Психиатрия Психиатрия и психофармакотерапия им. П.Б. Ганнушкина
№06 2017

В публикации рассматриваются общие и частные, облигатные и факультативные психопатологические признаки, обеспечивающие достоверную, унифицированную диагностику основных вариантов нарушений чувственного познания – истинных и ложных галлюцинаций. Обсуждаются синдромологические и нозологические особенности обманов восприятия.
Ключевые слова: галлюцинации, псевдогаллюцинации, психические галлюцинации, галлюциноиды, психопатологическая диагностика.
Для цитирования: Крылов В.И. Психопатологическая квалификация и диагностическое значение нарушений чувственного познания (галлюцинации, псевдогаллюцинации, галлюциноиды). Психиатрия и психофармакотерапия. 2017; 19 (6): 4–9.

Psychopathologic qualification and diagnostic significance disorders of sensual cognition (hallucinations, pseudohallucinations, hallucinoids)

V.I.Krylov
I.P.Pavlov First Saint Petersburg State Medical University of the Ministry of Health of the Russian Federation. 197022, Russian Federation, Saint Petersburg, ul. L'va Tolstogo, d. 6/8krylov2056@yandex.ru

In this publication the general and specific, obligate and facultative psychopathologic features providing the reliable, unified diagnostics of the main sensory perception disorders (hallucinations and pseudohallucinations) are surveyed. Syndromological and nosological features of perception disorders are discussed
Key words: hallucinations, pseudohallucinations, psychical hallucinations, hallicinoids, psychopathologic diagnosis.
For citation: Krylov V.I. Psychopathologic qualification and diagnostic significance disorders of sensual cognition (hallucinations, pseudohallucinations, hallucinoids). Psychiatry and Psychopharmacotherapy. 2017; 19 (6): 4–9.

В последние два десятилетия вышли в свет целый ряд учебников и учебных пособий, а также специальных руководств, в которых рассматриваются вопросы общей психопатологии. Несмотря на это, проблема выделения достоверных дискриминирующих признаков, позволяющих разграничить ключевые понятия общей психопатологии, сохраняет свою актуальность. Содержание и объем базисных понятий клинической психопатологии достаточно часто имеют противоречивое толкование. Обращает на себя внимание различная оценка клинической значимости психопатологических признаков, имеющих определяющее значение при вынесении квалификационного заключения. Произвольность в выборе и определении значимости критериев клинической оценки состояния является основой систематических ошибок, делает несопоставимыми результаты научных исследований, затрудняет выработку рекомендаций для практической психиатрии. Несмотря на успехи в изучении биологических расстройств чувственного познания [19], проблема клинической квалификации и дифференциации истинных и псевдогаллюцинаций продолжает оставаться актуальной.
Для решения поставленной задачи было проанализировано содержание учебников и учебных пособий для студентов медицинских вузов и системы непрерывного медицинского образования, а также специальных изданий по общей психопатологии, выпущенных за последние двадцать лет (в 1998–2017 гг.). Данный подход основан на положении о том, что в «массив учебников включаются научные факты, отражающие научную истину определенного исторического периода». Именно учебники и руководства формируют представление о той или иной проблеме у большинства специалистов определенной сферы деятельности. Наряду с этим при подготовке публикации использованы классические работы отечественных и зарубежных авторов, посвященные проблеме патологии чувственного познания.
Общим признаком истинных и ложных галлюцинаций является непроизвольность возникновения. Галлюцинаторные образы не поддаются произвольному контролю, «независимы от воли». Волевым усилием невозможно подавить, устранить галлюцинаторный образ. В отличие от иллюзий возникновение галлюцинаторных образов не связано с реально существующими объектами внешнего мира, при иллюзиях происходит замещение реального объекта иллюзорным образом. Если иллюзии представляют собой «ложно кажущееся предметное восприятие», то галлюцинации – «мнимо кажущееся беспредметное восприятие» [13].
В англоязычной психиатрической литературе термин «псевдогаллюцинации» используется в двух основных значениях. Первое толкование опирается на критерии В.Х.Кандинского и совпадает с принятым в отечественной психиатрии. Во втором значении термин используется для обозначения «переживания присутствия чего-то, находящегося во внешнем мире, наряду с осознанием того факта, что для данного ощущения нет коррелята в объективной реальности» [4]. В традиционной для отечественной психиатрии терминологии описанные переживания могут быть квалифицированы в качестве феномена постороннего или олицетворенного присутствия К.Ясперса [35].
Традиционный подход к психопатологической квалификации обманов восприятия предполагает равнозначность совокупности диагностических признаков. На первом этапе анализа была выделена группа психопатологических признаков, признаваемых значимыми для диагностики во всех без исключения литературных источниках. В их число вошли признаки, характеризующие наличие или отсутствие чувства реальности, сделанности, проекцию галлюцинаторных образов.

Отсутствие завершенного чувства объективной реальности

Классическое определение псевдогаллюцинаций В.Х.Кандинского содержит основной дискриминирующий признак псевдогаллюцинаций. «Настоящие псевдогаллюцинации – есть весьма живые и чувственные до крайности определенные субъективные восприятия, характеризующиеся всеми чертами, свойственными галлюцинациям, за исключением существенного для них характера объективной реальности» [11]. Псевдогаллюцинации воспринимаются больными как «образы иной реальности», как что-то «новое, аномальное, неестественное». Чувство «инакости» исключает возможность отождествления псевдогаллюцинаторных образов с объектами реального мира. Для больных это «особые видения», «особые голоса» [30, 31]. Возникает вопрос, в чем заключается «инакость», за счет чего достигается отличие от реально существующих объектов?
Во-первых, имеют значение качественно иные перцептивные характеристики образов. В случае слуховых псевдогаллюцинаций больные подчеркивают необычность акустических характеристик обманов восприятия. Как правило, пациенты испытывают затруднения в определении индивидуальных особенностей, возрастной, половой, этнической принадлежности голосов. Тембровая окраска акустических образов достаточно часто характеризуется как искаженная использованием технических средств – телефонной мембраной, магнитофонной записью, радиотрансляцией. Зрительные псевдогаллюцинации сравниваются с телевизионным изображением, компьютерной графикой.
Во-вторых, отсутствует ассимиляция псевдогаллюцинаторных образов объектами реального мира. Возникающие образы существуют как бы в параллельном измерении, не имеют пространственной связи с окружающей действительностью, являясь автономными по отношению к ней. 
В частности, зрительные образы «наслаиваются», «заслоняют» собой, не соприкасаются с реальными объектами. Появление псевдогаллюцинаторных образов «отодвигает» реальный предметный мир в сознании больных на задний план.
В-третьих, псевдогаллюцинаторные образы воспринимаются иным необычным способом. Псевдогаллюцинации не связаны непосредственно с экстрарецепторным восприятием [24]. «Особые видения и голоса» воспринимаются не через органы чувств, а «внутренним зрением», «разумом», «мозгом», «совестью».
Наконец, больные с псевдогаллюцинациями убеждены в том, что возникающие образы доступны только им. Переживания носят сугубо личный, интимный характер, недоступны для окружающих [16]. Поэтому последние не видят и не слышат передаваемых им образов.
Диаметрально противоположные мнения существуют по вопросу о значении чувственной насыщенности образов для разграничения истинных и ложных галлюцинаций. По данным сторонников первой точки зрения, отсутствие чувственной насыщенности, яркости является обязательным признаком псевдогаллюцинаций, для которых, по их мнению, характерны «меньшая яркость» и «чувственная живость» в сравнении с истинными галлюцинациями [3, 8, 10]. Зрительные псевдогаллюцинации имеют характер «тусклых», «прозрачных», «иконоподобных» образов. Слуховые псевдогаллюцинации представляют собой «нечеткие», «неразборчивые», «маломодулированные» звуки. Приверженцы противоположной точки зрения, напротив, отмечают, что псевдогаллюцинации отличаются сенсорной насыщенностью, не меньшей, чем истинные галлюцинации. По их данным, песевдогаллюцинаторные образы обладают чувственной окраской, идентичной той, которой наделены реально существующие объекты [5, 11]. Крайнюю степень сенсорной насыщенности псевдогаллюцинаторных образов подчеркивают авторы Оксфордского руководства по психиатрии [4]. По их мнению, именно вследствие «особой яркости», а не вследствие каких-либо других свойств псевдогаллюцинации не отождествляются с объектами реального мира. Наконец, третья группа авторов занимает компромиссную позицию по данному вопросу. Согласно их данным псевдогаллюцинации «часто», «нередко», но не всегда лишены чувственной яркости и сенсорной насыщенности [2, 17, 34].
Псевдогаллюцинации тесно связаны с нарушениями мышления. И.А.Сикорский рассматривал псевдогаллюцинации в качестве «особого продукта ума» [28]. Степень участия нарушения мышления в развитии псевдогаллюцинаций обратно пропорциональна сенсорной насыщенности галлюцинаторных образов. По мере утраты обманами восприятия сенсорных характеристик псевдогаллюцинации сближаются с психическими идеаторными автоматизмами.
Наряду с этим для разграничения зрительных истинных и псевдогаллюцинаций используется признак, характеризующий наличие или отсутствие «телесности» [35]. Зрительные псевдогаллюцинации представляют собой «бесплотные», «бестелесные», «призрачные» образы, лишенные объемных характеристик. При этом необходимо отметить, что отсутствие объемности, трехмерности может быть присуще не только псевдо-, но и истинным галлюцинациям.
Возникновение обманов восприятия в результате внешнего воздействия рассматривается в качестве другого сущностного признака псевдогаллюцинаций [2, 20, 24, 30, 31]. Галлюцинаторные образы воспринимаются больными как вызванные, внушенные, наведенные, специально сделанные для них. В классической работе В.Х.Кандинский переживание постороннего влияния объясняет «отсутствием чувства собственной внутренней деятельности» [11]. В то же время переживание сделанности, наведенности может наблюдаться при различных психопатологических феноменах. В частности, объяснение возникновения болезненных переживаний является общим признаком основных компонентов синдрома Кандинского–Клерамбо – не только псевдогаллюцинаций, но и психических автоматизмов.
Ошибочным было бы отождествление чувства сделанности с бредовыми идеями персекуторного содержания. 
В отличие от бреда инсценировки, при котором происходящие в реальности события расцениваются «в контексте искусственно созданной ситуации», чувство сделанности при псевдогаллюцинациях имеет непосредственно чувственный характер непринадлежности переживаний «я» больного.
Свидетельством тесной связи псевдогаллюцинаций с патологией мышления является наличие чувства сделанности, наведенности. По мнению М.И.Рыбальского, псевдогаллюцинации представляют собой особую «сенсориальную форму» нарушений мышления [26]. В то же время обманы восприятия «не имеют логической связи с представлениями, бывшими в сознании непосредственно перед появлением псевдогаллюцинаций», «не связаны с характером преобладающих у больного идей» [11].
Отдельного рассмотрения заслуживает вопрос о проекции галлюцинаторных образов. Пространство, в которое проецируется образ, может быть разделено на объективное (внешнее) и субъективное (внутреннее). Под внешним, или объективным, пространством понимается окружающая больного реальная действительность. Внутреннее субъективное пространство существует только в представлении больного. В первом случае речь идет об экстрапроекции, во втором – об интрапроекции образа. В большинстве случаев псевдогаллюцинации имеют внутреннюю проекцию. Галлюцинаторный образ локализуется в субъективном психическом либо телесном пространстве.
Вопреки достаточно распространенному мнению внутренняя проекция галлюцинаторного образа не является облигатным признаком псевдогаллюцинаций. Интрапроекция образа более характерна для слуховых и в меньшей степени для зрительных псевдогаллюцинаций [26]. Псевдогаллюцинаторные образы могут проецироваться в пространстве на расстояние, намного превышающее пределы возможного восприятия. При этом слуховые и зрительные образы не занимают определенного положения в пространстве [6]. Вследствие этого зрительные псевдогаллюцинации «неотделимы от взора», от них невозможно отвернуться, спрятаться.
В англоязычной литературе различают два варианта псевдогаллюцинаций в зависимости от проекции галлюцинаторного образа [4]. При так называемых воображаемых псевдогаллюцинациях имеет место интрапроекция в субъективное пространство. Галлюцинаторный образ «переживается в уме». В случае «ощущаемых» псевдогаллюцинаций имеет место экстрапроекция во внешнее реальное пространство. При этом «нереальность» образа осознается больными.
На втором этапе анализу были подвергнуты признаки, упоминавшиеся в качестве значимых диагностических критериев лишь в отдельных литературных источниках. Так называемый критерий рецепторной зависимости [16] представляет собой признак, характеризующий способ восприятия галлюцинаторного образа. По нашему мнению, данный критерий является вторичным производным признаком, отражающим наличие или отсутствие чувства реальности, субъективного отличия от образов действительности.
Восприятие псевдогаллюцинаторных образов «внутренним слухом», «внутренним зрением», «мозгом», «душой» является следствием, с одной стороны, отсутствия у обманов восприятия «завершенного чувства реальности», с другой стороны, следствием внутренней проекции образа.

Критерий направленности переживаний или признак, характеризующий направленность болезненных переживаний

В качестве дифференциально-диагностического признака ряд авторов рассматривают направленность вектора болезненных переживаний [8, 10, 16]. Существует мнение, что если истинные галлюцинации центрированы на физическое «я», то псевдогаллюцинации всегда адресованы психическому «я» больного [8, 10, 16]. Истинные галлюцинации воспринимаются как угрожающие физическому здоровью и самой жизни, тогда как псевдогаллюцинации расцениваются больными как «психическое насилие», попытки свести с ума. С данным утверждением трудно согласиться, так как и истинные и ложные галлюцинации могут быть адресованы как физическому «я», так и психическому «я» больного. Поэтому обращенность содержания галлюцинаций к аутопсихике либо соматопсихике не может рассматриваться в качестве значимого дискриминирующего признака.

Критерий актуального поведения или признак, характеризующий соответствие поведения больных содержанию галлюцинаций

В отличие от истинных галлюцинаций поведение пациентов не всегда соответствует содержанию обманов восприятия [2, 16]. По данным Б.А.Вознесенского, для больных с псевдогаллюцинациями характерной является диссоциация между «богатством психопатологических переживаний» и поведением больного [2]. Однако отсутствие активных действий, связанных с содержанием обманов восприятия, не является специфическим признаком псевдогаллюцинаций. Погруженность в болезненные переживания не исключает возможности активных защитных действий. Поведение одних больных отражает содержание галлюцинаций (попытки спрятаться, защититься, диалоги с голосами), другие больные не предпринимают каких-либо действий, связанных с наличием обманов восприятия.

Критерий возможности внешней защиты или признак, характеризующий попытки защиты от обманов восприятии

Невозможность внешней защиты от псевдогаллюцинаций рассматривается в качестве одного из признаков, помогающих разграничить истинные и ложные галлюцинации [23]. Данный признак является частным вариантом рассмотренного ранее поведенческого критерия. Действительно, попытки избавиться от псевдогаллюцинаций, заткнув уши, закрыв глаза, не дают результата. Отсутствие зависимости от функции экстрарецепторов, внутренняя проекция не позволяет использовать какие-либо предметы или действия для защиты от псевдогаллюцинаций. 
Однако в ряде случаев подобные действия и средства защиты не помогают в борьбе и с истинными галлюцинациями.
Представляют интерес данные, приводимые С.Ю.Циркиным. Попытки вызвать образы нейтрального или противоположного по отношению к содержанию псевдогаллюцинаций могут уменьшить интенсивность болезненных переживаний за счет «интенсификации восприятия мысленного пространства» [33]. Схожие закономерности отмечал и В.Х.Кандинский – тенденцию к исчезновению псевдогаллюцинаторных образов при «произвольной активизации воображения» [11].

Критерий суточной ритмики или признак, характеризующий наличие или отсутствие суточной ритмики состояния

В качестве дифференцирующего признака в ряде изданий рассматривается признак, характеризующий наличие или отсутствие суточной ритмики болезненных нарушений [8, 10, 16, 23]. Данный признак отражает в первую очередь нозологическую принадлежность обманов восприятия. Утверждение, что истинные галлюцинации чаще возникают вечером и ночью, справедливо для обманов восприятия экзогенной природы, связанных с расстройством сознания. При расстройствах шизофренического спектра, для которых в первую очередь характерны псевдогаллюцинации, изменение интенсивности болезненных нарушений в зависимости от времени суток, как правило, не наблюдается.

Критерий или признак, характеризующий наличие или отсутствие критики

Ошибочным, на наш взгляд, представляется мнение об отсутствии у больных критического отношения к пседогаллюцинациям [17, 18]. В большинстве случаев наблюдается двойственное отношение к ложным галлюцинациям [24, 29]. С одной стороны, псевдогаллюцинаторные образы являются чуждыми, навязанными извне помимо воли больных, но, с другой стороны, пациенты полностью находятся во власти испытываемых болезненных переживаний. Больные осознают субъективную природу обманов восприятия и в то же время верят в реальность их существования. В тех случаях, когда псевдогаллюцинации не сопровождаются чувством сделанности, критика к ним обычно сохранена [24].
После выхода из психоза обманы восприятия подвергаются критической оценке. Псевдогаллюцинации рассматриваются в качестве следствия действия различных неспецифических факторов (перегрузки, переутомления, эмоционального напряжения) либо распространенных в массовом сознании представлений о порче, сглазе, привороте.
Различные мнения существуют по вопросу об эмоциональном отношении больных к псевдогаллюцинациям. Согласно одной из точек зрения появление псевдогаллюцинаций всегда сопровождается негативной эмоциональной реакцией [9]. Более обоснованным и соответствующим клинической реальности является мнение, что эмоциональная реакция больных на возникновение псевдогаллюцинаций зависит от содержания обманов восприятия [24, 26]. Псевдогаллюцинации индифферентного содержания обычно не вызывают значительных изменений в эмоциональном состоянии. Обманы восприятия восхваляющего содержания сопровождаются подъемом настроения. Возникновение псевдогаллюцинаций угрожающего и осуждающего характера вызывает изменение настроения с доминированием одного из вариантов гипотимного аффекта.
Таким образом, отсутствие завершенного чувства предметности может рассматриваться в качестве облигатного дискриминирующего признака псевдогаллюцинаций. Проекция галлюцинаторного образа в субъективное пространство и связь его возникновения с внешним воздействием являются факультативными дискриминирующими признаками, позволяющими разграничить истинные и ложные галлюцинации. Все другие признаки, рассматриваемые в литературе, являются либо производными от трех основных дискриминирующих признаков, либо в равной степени характерны как для истинных галлюцинаций, так и для псевдогаллюцинаций.
Истинные галлюцинации, обладающие чувственной очевидностью, не отличимые от объектов реального мира, характерны для экзогенных и экзогенно-органических психозов. По вопросу о нозологической предпочтительности псевдогаллюцинаторных расстройств единое мнение отсутствует. Одни авторы придерживаются точки зрения об относительной предпочтительности псевдогаллюцинаций для расстройств шизофренического спектра [20, 24, 29–31]. Другие допускают возможность возникновения псевдогаллюцинаций при экзогенных и экзогенно-органических психозах [7, 9]. Различие во взглядах во многом связано с отсутствием единого подхода к квалификации обманов восприятия. При экзогенных и экзогенно-органических психозах, как правило, наблюдаются слуховые и зрительные обманы, обладающие интрапроекцией, но отвечающие другим признакам псевдогаллюцинаций. Относительно специфичным для экзогенных психозов может считаться синдром псевдогаллюциноза, основным элементом которого являются обманы восприятия, частично соответствующие критериям псевдогаллюцинаций [26].
По данным авторов Оксфордского руководства по психиатрии, наиболее характерными для шизофрении могут считаться «галлюцинации от третьего лица» комментирующего или предвосхищающего характера, а также «галлюцинации внутренней речи» [4]. Слуховые галлюцинации, комментирующие мысли, выполняемые или планируемые действия, могут при этом иметь характер как истинных, так и псевдогаллюцинаций. «Галлюцинации внутренней речи» в зависимости от наличия или отсутствия сенсорного компонента и степени отчуждения могут трактоваться либо в качестве псевдогаллюцинаций, либо в качестве разновидности идеаторного автоматизма в виде звучания мыслей или эхо мысли.
Структура психопатологического синдрома определяет клинические особенности обманов восприятия при расстройствах шизофренического спектра. При паранойяльных состояниях галлюцинации встречаются редко, являясь вторичным психопатологическим феноменом по отношению к систематизированному интерпретативному бреду. В этом случае содержание галлюцинаций отражает фабулу бредовых идей [14]. Обманы восприятия могут иметь характер как истинных, так и ложных галлюцинаций.
При непрерывном течении параноидной шизофрении псевдогаллюцинации являются основным структурным компонентом синдрома Кандинского–Клерамбо. Развитие псевдогаллюцинаций в большинстве случаев наблюдается одновременно или вскоре после появления бредовых идей. Реже появление обманов восприятия предшествует развитию бредовых идей.
При приступообразном и приступообразно-прогредиентном течении содержание псевдогаллюцинаций во многом зависит от полюса доминирующего аффекта. Содержание обманов восприятия при депрессивно-параноидных состояниях связано с ожидаемым наказанием, расправой, смертью. Содержание галлюцинаторных образов при маниакально-параноидных состояниях отражает мнимые достижения, успехи, подвиги. Развитие на высоте психоза онейроидного синдрома сопровождается появлением зрительных и слуховых псевдогаллюцинаций фантастического характера.
В развитии парафренного синдрома особую роль могут играть псевдогаллюцинации памяти. «Псевдогаллюцинации ошибочно принимаются сознанием больного… за воспоминание действительного факта, свершившегося в далеком или недавнем прошлом» [11]. Псевдогаллюцинаторные реминисценции возникают изолированно вне связи с актуальными переживаниями больного либо «в ряду обыкновенных воспоминаний» [11].
Иного мнения по вопросу о диагностическом значении псевдогаллюцинаций придерживаются психиатры, ориентированные исключительно на формализованные диагностические критерии Международной классификации болезней 10-го пересмотра и DSM-5. Крайним выражением данной точки зрения является предложение отказаться от использования термина псевдогалюцинации, ограничиваясь в научных исследованиях и практической деятельности описанием феноменологических особенностей обманов восприятия. Данная позиция аргументируется тем, что разделение обманов восприятия на истинные и ложные галлюцинации не дает «никакой дополнительной информации, полезной для постановки диагноза» [4].

Психические галлюцинации Байярже

Психические галлюцинации рассматриваются одними авторами в качестве особой разновидности псевдогаллюцинаций [5, 34], другими – в качестве особого психопатологического феномена, занимающего переходное положение между псевдогаллюцинациями и психическими автоматизмами [26]. Общими признаками психических галлюцинаций и псевдогаллюцинаций являются отсутствие завершенного чувства реальности и связи с экстрарецепторами. Основное различие между псевдогаллюцинациями и психическими галлюцинациями заключается в «высокой чувственной определенности и законченности псевдогаллюцинаторного образа» [11].
К числу облигатных характеристик психических галлюцинаций в литературе относят следующие признаки: полное отсутствие сенсорного компонента, внутреннюю проекцию, чувство сделанности, наведенности. Психические галлюцинации в отличие от ложных псевдогаллюцинаций полностью лишены сенсорного компонента. Для психических галлюцинаций, как и для псевдогаллюцинаций, характерно независимое от органов чувств «интеллектуальное восприятие» образов – «голос разума», «голос совести». В описаниях больных это «беззвучные», «неозвученные» голоса, «бестелесные образы». Пациенты часто затрудняются с ответом на вопрос, что они переживают, «звучащую мысль» или голос [17]. Внутренняя проекция – облигатный признак психических галлюцинаций, тогда как псевдогаллюцинации могут иметь внешнюю проекцию. Наконец, чувство сделанности, наведенности образа при психических галлюцинациях всегда имеет место, в то время как переживание внешнего воздействия при псевдогаллюцинациях может отсутствовать. Отчуждение психических переживаний рассматривается в качестве кардинального признака психических галлюцинаций [9].
Термин «галлюциноиды» используется в психиатрической литературе в различных значениях. В.Х.Кандинский применял термины «псевдогаллюцинации» и «галлюциноиды» в качестве синонимов [11]. В.П.Осипов рассматривал в качестве галлюциноидов некоторые разновидности психического автоматизма – «звучание мыслей, повторы мыслей, мысленное говорение» [22]. Особую позицию в данном вопросе занимал Г.К.Ушаков [32]. Автор обозначал термином «галлюциноиды» зрительные образы, возникающие при закрытых глазах, в бодрствующем состоянии на фоне астенической симптоматики.
В современной литературе галлюциноиды рассматриваются в качестве «неполных», «незавершенных» псевдогаллюцинаций, предшествующих появлению истинных псевдогаллюцинаций [15, 26]. Галлюциноиды не обладают сенсорной насыщенностью и предметной завершенностью. Как правило, это нечеткие, неясные зрительные образы, исчезающие при попытке внимательно рассмотреть их. Галлюциноиды имеют внешнюю проекцию, но без определенной, четкой локализации. Вследствие этого обманы восприятия не «вписываются» в реальную действительность. Чувство сделанности, наведенности обычно отсутствует. Отношение больных к образам критическое с пониманием их нереальности.
Галлюциноиды, как правило, являются относительно автономным компонентом галлюцинаторно-параноидного синдрома, так как галлюцинаторные образы обычно не подвергаются вторичной бредовой переработке [26].

Сведения об авторе
Крылов Владимир Иванович – д-р мед. наук, проф. каф. психиатрии и наркологии ФГБОУ ВО «Первый СПбГМУ им. акад. И.П.Павлова». E-mail: krylov2056@yandex.ru