для работников сферы социальной защиты недееспособность – особая социальная характеристика лиц, нуждающихся в определенной форме индивидуального осуществления социальной заботы (опеке) или помещении в специальное учреждение (дом-интернат) [6]. Кроме того, некоторые юристы обозначают временное гражданско-правовое состояние недееспособности понятием адееспособность [3]. Судебные психиатры рассматривают недееспособность в плане стойкого специфического верифицированного нарушения психических функций подэкспертного лица, неблагоприятного в прогностическом аспекте [7, 8]. 
При этом большинству специалистов недоступно исследование скрытой недееспособности, так как статус недееспособного гражданина судом еще не установлен. Поэтому осуществление действенных мер по профилактике недееспособности [9] существенно затруднено. Вместе с тем имеется насущная необходимость уменьшения вероятности наступления такого неблагоприятного последствия психического расстройства, как недееспособность, так как его распространенность увеличивает нагрузку на социальные и медицинские службы, а также является тяжким бременем для семьи фактически недееспособного лица. А.Р. Мохонько и соавт. (2015 г.) отмечают, что даже снижение числа судебно-психиатрических экспертиз (СПЭ) по гражданским делам за последние 5 лет не повлияло на высокую актуальность проблематики недееспособности [10].
С другой стороны, только за 2014–2015 гг. психиатрами России в различных диссертационных советах успешно защищено несколько диссертационных работ для присуждения научных степеней кандидата и доктора медицинских наук в отношении недееспособных лиц, что подтверждает высокую актуальность недееспособности для медицинских наук [8, 11, 12]. Было бы невероятно, если бы предметом указанных медицинских исследований с числом больных от 180 до 580 являлась некая юридическая категория, а не естественно-научная закономерность. Ведь тогда теоретическая и практическая значимость исследований зависела бы от очередной редакции Гражданского кодекса Российской Федерации, что не наблюдается в действительности. 
Вместе с тем при установлении фактического выполнения критериев недееспособности медицинская организация, оказывающая психиатрическую помощь, начинает на практике осуществлять меры по защите прав и интересов душевнобольного: его недвижимого и движимого имущества, денежных средств и т.д., в соответствии с действующим законодательством. И во всех аналогичных случаях, когда необходимо мнение врачей-психиатров (в том числе комиссионное) по поводу осуществления социально и юридически значимых действий, заключения также будут основываться на невозможности ЛПР понимать значения своих действий или руководить ими и будут направлены на защиту его прав и свобод. Таким образом, для психиатра недееспособность – более широкое понятие, нежели для лиц иных профессий.
Следовательно, необходимо рассмотрение недееспособности в качестве целостного явления современного общества.
Цель: изучить отдельные аспекты недееспособности ЛПР как медико-социального феномена современного общества.

Материалы и методы

Феномен медико-социальной недееспособности рассматривался не в качестве психопатологического феномена, данного исследователю в чувственном созерцании, а в более широком смысле, как объект научного рассмотрения [13]. Использованы сравнительно-описательные методы, не затрагивающие теоретических основ различных философских направлений, требующих сравнения данного явления с основными феноменами бытия человека. Проведен анализ действующих нормативных документов [1] и некоторых последних научных публикаций в части, касающейся изучаемой проблематики. Вопросы невменяемости и гражданской процессуальной дееспособности не рассматривались.

Результаты и обсуждение

Ни Федеральный закон от 24.04.2008 №48-ФЗ «Об опеке и попечительстве», ни Гражданский кодекс РФ (ГК РФ) или Гражданский процессуальный кодекс РФ (ГПК РФ), ни Закон РФ от 02.07.1992 №3185-1 «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании» не содержат определения понятия «недееспособность» [1]. Авторы Большой медицинской энциклопедии, опираясь на библиографические источники 1970-х годов, трактуют недееспособность исключительно как юридическое понятие [14], что мало способствует активной деятельности медицинских организаций в отношении данного феномена.
Процедура признания гражданина недееспособным или ограниченно дееспособным лицом. Невозможность полностью или частично понимать значения своих действий или руководить ими проявляется при реализации личностью большинства социально значимых поступков, а не только при совершении юридически значимых действий. Бытовые и иные факты и обстоятельства, свидетельствующие о наличии у гражданина такого психического расстройства, должны быть изложены в заявлении в суд (пункт 2 статьи 282 ГПК РФ).
В настоящее время заключение судебного психиатра является лишь одним из доказательств на судебном процессе о лишении гражданина дееспособности. В современных условиях, по мнению Д.Н. Корзун (2014 г.), преодоление нерезультативности экспертного исследования в гражданском процессе должно осуществляться за счет преобразования однородной СПЭ в комплексную судебную психолого-психиатрическую, а также вынесения вероятностного, а не только категоричного, экспертного заключения [8]. Кроме того, согласно статье 283 ГПК РФ назначение СПЭ необязательно и может быть назначено судьей только при наличии достаточных данных о психическом расстройстве гражданина.
С другой стороны, необходимы сведения, характеризующие социальную адаптацию личности. Существенная значимость социальных критериев при оценке способности личности понимать значения своих действий и руководить ими отмечается большинством современных отечественных исследователей [4–6, 8, 15, 16]. Свое мнение о социальном функционировании больного обязан аргументированно изложить в суде представитель органа опеки и попечительства (часть 1, пункт 1 статьи 284 ГПК РФ). Также родственники и свидетели сообщают суду факты неадекватного поведения душевнобольного. Гражданин же, в отношении которого рассматривается дело о признании его недееспособным, должен быть вызван в судебное заседание для предоставления ему судом возможности изложить свою позицию (часть 1, пункт 1 статьи 284 ГПК РФ). 
В том чисоле он может сообщить основания своего необычного поведения (например, проявления диссидентства или принадлежность к определенной социальной, религиозной или этнической группе и т.д.). Следовательно, роль социальной составляющей в процессе лишения или ограничения дееспособности неоспорима. 
Обратим внимание на тот факт, что судебное производство о признании гражданина недееспособным может быть возбуждено только на основании заявления членов его семьи, органа опеки и попечительства, медицинской организации, оказывающей психиатрическую помощь, или стационарной организации социального обслуживания, предназначенной для ЛПР (пункт 2 статьи 281 ГПК РФ). Таким образом, ни одному из представителей юридических служб (в том числе прокурору) или государственных органов такое право не предоставлено.
Отсутствие или существенное снижение способности понимать значение своих действий или руководить ими на момент их совершения и в будущем некоторые авторы называют психологическим критерием [4]. А юридический критерий, по мнению Т.В. Шепель и соавт. (2006 г.), выражается в неспособности совершения ЛПР без согласия опекуна или попечителя определенных юридических действий [4]. Также и судебными психиатрами в гражданском процессе рассматривается вопрос лишь о юридически значимом поведении ЛПР [8], оставляя за рамками экспертного заключения некоторые иные, страдающие при психическом расстройстве, формы поведения. Таким образом, влияние психологических аспектов на феномен медико-социальной недееспособности также очень велико.
С учетом законодательных новелл все большую популярность приобретает не тотальное лишение дееспособности (даже при наличии для этого оснований), а ограничение отдельных гражданских прав (например, за период 2004–2014 гг. зафиксирован рост в 2,7 раза числа лиц, проходивших СПЭ в связи с признанием сделки недействительной [10]). Таким образом, активно развиваются отдельные стороны медико-социального феномена недееспособности – оформляется ограничение совершения только некоторых юридически значимых действий, в то время как, например, невозможность адекватного функционирования ЛПР в быту юристов и законодателей интересует мало. Возможно, это обусловлено тем, что после лишения лица дееспособности им занимаются не юридические, а социальные и медицинские учреждения и службы. Именно они определяют меру социализации личности, возможности ее реадаптации, реабилитационный потенциал и прогноз регресса психических нарушений, а в будущем и восстановление дееспособности. Следование лишь юридическим категориям не может способствовать решению всех, в том числе перечисленных, насущных задач.
Влияние на недееспособность юридического фактора. Учитывая законодательные новеллы РФ 2010–2015 гг., можно утверждать, что недееспособность – динамичное явление, которое может претерпевать существенные изменения с течением времени и благодаря запросам гражданского общества. В законы обычно облекают уже сложившиеся и соответствующие моральным и иным нормам социальные, имущественные и прочие отношения. Также законодатель может предложить иную правовую форму отношений, позволяющую перейти на качественно новый разрешающий назревшие противоречия уровень. Таким, например, было введение ограничения в дееспособности ЛПР. Выполнение же законодательных новелл, преждевременных для данного уровня развития общества, обычно им игнорируется, чему достаточно общеизвестных примеров.
С другой стороны, у некоторых этносов нашей многонациональной страны обычаи и строгие моральные устои в отношении престарелых, умственно отсталых и фактически недееспособных членов семьи бережно сохраняются и иногда ставятся вровень или даже выше изменчивых законодательных норм. Поэтому влияние законодательного фактора будет являться для медико-социального феномена недееспособности внешним, грубо модулирующим. В отличие, например, от микросоциального семейного фактора [12, 15, 16].
Обратим внимание, что ГК РФ рассматривает не все поступки гражданина, а только юридически значимые (сделки, в том числе имущественные), вклады в кредитные организации и распоряжение ими, распоряжение своими доходами и т.д. (статьи 26, 28, 29 ГК РФ и т.д.). Поэтому если у фактически недееспособного ЛПР в настоящее время отсутствует потребность в совершении таких юридически значимых действий, то, как правило, ни у одной из сторон, имеющих право инициировать лишение дееспособности или ограничение дееспособности, такой необходимости не возникает. Таким образом, с юридической точки зрения гражданин остается дееспособным, хотя комплексная судебная психолого-психиатрическая экспертиза выявит основания для ограничения личности в гражданских правах. Такая недееспособность и будет являться латентной или скрытой. Ведь в отличие от юристов психиатры рассматривают все поступки гражданина (в том числе на бытовом уровне), изучают нарушения процессов принятия и исполнения решений. Следовательно, медико-социальная недееспособность как феномен будет включать в себя юридически установленную недееспособность и скрытую недееспособность. То же самое будет относиться и к ограниченной дееспособности ЛПР. Возможно, при дальнейшем изучении данного феномена будут описаны и иные его стороны, не освещенные в данной публикации.
Изучение скрытой недееспособности необходимо для ее профилактики. Действительно, большинство лиц, страдающих деменцией, шизофренией, умственной отсталостью или органическими психическими расстройствами и являющихся инвалидами I группы, как правило, фактически неспособны в полной мере или частично понимать значения своих действий или руководить ими. А недееспособными они не были признаны лишь потому, что ни у кого не возникло необходимости в судебном закреплении их правового статуса. Речь не идет о «тотальном лишении дееспособности» всех ЛПР – инвалидов I группы. Но рассмотрение врачебной комиссией психиатров психоневрологических диспансеров вопроса о нуждаемости в такой мере, в том числе с отметками в медицинской документации, вероятно, было бы целесообразно. Но нельзя допускать инициирования судебного процесса по ограничению гражданских прав ЛПР без надлежащих на то оснований (защита имущественных прав, необходимость социального устройства и т.д.) для предотвращения срыва текущего уровня адаптации. 
Влияние на недееспособность других факторов. Медико-социальная недееспособность – явление комплексное, так как в нем присутствуют социальный, экономический, медицинский, психологический и другие аспекты. Современные российские исследования доказывают, что среди факторов, существенно влияющих на распространенность недееспособности, правовые находятся не на первом месте [6, 11, 12, 15, 16]. Нет необходимости подробно останавливаться на каждом из факторов (социальных, экономических, демографических, медицинских, психологических и др.) – их роль и значение прекрасно описаны в первоисточниках [6, 11, 12, 15, 16]. Приведем лишь один пример. Так увеличение численности недееспособных лиц в г. Краснодаре в течение 2000–2010 гг. было обусловлено финансовыми, имущественными и медицинскими факторами, а их влияние подтверждено выявлением высоких корреляционных связей между соответствующими показателями (r от 0,758 до 0,988, р от 0,0068 до р<0,0001, r2 от 0,575 до 0,976) [16]. На основе полученных данных и разработанных математических моделей [17] стало возможным прогнозировать динамику распространенности недееспособности и, используя методы профилактики, предотвращать реализацию негативных сценариев. Например, внедрение комплексных подходов профилактики недееспособности [9] в г. Краснодаре позволило избежать существенного увеличения численности недееспособных лиц, а итоговые цифры (721 недееспособный гражданин [2]) – на 4,38% меньше нижнего уровня, рассчитанного на конец 2015 г. диапазона (754 гражданина) [17]. При этом большая часть снижения численности недееспособных лиц произошла до вступления в силу введенной законодателем ограниченной дееспособности ЛПР (со 2.03.2015 согласно Федеральному закону от 30.12.2012 №302-ФЗ).
Таким образом, являясь в первую очередь социальным проявлением негативных последствий психических расстройств в современных социальных и экономических условиях, когда самореализация конкретной личности возможна при любом (даже минимальном) уровне биологического функционирования систем организма, распространенность недееспособности пластична под действием разнообразных (а не только правовых) внешних и внутренних факторов.
Введение в определение феномена понятия «личность». Так как недееспособность рассматривается как медико-социальный феномен, то его определение должно описывать предмет соответствующими понятиями (медицинскими, социальными, психологическими и т.д.). Значение личности ЛПР в процессе лишения дееспособности и ее восстановлении трудно преуменьшить. Достаточно привести факт упорной защиты гражданином П.В. Штукатуровым своих прав (Постановление Европейского суда по правам человека по делу «Штукатуров против России» от 27.03.2008, жалоба №44009/05) и значение этого случая для дальнейшей правоприменительной практики (Постановление Конституционного суда РФ от 27.02.2009 №4-П и т.д.). Необходимо учитывать доболезненный уровень развития личности и ее притязаний. Создав условия для гармоничного всестороннего развития личности, в будущем можно ожидать благоразумных заблаговременных решений в случаях развития конфликтов бытового, финансового или имущественного характера, являющихся в ряде случаев пусковыми моментами для инициирования судебного процесса лишения или ограничения дееспособности ЛПР. 
Юридический термин «физическое лицо» указывает в первую очередь на различия с «юридическим лицом», а «гражданин» – на рассмотрение юридического аспекта прав и обязанностей физического лица. Психологическое понятие «личность» обращает внимание исследователя и врача на будущую точку приложения мероприятий по восстановлению или компенсации нарушенных функций организма. Поэтому считаем целесообразным использование в определении именно психологического термина «личность», а не юридических – «физическое лицо», «гражданин». Кроме того, это понятие активно используется социальными службами в подобных случаях [6]. Кстати, именно на психологических теориях принятия решений личностью ЛПР основывается в ряде случаев современная методология СПЭ в гражданском процессе [8]. 
Опыт медико-социальной экспертизы. При изучении недееспособности как медико-социального феномена целесообразно рассмотреть опыт медико-социальной экспертизы. Ведь после ее решения также меняется юридический статус гражданина, но уже с целью включения его в систему мер, обеспечивающих социальные гарантии (статья 2 закона от 24.11.1995 №181-ФЗ «О социальной защите инвалидов в РФ»). Однако в России отсутствует нормативный акт, регламентирующий социальные гарантии недееспособным лицам, а также медицинские и социальные возможности для восстановления дееспособности. Например, в законе «Об опеке и попечительстве» от 24.04.2008 №48-ФЗ все меры государственной поддержки недееспособных лиц, опеки и попечительства (глава 7) уместились в одной статье 31 отсылочного характера. Но невозможно отрицать, что данная категория ЛПР нуждается в дополнительных специфических мерах социальной защиты. 
Одним из основополагающих условий для принятия решения о признании лица инвалидом является медицинское заключение о степени нарушения любых функций организма (как проявления нездоровья), прогноз их стойкости и недостаточной эффективности реабилитационных мероприятий (пункты 5 и 16 Правил признания лица инвалидом, утвержденные постановлением Правительства РФ от 20.02.2006 №95). По результатам медико-социальной экспертизы статус инвалида устанавливается на строго определенный срок (1, 2 года или бессрочно), а в зависимости от степени выраженности стойких расстройств функций организма, возникших в результате заболеваний, последствий травм или дефектов, гражданину, признанному инвалидом, устанавливается I, II или III группа инвалидности (пункты 5, 7 и 9 Правил признания лица инвалидом, утвержденные постановлением Правительства РФ от 20.02.2006 №95). 
Также и в случае признания ЛПР недееспособным первичным является наличие выраженного или значительно выраженного нарушения психических функций, стойкого в прогностическом плане и удостоверенного специальной экспертизой. Не вдаваясь в нюансы, обратим внимание, что и медико-социальная экспертиза, и СПЭ являются лишь одними из видов медицинских экспертиз (пункт 2 статьи 58 «Медицинская экспертиза» закона от 21.11.2011 №323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в РФ»). Также считаем, что полемика о дефинициях «психическое заболевание», «психическое расстройство» или «психическое состояние» в настоящее время отходит на второй план при рассмотрении феномена в целом. В данном случае акцент на степени и стойкости нарушения психических функций важнее, чем на причинах, их вызывающих, или на уточнении перечня нозологических форм. 
Можно наблюдать, что мера недееспособности, как и группа инвалидности, напрямую зависит от того, полностью или частично утрачены личностью способности или возможности осуществлять контроль над своим поведением, самообслуживание, общение, ориентирование и т.д. И так же, как и при инвалидности, с учетом нозологии, прогноза, вида лечения и реабилитации в ряде случаев имеется необходимость установления статуса недееспособного лица лишь на определенный, хотя и довольно продолжительный промежуток времени. С учетом современного развития методов по восстановлению функционирования личности указанный срок может варьировать от 10 и более лет до 1 года. Для подобного подхода имеются законодательные аналогии. Например, пункт 3 статьи 43 закона от 02.07.1992 №3185-1 «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании» обязывает стационарную организацию социального обслуживания для ЛПР проводить освидетельствование лиц, в ней проживающих, в целях решения вопроса о возможности пересмотра решений о их недееспособности не реже 1 раза в год. 
В ретроспективе можно отметить, что, с определенной долей допущения, методические подходы и способы классифицирования видов недееспособности постепенно сближаются с аналогичными подходами к группам инвалидности, проходя сходные исторические этапы. Возможно, в будущем целесообразно рассмотреть частичное использование методологически разработанной и прошедшей длительную проверку практическим применением классификацию степеней и стойкости нарушения психических функций, используемых медико-социальной экспертизой (в том числе с целью их восстановления и компенсации); см. постановление правительства РФ №95 от 20.02.2006, приказ Министерства труда и социальной защиты РФ №1024н от 17.12.2015 и инструктивно-методические материалы по медико-социальной экспертизе. Вполне вероятно, что в дальнейшем будет востребована подробная разработка алгоритмов, стандартов, протоколов и клинических рекомендаций в отношении ЛПР, соответствующих феномену медико-социальной недееспособности, для повышения качества оказываемой им специализированной медицинской помощи.
Определение. Резюмируя вышесказанное, можно предложить следующее определение. Медико-социальная недееспособность – это комплексный медико-социальный феномен, проявляющийся в невозможности понимать значения своих действий и/или руководить ими в полной мере или частично (адекватное функционирование возможно только с помощью других лиц) в настоящий момент и в будущем вследствие выраженного или значительного выраженного затяжного или хронического обратимого или стойкого необратимого нарушения психических функций личности, и юридически реализующийся посредством судебного тотального или частичного ограничения гражданина в реализации гражданских прав и выполнении обязанностей. Таким образом, медико-социальная недееспособность – это факты, феномены и тенденции, составляющие предмет изучения медицины (в том числе медицинской психологии) и социологии (в том числе социальной психологии), которые с вероятностью, стремящейся к 1,0, могут быть квалифицированы судом как разновидности юридической недееспособности (тотальной недееспособности, ограниченной дееспособности, адееспособности и т.д.).
Практическое применение. По мере углубления научных представлений о течении психических заболеваний совершенствуются меры по их лечению, профилактике и предотвращению негативных последствий. Так, с момента вступления в силу Порядка оказания медицинской помощи при психических расстройствах и расстройствах поведения, утвержденного приказом Минздрава России №566н от 17.05.2012, возможности психиатрической службы по проведению психосоциальной терапии и медико-психосоциальной реабилитации ЛПР существенно возросли. Кроме того, участие в решении вопросов опеки, медико-социальных проблем и вопросов медико-социально-бытового устройства инвалидов и престарелых, страдающих психическими расстройствами, является одной из основных функций как психоневрологического диспансера (пункт 15 Приложения №1, приказ Минздрава России №566н от 17.05.2012), так и психиатрической больницы (пункт 13 Приложения №28, приказ Минздрава России №566н от 17.05.2012).
Формулирование объекта медицинской деятельности как медико-социального феномена недееспособности может позволить медицинской организации, оказывающей психиатрическую помощь, при проведении лечебных и профилактических мероприятий на практике оставаться в правовом поле медицинской деятельности. Таким образом, в медицинской карте амбулаторного больного ЛПР может появиться, например, следующее заключение комиссии врачей-психиатров: «Удостоверена медико-социальная недееспособность. Однако в настоящее время необходимость в инициировании судебного процесса о признании гражданина недееспособным или ограниченно дееспособным отсутствует. Рекомендованы мероприятия по вторичной профилактике недееспособности». Или иная: «Решением суда N установлена юридическая недееспособность (тотальная). Рекомендованы мероприятия по третичной профилактике недееспособности».

Заключение

Резюмируя вышесказанное, можно отметить, что рассмотрение недееспособности в качестве медико-социального феномена расширит возможности по ее изучению, позволит (в случае необходимости) разработать соответствующую терминологию и нормативно-методическую базу для практикующих врачей (алгоритмы и стандарты медицинских и социальных услуг и видов помощи), а также повысит качество оказания медицинской помощи недееспособным и ограниченно дееспособным ЛПР.

Сведения об авторе

Ситчихин Павел Васильевич – канд. мед. наук, врач-психиатр НУЗ «ОКБ на ст. Краснодар ОАО “РЖД”». E-mail: sittschichinp@yandex.ru