Психиатрия Психиатрия и психофармакотерапия им. П.Б. Ганнушкина
№01 2025

Prospects for the study and therapy of psychogenically caused obsessive-compulsive disorder

A.A. Khvatkov1, V.E. Medvedev1-3

1 Department of Psychiatry, Psychotherapy and Psychosomatic Pathology of the Russian National Academy of Medical Sciences. Patrice Lumumba, Moscow

2 MONIKI named after M.F. Vladimirsky, Moscow

3 Federal State Budgetary Institution "Clinical Hospital No. 1" of the UDP of the Russian Federation, Moscow

Abstract

Obsessive-compulsive disorder (OCD) causes significant damage to patients' education, work, and quality of life. The article discusses the problem of identifying risk factors for psychogenically caused OCD (organic substrate, pathophysiology, psychotrauma, personality and mental disorders) and their possible impact on the clinical and dynamic characteristics and methods of therapy (psychotherapy, psychopharmacotherapy, combined) OCD.

Keywords: psychogeny, obsessive-compulsive disorder, comorbidity, therapy.

For citation: A.A. Khvatkov, V.E. Medvedev. Prospects for the study and therapy of psychogenically caused obsessive-compulsive disorder. Psychiatry and psychopharmacotherapy. 2025; 1: 47–54. DOI: 10.62202/2075-1761-2025-27-1-47-54

Обсессивно-компульсивное расстройство (ОКР) – распространенное психическое заболевание, характеризующееся наличием обсессий и/или компульсий, вызывающих дистресс и негативно влияющих на жизнь пациента [1].

ОКР страдают 1-3% населения во всем мире, а обсессивно-компульсивные симптомы в течение жизни на субпороговом уровне присутствуют, по меньшей мере, у 28% населения [2].

ОКР наносит существенный ущерб образованию, работе и качеству жизни: у пациентов с ОКР чаще, чем в популяции, наблюдаются периоды отпуска по болезни ≥90 дней (10,4% против 1,6% соответственно) и периоды безработицы ≥180 дней (4,0% против 2,2% соответственно) в течение последнего года, чаще, по сравнению с лицами без ОКР, диагностируются другие психические расстройства в течение 5 лет (44,9% против 3,4% соответственно) [3]. У больных ОКР риск получения пенсии по инвалидности в 17 раз выше, чем у лиц без этого расстройства [3].

Несмотря на то, что ОКР может передаваться по наследству (риск развития ОКР у ребенка тем выше, чем ближе родство и меньше возраст, когда появились симптомы), до настоящего времени «гена ОКР» не обнаружено, но выделены определенные аллели генов, которые могут сигнализировать о большей уязвимости к развитию ОКР [4].

Коморбидность ОКР

В литературе широко представлены данные о высокой частоте коморбидности ОКР с другими психическими расстройствами: депрессивными, тревожными, включая паническое, социальное и специфические фобии, а также посттравматическим стрессовым расстройством.

В сравнительном анализе 8580 пациентов с изолированным ОКР, ОКР с другими невротическими расстройствами и группой сравнения без ОКР, у 62% обследованных установлена коморбидность ОКР с сопутствующими психическими расстройствами: депрессивным эпизодом (37%), генерализованным тревожным расстройством (ГТР, 31%), агорафобией и/или паническим расстройством (22%), социальной (17%) и специфическими фобиями (15%) [5].

ОКР и посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР) часто являются коморбидными расстройствами и имеют общие клинические симптомы и черты (например, интрузивные представления и избегающее поведение).

У пациентов с ОКР и ПТСР в течение жизни отмечаются большая тяжесть симптомов ОКР, более частое наличие сопутствующих расстройств настроения и употребления психоактивных веществ и более низкое качество жизни, чем у пациентов с изолированным ОКР [6]. Например, группа ученых во главе с C.M. Pinciotti (2022) провели исследование типичных проявлений ОКР и ПТСР у лиц с коморбидными ОКР и ПТСР. Клиническая выборка составляла 1014 пациента с диагнозом ОКР (n = 928), ПТСР (n = 40) и ОКР+ПТСР (n = 46). Пациенты группы ОКР+ПТСР сообщали о более тяжелых симптомах ОКР и не демонстрировали уникального фенотипического проявления. Симптомы в группе ОКР+ПТСР были более гетерогенны, чем в группах изолированных ОКР и ПТСР [7].

Более 30% взрослых с ОКР диагностируется ГТР в течение жизни [8]. M.A. Grados с соавт. (2006) провели исследование, в котором выявили совпадение между ГТР и ОКР, основанное на феноменологических, а также возможных патофизиологических общностях. Общими клиническими особенностями двух расстройств авторы назвали повторяющиеся когниции (навязчивые мысли, руминации), негативные эмоции и снижение психического контроля (критичности) [9].

В то же время отмечены и клинические различия между ГТР и ОКР: предметом тревоги при ГТР являются реальные проблемы человека, например с работой, со здоровьем, семьей, финансами и т.д., в то время как при ОКР фобии зачастую паралогичны, бессмысленны и даже аморальны (контрастные обсессии сексуального, агрессивного, религиозного содержания и др.) [10]. Пациенты отличаются и по степени критичности к навязчивым идеям. По мнению D. Berle и V. Starcevic (2005), при ОКР «навязчивая мысль или образ провоцируют переживание чувства, которое приравнивается к действительно происходящему пугающему событию». Таким образом, навязчивая идея вызывает цепь процессов, которая включает в себя интерпретацию навязчивого содержания, связанный с ним страх и поведенческие последствия, такие как компульсивное поведение (например, мытье рук из-за страха заражения). Пациенты же с ГТР не верят, что их мысли могут влиять на события, в отличие от пациентов с ОКР [11].

Кроме того, пациенты с ГТР проявляют беспокойство или тревожные опасения, которые могут сопровождаться телесными жалобами [12]. Они в большей степени, чем при ОКР, сосредоточены на соматических проблемах и не считают чувство чрезмерной тревоги основной жалобой. Пациенты же с ОКР обращаются к врачам общего профиля с необычными жалобами, такими как сухость рук из-за чрезмерного мытья, кровоточивость десен из-за чрезмерной чистки зубов или неспособность сосредоточиться или уснуть из-за тревожных навязчивых идей [13].

Чрезвычайно высока (13-56%) коморбидность между ОКР и паническим расстройством (ПР) [14]. Между симптомами ОКР и ПР также обнаруживается ряд сходств, таких как ипохондрическая поляризация и избыток оценки рисков [15].

Социальная фобия (СФ) также является частым сопутствующим тревожным расстройством при ОКР. По данным L. Tibi и соавт. [16], которые проанализировали данные 382 пациентов с ОКР, СФ присутствовала почти у 20%. Среди пациентов с ОКР социофобия имела значительно более раннее начало по сравнению с больными СФ без ОКР. В отличие от ОКР социофобия представляет монотематический сильный, иррациональный страх ситуации, определенного объекта или деятельности; тревога напрямую связана с фобическими стимулами; триггеры фобий специфичны для объекта или ситуаций, вызывающих страх, и являются внешними, связанными с определенной реальной ситуацией; реакция обычно заключается в избегании триггеров [16].

ОКР также коморбидно с депрессией [17-19]. У страдающих депрессией ОКР развивается в более раннем возрасте, обсессии и компульсии более тяжелые, чем у страдающих ОКР без депрессии [20].

Ch. Canavera с соавт. (2010) провели исследование детей и подростков путем изучения клинических коррелятов, связанных с сопутствующими депрессивными расстройствами в клинической выборке молодежи с ОКР. Одна группа состояла из 28 детей (в возрасте 10-17 лет), которые соответствовали диагностическим критериям ОКР без депрессивных расстройств. Вторая группа, соответствующая первой по возрасту и полу, состояла из 28 детей, страдающих ОКР и депрессией. Результаты показали, что сопутствующая депрессия и ОКР связаны с более серьезными проблемами интернализации, более обширной обсессивно-компульсивной симптоматикой и большим количеством социальных проблем. Молодежь с коморбидной депрессией и ОКР также имела более высокий уровень семейных конфликтов [21].

Помимо общности таких симптомов, как безрадостность (ангедония), чрезмерная нерешительность, чувство безнадежности, беспомощности и вины, описана параллель между навязчивыми идеями и негативными моделями мышления, характерными для депрессии. Навязчивые идеи по поводу «табуированных» тем (например, насилия, секса, религии) часто сочетаются с негативной самооценкой (например, «я – плохой человек из-за таких мыслей»). Эти мысли могут поддерживать и/или усиливать депрессивные симптомы. И наоборот, возможно, что депрессивные симптомы обеспечивают контекст, который формирует содержание навязчивых идей и компульсий [22].

Кроме того, описаны влияния тяжести депрессии, сопутствующей ОКР, на вероятность самоубийства [23].

В исследованиях депрессии и риска самоубийства у пациентов с ОКР 52% пациентов испытывали суицидальные мысли. У всех пациентов с тяжелой и очень тяжелой депрессией, связанной с ОКР, обнаруживались суицидальные мысли, при умеренной депрессии – 87,5%, а при легкой депрессии – только 35% [24-28].

Психогенные ОКР

Несмотря на широкое освещение в научной литературе вопросов коморбидности ОКР, авторами практически не обсуждается вопрос о роли стрессогенных (психотравмирующих) воздействий и гетерогенных психических расстройств в качестве факторов риска развития психогенных ОКР. Можно констатировать недостаточное количество исследований факторов риска и динамики симптомов психогенно обусловленных ОКР [29-30].

В отдельных работах, имеющих ряд методологических ограничений, предполагается, что на развитие и течение ОКР влияет взаимодействие между жизненными событиями и особенностями врожденной структуры нервной системы [31-32].

Некоторые исследования демонстрируют временную связь между стрессовыми жизненными событиями и развитием ОКР у лиц, не имеющих семейного анамнеза этого заболевания [33]. G. Rosso с соавт. обнаружили, что примерно у 60% из 329 участников целенаправленного исследования ОКР развивается после переживания стрессовых жизненных событий [34]. В другом исследовании сообщается, что около 50% пациентов с ОКР пережили по крайней мере одно психотравмирующее событие [32]. В этих исследованиях психотравмирующие события включают, но не ограничиваются, межличностными конфликтами, потерей личного имущества, виктимизацией, критикой или насмешками, болезнью, потерей доверия, смертью близкого человека, войной, стихийными бедствиями, автомобильными авариями, разводом и/или разлукой с близкими.

Специалисты отделения нейропсихиатрии Высшей школы медицинских наук Университета Кюсю [35] провели ряд исследований, в которых изучили условия возникновения ОКР у 281 пациента и сравнили клинические характеристики среди групп со стрессовыми жизненными событиями. В результате оказывается, что 172 (61,2%) пациента пережили различные психотравмирующие события, а 98 (34%) – имели травматический опыт до начала ОКР. Больные, у которых были стрессовые жизненные события, демонстрировали больше симптомов страха заражения по сравнению с теми, у кого таких жизненных событий не было. Кроме того, пациенты, у которых были специфические травматические переживания, демонстрировали тенденцию к накоплению гетерогенных навязчивых идей.

В других работах переживания жестокого обращения, сексуального надругательства и распада семьи обнаруживают корреляцию с тяжестью формирующихся обсессивно-компульсивных симптомов [36]. L. Destrée с соавт. (2020), оценивая в большой многоцентровой выборке значение трех различных типов стрессовых жизненных событий – так называемых потерь (смерть близкого человека, прекращение романтических отношений и тяжелая болезнь) для тяжести конкретных симптомов и скорости прогрессирования от субклинического к клиническому ОКР, обнаруживают, что прекращение отношений связано с более быстрой скоростью прогрессирования от подпорогового состояния до клинического ОКР, смерть близкого человека связана с увеличением тяжести симптомов патологического накопительства (хординг) [37]. В других исследованиях связь между травматическими факторами и острым началом ОКР, а также «содержание» психотравмы c конкретными аспектами ОКР, предполагают более быстрое прогрессирование заболевания. Например, смерть близкого человека усиливает тяжесть симптомов с содержанием агрессии и насилия, а прекращение отношений может быть связано с увеличением тяжести симптомов сексуального/религиозного аспекта [38-39].

Обобщая представленные выше данные, можно сделать вывод о том, что психотравма и психические расстройства (тревожные, депрессивные, ПТСР), предшествующие или развивающиеся на фоне ОКР, могут служить маркером для выявления людей с риском развития клинического ОКР [40], а также способствовать манифестации/обострению обессивно-компульсивной симптоматики [41]. В то же время необходимо признать, что на текущий момент отсутствуют убедительные данные о клинических особенностях и вариантах динамики психогенных ОКР, как на фоне, так и после разрешения психогенного фактора.

Несмотря на проводимые исследования, патофизиологическая связь между психической травмой и ОКР также остается недостаточно и противоречиво изученной. Неясно, является ли психотравма независимой причиной ОКР или неспецифическим пусковым фактором, взаимодействующим с ранее существовавшим заболеванием и могущим лишь усугубить ОКР [32].

Патофизиологические доклинические исследования демонстрируют, что психическая травма оказывает заметное воздействие на кортикостриарные и лимбические цепи. В частности, стрессовые события могут приводить к атрофии нейронов в лобной коре (особенно в медиальной префронтальной коре), дорсомедиальном полосатом теле (хвостатом) и гиппокампе, к гипертрофии нейронов в дорсолатеральном полосатом теле (скорлупе) и миндалевидном теле. Эти нейробиологические эффекты отражают зарегистрированные нейронные аномалии, способствующие дисбалансу между целенаправленным и привычным поведением при ОКР. Модуляция кортикостриарных и лимбических цепей под воздействием психотравмы и возникающий в результате дисбаланс между привычками и целенаправленным обучением и поведением, возможно, обусловливают то, что психотравмирующие событие может вызвать или усугубить симптоматику ОКР [42].

Некоторые исследования показывают связь ОКР с функциональными нарушениями нервной системы. Так, C. Raposo-Lima и P. Morgado (2020) указывают, что у пациентов с ОКР ими выявлены дисфункция гипоталамо-гипофизарно-надпочечниковой оси и нарушение реакции на стресс [43]. A. Aycicegi с соавт. (2003) проводят нейропсихологическое тестирование пациентов с ОКР, выявляют нарушения, затрагивающие орбитофронтальную область головного мозга, и фиксируют дефицит показателей исполнительной функции. Пациенты с ОКР также демонстрируют снижение производительности в тестах на зрительную/пространственную и вербальную память. Кроме того, они получают значительно более высокие баллы по показателям расторможенности, импульсивности и височно-лимбических симптомов, указывающих на вовлеченность в развитие ОКР дисфункции орбитофронтально-лимбической сети [44].

M.W. Otto (1992) предлагает два возможных объяснения нейропсихологических нарушений при ОКР: во-первых, навязчивые идеи и компульсии могут возникнуть вследствие лежащих в их основе нейропсихологических нарушений; во-вторых, симптомы ОКР могут сами по себе являются причиной нарушения нервных механизмов, что приводит к нарушению психического функционирования и, следовательно, к нейропсихологическим дефицитам [45].

M. Biria с соавт. (2023) в своем исследовании используют протонную магнитно-резонансную спектроскопию для оценки баланса возбуждающей и тормозной нейротрансмиссии путем измерения уровней глутамата и ГАМК в передней поясной извилине и дополнительной двигательной области головного мозга у здоровых добровольцев и пациентов с обсессиями. Результаты показывают, что у пациентов с ОКР существует дисбаланс между глутаматом и ГАМК в обеих изучаемых областях мозга. Исследователи также обнаруживают, что у людей, не страдающих ОКР, но склонных к ритуальному и компульсивному поведению, уровень глутамата в одной из этих областей мозга также повышен [46]. Кроме того, тяжесть симптомов ОКР, а также склонность к ритуальному и компульсивному поведению оказываются связанными с более высоким уровнем глутамата в дополнительной моторной области. Таким образом, повышенный уровень глутамата может оказаться биомаркером ОКР.

Российский психолог В.В. Любарский (2007) высказывает мнение о том, что у пациентов, которые страдают ОКР, есть достаточно ярко выраженная интолерантность к такому явлению, как неопределенность [47]. Одновременно с этим у них отмечается довольно существенная потребность «по-особому относиться к своему окружающему пространству». Они особым образом его структурируют, приводят в порядок, совершая определенные действия. Для них подобные манипуляции являются смыслообразующими, выступают в качестве основного мотива в общей системе мотивационных потребностей, которые выстроены у такого человека в своей собственной иерархии. Как результат такого мышления, даже относительно небольшая неопределенность относительно результатов в той или иной ситуации вызывает тревогу и негативные прогнозы.

У многих пациентов с ОКР обнаруживаются ошибочные убеждения и установки, включая следующие:

• Утрированное чувство собственной ответственности за предстоящие события и склонность преувеличивать негативные последствия неудач;

• Перфекционизм и неспособность переносить неопределенность («низкая толерантность к неопределенности»);

• Переоценка роли и важности мыслей (вера в то, что наличие «плохих, запрещенных» мыслей так же плохо, как и реальные действия);

• Убеждение в возможности преодолеть навязчивое мышление [27, 48].

Другими словами, возникновению и сохранению навязчивых состояний благоприятствует несколько типов убеждений: преувеличение чувство ответственности; гиперболизация важности и значения определенных мыслей; озабоченность по поводу необходимости контролировать мысли; переоценка опасности тех или иных ситуаций [53].

В статье О.А. Сагалаковой и др. (2020) указывается на предположения некоторых исследователей по поводу патологического механизма ОКР, который заключается не столько в содержании мыслительного компонента психической деятельности, сколько в том, в какой форме она протекает: именно своеобразная форма организации и интеграции переживаний, особенности схемы построения умозаключений – ведущий механизм развития ОКР [49].

Несмотря на проводимые исследования личности, общепризнанных данных о том, какие патопсихологические или патохарактерологические факторы оказывают влияние на развитие психогенных ОКР, нет [50, 51].

Лечение ОКР

Лечение ОКР как у взрослых, так и у детей и подростков основывается на психофармакотерапии, когнитивно-поведенческой терапии (КПТ) и психообразовании. Как селективные ингибиторы обратного захвата серотонина (СИОЗС), так и КПТ систематически исследованы, и их эффективность подтверждена эмпирически [52]. Большая часть пациентов с ОКР положительно реагирует на один из этих методов лечения или их комбинацию, однако у 40-60% пациентов сохраняются резидуальные (остаточные) симптомы даже после адекватных по продолжительности и интенсивности (дозированию) курсов лечения [53].

В качестве лекарственных средств первого выбора рекомендуются антидепрессанты, с выраженным ингибированием механизма реаптейка серотонина, в первую очередь СИОЗС. Есть много информации об их эффективности как на купирующем (остром), так и на поддерживающем (профилактическом) этапах лечения [54].

Общепризнанным фактом является необходимость использования для терапии ОКР более высоких доз СИОЗС по сравнению с таковыми при депрессиях и тревожных расстройствах [55]. В связи с этим у большинства пациентов рекомендована постепенная титрация дозировок СИОЗС к верхней границе. Также существуют ограниченные данные об эффективности супратерапевтических доз СИОЗС (например, до 450 мг/сут флувоксамина (Рокона)) [56], однако данный подход используется ограниченно как в связи с нарушением требований инструкции к применению препарата.

В обзорных работах по сравнению эффективности различных СИОЗС российские авторы констатируют, что флувоксамин достоверно эффективен при лечении коморбидных ОКР и тревожных, соматизированных и соматовегетативных расстройств [57, 58].

Выводы авторов находят подтверждение в РКИ. В частности, в 6-недельном открытом проспективном неконтролируемом исследовании терапевтической эффективности и переносимости флувоксамина (50-300 мг/сут, средняя доза 125 мг/сут) при лечении пациентов с дисморфией (относимой сегодня в МКБ-11 к расстройствам обсессивно-компульсивного спектра [59]) в рамках депрессивного и тревожно-ипохондрического синдрома к моменту завершения наблюдения клинически значимое улучшение (пациенты, квалифицированные как респондеры по принятым в исследовании критериям) фиксируется у 71% больных [60].

К похожим выводам приходят K. Phillips и соавт. (2004), доказывая, что при лечении дисморфии, осложненной присоединением тревоги и депрессии, применение флувоксамина приводит не только к редукции или купированию проявлений собственно дисморфии, но и к нивелированию коморбидных депрессивных, тревожных и диссомнических расстройств [61].

Важно отметить, что, по мнению разных авторов, флувоксамин (Рокона и др.) также эффективен при гетерогенных психогенно-провоцированных расстройствах: депрессии [62-65] и постковидной тревоге [65-66], у молодых (18-20 лет) пациентов с расстройством адаптации с выраженными тревожными и вегетативными нарушениями [67]. Результаты назначения препарата убедительно свидетельствуют, что флувоксамин (Рокона) эффективен при разных клинических формах психогенных расстройств. Тимолептический и анксиолитический эффекты флувоксамина наступают уже на 2-3-й неделе терапии и характеризуются гармоничной редукцией как депрессивной, так и тревожной (включая ипохондрическую) и фобической симптоматики. Дальнейшая положительная динамика сохраняется в течение длительного времени.

Полученные результаты соотносятся с оценкой эффективности флувоксамина при лечении больных с ПТСР [68]. В трех 10- и 14-недельных открытых несравнительных исследованиях флувоксамина (100-300 мг/сут) у ветеранов войн улучшения самочувствия пациентов касаются устранения и профилактики симптомов чрезмерного возбуждения, наряду с уменьшением беспокойства и нормализацией сна [69-71].

Таким образом, флувоксамин (Рокона) потенциально является препаратом выбора для лечения психогенных ОКР.

Также для лечения ОКР используют трициклические антидепрессанты (кломипрамин). Исследования кломипрамина показали эффективность в отношении купирования обсессий, ритуалов и фобической симптоматики [72].

В спектре действия анксиолитиков (гидроксизин, бензодиазепины и др.) отсутствует антиобсессивный эффект, но, тем не менее, комплексное применение с антидепрессантами помогает уменьшить тревожный компонент обсессий. Особенно эффективны транквилизаторы при сочетании симптоматики ОКР с другими тревожными расстройствами [73].

При отсутствии эффекта от антидепрессивной терапии, а также при хронических формах ОКР, рефрактерном течении ОКР с преобладанием компульсивного поведения рекомендовано применение сочетания атипичных антипсихотиков (арипипразол (Ралотекс), рисперидон, кветиапин и др.) с СИОЗС [74-77].

Стоит отметить, что, несмотря на наличие определенных схем терапии классического ОКР, лечение психогенного ОКР недостаточно изучено. Исходя из анализа литературы, можно предположить, что для психогенного ОКР в приоритете может оказаться именно психотерапия, в отличие от классического ОКР, где предпочтение отдается фармпрепаратам, а психотерапия является дополнительным лечением.

Для достижения большего эффекта от психотерапии при ОКР объединяют бихевиоральные и когнитивные подходы. Программа терапии сочетает в себе техники внешнего воздействия, предупреждения реакций и когнитивное реструктурирование. По данным метаанализа, средняя величина эффекта КПТ при психогенных ОКР составляет до 1,45 (доверительный интервал 0,68-2,22) [78]. Благодаря когнитивному реструктурированию пациенты могут осознать влияние их мыслей и убеждений на поведение (ритуалы и избегания), выявить функциональную взаимосвязь между обсессиями и ритуалами и овладеть стратегиями их нейтрализации. Бихевиоральная модель предполагает применение техник внешнего воздействия и предупреждения реакций, направленных на взаимосвязи между обсессиями и компульсиями, с целью ослабления этой взаимосвязи и вызванного ими дистресса. Пациент сознательно сталкивается с предметами, людьми или ситуациями, которые вызывают у него страх, и пытается предотвратить компульсии, что постепенно приводит к снижению уровня тревоги [73].

Другой эффективной техникой когнитивной терапии, которая может снизить выраженность навязчивых состояний, является запись повторяющихся мыслей с последующих их обсуждением в рамках общих принципов терапии навязчивостей [79].

Цель психотерапевтического воздействия при когнитивной терапии ОКР – изменение когнитивных убеждений, искаженных и завышенных оценок, ригидности, категоричности. Важную роль в процессе когнитивной терапии играют так называемые «поведенческие эксперименты». Суть таких экспериментов заключается в том, что пациент на практике убеждается в ошибочности своих убеждений, их ненадежности. Особенно значимы подобные эксперименты для опровержения мыслей, касающихся необходимости и возможности абсолютного контроля за какой-либо опасностью. Для большинства пациентов с навязчивыми состояниями типична переоценка опасности, угрозы от того или иного события или пребывания в той ситуации, реальная опасность которой невысока. Задача когнитивной терапии – коррекция подобных убеждений [79, 80].

Заключение

Таким образом, ОКР согласно историческим предпосылкам выделено в отдельную группу заболеваний. Улучшения в методологии, включая использование групп сравнения, современных методов исследований и диагностики, структурирования полученных данных и стандартных диагностических критериев, способствуют расширению понимания ОКР, однако мало затрагивают вопросы патогенеза и клинической дифференциации психогенных ОКР. Тема изучения психогенных ОКР актуальна из-за их распространенности среди населения практически во всех странах, независимо от уровня жизни, географического положения, возраста пациентов. ОКР оказывает влияние на трудовую деятельность и социальную адаптацию пациентов, снижая их качество жизни. Стрессовые жизненные события способны ускорить переход от субклинического к клиническому ОКР, а также повлиять на выраженность отдельных аспектов ОКР. При этом недостаточно изучены личностные факторы риска развития заболевания. Также недостаточно изучена зависимость типа и динамики ОКР от вида, продолжительности и завершенности психогенной травмы. В вопросе терапии нет дифференцированного лечения различных видов ОКР. Очевидно, что тема исследований психогенных ОКР остается открытой к дальнейшему изучению. Новая информация может принести пользу клиницистам при анализе взаимосвязей и функциональных пересечений между конкретными травматическими событиями и симптомами, которые с большей вероятностью могут возникнуть в результате этих событий или усугубиться ими [32].

Дата поступления: 13.11.2024

Received: 13.11.2024

Принята к печати: 13.01.2025

Accepted: 13.01.2025