Психиатрия Психиатрия и психофармакотерапия им. П.Б. Ганнушкина
№01 2025

Antidepressant therapy and suicidal behavior

R.V. Bisaliev

Private educational institution of higher education «Moscow international academy», Moscow, Russia

Abstract

The aim was to conduct a theoretical analysis of Russian and foreign articles on the problem of suicidal behavior in antidepressant therapy. Research methodology. The analysis of the sources of Russian and foreign authors is carried out.

The methods of theoretical analysis were used: analytical comparison, systematization and generalization of works on the problem of suicidal behavior.

Results. The disadvantages and advantages of the use of antidepressants in the treatment of depression associated with suicidal behavior have been identified.

Conclusion. The analysis of the articles illustrates the main strategies, directions and prospects for the development and implementation of both therapeutic and rehabilitation, preventive measures, and epidemiological and scientific-practical studies of suicidal behavior in patients participating in antidepressant therapy.

Keywords: suicide, self-harm, depressive disorders, antidepressants, therapy, prevention.

For citation: Bisaliev R.V. Antidepressant therapy and suicidal behavior. Psychiatry and psychopharmacotherapy. 2025; 1: 33–39. DOI: 10.62202/2075-1761-2025-27-1-33-39

Введение

Согласно данным официальной международной статистики, 330 миллионов человек страдают депрессией. При этом смертность достигает 18%, а смертность у больных депрессией по причине суицида – до 30%, в целом в мире за последние 45 лет уровень самоубийств вырос на 60% [4, 10]. Это несмотря на высокий уровень доступности первичной специализированной медицинской помощи лицам с зарегистрированным преднамеренным самоповреждением среди взрослого населения (78,6%) и среди детей и подростков (79,7%) [2]. При всей очевидности назначения антидепрессантов для лечения депрессивных расстройств, а следовательно, и снижения суицидальной готовности, возникает ряд неоднозначных, порою противоречивых мнений по этой проблеме. В частности указывалось, что при лечении депрессивных расстройств 60-70% пациентов не испытывали ремиссии, вместе с тем 30-40% не иллюстрировали значительного ответа [8, 49]. С одной стороны, риск самоубийства, связанный с нелеченой депрессией, намного выше, чем этот риск, связанный с лечением антидепрессантами, и снижение риска суицида подтверждалось на эпидемиологическом уровне. С другой стороны, высказано мнение об отсутствии доказательств, что антидепрессанты предотвращают самоубийства и суицидальные попытки или увеличивают их риск [11]. Например, сообщалось об имеющихся прямых доказательств увеличения суицидальных мыслей и риска самоубийства у молодых людей от применения антидепрессантов в краткосрочной перспективе. А доказательства того, что антидепрессанты снижают риск самоубийства, оказались косвенными (низкого качества) [5]. Не исключается неспецифическое стимулирующее влияние препаратов и усиление латентной суицидальной активности при использовании антидепрессантов на начальном этапе лечения, особенно тяжелой депрессии с заторможенностью. Вместе с тем для получения достоверных результатов требуется проведение тщательного клинико-психопатологического анализа. Так как повышенный риск самоубийства изначально присутствует у небольшого числа нелеченых пациентов [14, 18]. Показательно то, что за последние пять лет среди граждан молодого трудоспособного возраста (доля больных в возрасте 16-30 лет выросла с 25% до 48,6%, а лиц 60 лет и старше снизилась с 25% до 16%) зафиксирован рост числа острых отравлений антидепрессантами, особенно препаратами группы селективных ингибиторов обратного захвата серотонина (СИОЗС): флувоксамина в 1,3 раза, флуоксетина – в 1,6 раза, сертралина – в 8 раз. Наибольшее количество отравлений произошло с суицидальной целью (72-77%), отравления с целью самолечения составили не более 10% [1]. Тревожная статистика приводится английскими исследователями. В одном ретроспективном когортном исследовании более 61 000 пациентов из 570 общих врачебных практик было установлено, что абсолютные риски в течение одного года воздействия СИОЗС проявлялись в 5,7% случаев – падения, 2,6% – инсульт, 0,5% – кровотечения из верхних отделов желудочно-кишечного тракта, 0,38% – судороги и 0,44% – гипонатриемия. При этом абсолютные риски смертности от всех причин в течение одного года составили 7,04% для пациентов, не принимающих антидепрессанты, и 8,12% для пациентов, которые принимали трициклические антидепрессанты, 10,61% для СИОЗС и 11,43% для антидепрессантов других групп [26]. В защиту применения антидепрессантов можно отметить их дополнительные преимущества. Например, в период пандемии коронавирусной инфекции во Франции потребность в антидепрессантах возросла на 18%. Прием антидепрессантов помимо нивелирования депрессивной симптоматики также снижал риск неблагоприятного течения болезни (смерти или необходимости искусственной вентиляции легких). Так, например, применение антидепрессантов у пациентов с соматическими заболеваниями снижало риск развития депрессии на 57% [28]. Было высказано предположение о наличии у антидепрессантов противовоспалительного и, вероятно, противовирусного эффектов [13].

Следует отметить, что проводятся значительные усилия в повышении эффективности антидепрессивной терапии, создаются и внедряются новые виды антидепрессантов. Имеются публикации по разработке нового антидепрессанта аркетамина, подтверждающего высокую эффективность по снижению уровня суицидальных тенденций, особенно у пациентов с резистентностью к лечению с большим депрессивным расстройством или биполярным аффективным расстройством [50]. Однако неоднозначность мнений в отношении антисуицидальной роли антидепрессантов побудила автора настоящего исследования к проведению теоретического анализа этой проблемы.

Цель исследования – проведение теоретического анализа отечественных и зарубежных работ по проблеме суицидального поведения при антидепрессивной терапии.

Методология исследования

Для определения методологии исследования нами был проведен поиск публикаций, в которых излагается принцип написания научных обзоров. Выбор пал на расширенный протокол «Предпочтительные сообщения для систематических обзоров и метаанализов» (PRISMA) для литературных обзоров [37]. На наш взгляд, там отражены ключевые моменты и рекомендации, базирующиеся на следующих положениях: непредвзятость, объективность и полнота представленных результатов других авторов. Помимо четкого формулирования проблемы, требуется описание всех источников информации (например, базы данных с датами охвата). Всесторонность охвата исследования иллюстрируется описанием процесса отбора исследований и характеристик, по которым были извлечены данные (например, объем исследования, период наблюдения), цитирование или ссылки на источники. Следуя рекомендациям, мы отразили источники финансирования обзора и другую поддержку (например, предоставление данных) и роль спонсоров систематического обзора (если таковые имеются).

В результате проведен анализ 50 источников отечественных и зарубежных авторов. Мы исключили дублирующие материалы (19 источников) во время обработки данных после прочтения названия и аннотации каждой статьи. Поиск осуществлялся в специальных медицинских ресурсах, а именно: RusMed, PubMed и Google Scholar. Кроме того, были задействованы электронные библиотеки, такие как elibrary.ru и КиберЛенинка.

Поиск проводился с помощью следующих ключевых слов: «суицид», «антидепрессанты» и «депрессия», отражающих полноту и направленность изучаемой проблемы. В дальнейшем были добавлены другие слова: «антидепрессивная терапия и суицид», «суицидальные мысли», «попытка самоубийства», «психические расстройства», «профилактика», используемые при написании аннотации исследования. Мы не ограничивали поиск по базам данных датой публикации, хотя акцент был на публикациях за последние пять лет, то есть с 2020 года (за исключением публикации по написанию обзоров от 2009 года).

Отбор материала осуществлялся по следующим критериям:

• Статьи, которые, согласно их аннотации, касались главным образом взаимосвязи суицидального поведения и антидепрессивной терапии. Мы определили основные составляющие материалов: распространенность суицидальных форм поведения и депрессивных расстройств, клинико-психопатологические проявления расстройств настроения, эффективность антидепрессантов, стадия суицидального процесса (идея самоубийства, попытка самоубийства, завершенное самоубийство, риск самоповреждения и самоубийства; факторы риска суицидов в структуре депрессии, намеренность суицидальных действий).

• Статьи, тезисы которых были доступны в любой базе данных.

Нами использовались методы теоретического анализа: аналитическое сравнение, систематизация и обобщение научно-исследовательских и научно-методических отечественных и зарубежных работ по проблеме суицидального поведения при использовании антидепрессантов. Нелишним будет отметить, что данная работа не требует этического одобрения, так как концепция и изложение материала были основаны на опубликованных в рецензируемых журналах исследованиях.

Обсуждение

Ежегодная тенденция к увеличению случаев назначения антидепрессантов (АД) аналогичным образом прослеживается во всем мире. Назначение АД в Великобритании с 2000 г. увеличилось на 170%, и около 16% взрослого населения Англии (7 млн человек) препараты были назначены лишь за один год. В России с конца августа 2022 г. продажи АД выросли на 76% по сравнению с аналогичным периодом 2021 года, тогда как с начала 2022 г. – на 89% [16]. Высокая распространенность использования антидепрессантов объясняется широким спектром показаний к назначению данного класса препаратов, таких как депрессивные расстройства различной психопатологической структуры (эндогенные, психогенные, реактивные, инволюционные, невротические). Помимо этого, они нашли свое применение при обсессивно-компульсивном расстройстве, дистимии, тревожных расстройствах, расстройствах пищевого поведения, бессоннице, хроническом болевом синдроме и других нарушениях [12]. Целесообразно применение антидепрессантов в терапии неврологических заболеваний. Имеет место их использование при инсульте, болезни Альцгеймера, когнитивных нарушениях, болезни Паркинсона, рассеянном склерозе, хронической боли в спине и мигренозных головных болях [9]. Вероятно, с этим обстоятельством связаны нередкие случаи неоправданного и/или длительного использования антидепрессантов в отсутствие показаний и в рамках терапевтического воздействия.

Следует отметить, что в качестве антидепрессантов наиболее часто и широко используются селективные ингибиторы обратного захвата серотонина (СИОЗС) – пароксетин, сертралин, флувоксамин, флуоксетин, циталопрам, эсциталопрам. Вместе с тем именно данная группа препаратов подвергается серьезной критике со стороны клиницистов. В частности, утверждается о способности АД увеличивать частоту суицидов. С одной стороны, вероятность возрастания суицидального риска при приеме антидепрессантов у лиц с психическими расстройствами после начала не отрицается. С другой стороны, трактовка наличия однозначной причинно-следственной взаимосвязи приема антидепрессантов (в первую очередь, СИОЗС) с повышенным суицидальным риском является не совсем корректной, так как феномен суицидального поведения имеет основой в своем развитии не только биологическую (фармакологическую) почву, а также в его (суициде) формировании задействованы социальные факторы, психологические и психопатологические механизмы [3, 6, 15]. Упреки в агрессивном продвижении антидепрессантов фармацевтической индустрией также не имеют однозначного понимания. Установлено, что 10-процентное увеличение рекламы антидепрессантов приводит к 0,3-процентному (32 миллиона долларов) увеличению новых рецептов. Такое явление сопровождается сокращением прогулов на рабочем месте на сумму около 770 миллионов долларов. Иными словами, не обнаружено никакого влияния рекламы на цены, проникновение дженериков, переключение препаратов. Рост количества побочных эффектов обусловлен показателями несоблюдения режима лечения или нерегулярными визитами к терапевту [42]. В то же время потребление антидепрессантов в аптечных розничных точках возросло даже в условиях экономического кризиса, что может быть отражением как бремени болезней, так и высокой коммерческой заинтересованностью фармацевтических компаний в распространении антидепрессантов [36].

В разрешении споров о влиянии антидепрессантов на риск самоубийства у взрослых с депрессией и другими показаниями к лечению, было проведено крупное метааналитическое исследование с включением 27 исследований, из которых 19 были по депрессиям и 8 по различным неуказанным показаниям (n = 1,45 миллиона субъектов). На его основе авторы пришли к заключению, что воздействие антидепрессантов нового поколения сопряжено с более высоким риском самоубийства у взрослых пациентов с депрессией и другими показаниями к лечению, получающих рутинную помощь. Более того, наблюдалась систематическая недооценка риска в опубликованных работах по этой проблематике [24]. В другом проведенном метаанализе

(17 исследований по самоубийствам или попыткам самоубийства у детей и молодых людей в возрасте 5-25 лет, принимавших антидепрессанты) получены аналогичные данные. Согласно полученным результатам, использование антидепрессантов, особенно группы СИОЗС, увеличивало риск суицидального поведения по сравнению с теми, кто не получал антидепрессивное лечение. Выдвинуто предположение, что механизмы повышенного суицидального риска СИОЗС обусловлены их анксиогенным воздействием [32]. К этим результатам следует относиться весьма осторожно, так как эти гипотезы основываются на экспериментах на животных. В популяционных исследованиях долгосрочных тенденций самоубийств в Италии, Австрии и Швейцарии не обнаружено убедительных доказательств по введению первых антидепрессантов в клиническую практику около 1960 года и СИОЗС в 1990 году и значительному снижению показателей самоубийств [19].

В Австралии установлена закономерность, иллюстрирующая рост потребления антидепрессантов и с увеличением числа передозировок этих препаратов. Однако причинно-следственные связи между этими явлениями не могут быть признаны ввиду необходимости улучшения качества научных наблюдений [46]. В шведском популяционном исследовании 538 577 человек, начавших лечение СИОЗС, обнаружены интересные закономерности. Самый высокий риск самоубийства был в месяц, непосредственно предшествующий первому зарегистрированному началу приема СИОЗС. В дальнейшем после начала лечения суицидальный риск оставался низким по сравнению с месяцем, предшествующим началу приема СИЗОС. И с течением времени риск постепенно снижался. В то же время риск на протяжении года терапии антидепрессантами оставался повышенным, по сравнению с периодом без лечения за год до начала лечения. Авторами приводились некоторые предостережения, что результаты не являются доказательствами причинно-следственной связи приема СИОЗС и актуализации суицидального поведения из-за возможных погрешностей в исследовании и влияния других факторов (доступность помощи, нахождение в стационаре и ограничения доступа к средствам, с помощью которых можно осуществить суицидальное поведение) [31]. В обзорной критической статье зарубежных авторов прямо указывается, что: 1. фармацевтической промышленностью происходит недооценка вреда, связанного с антидепрессантами, включая суицидальное поведение; 2. работы, иллюстрирующие связь между снижением количества выписанных рецептов на антидепрессанты и ростом показателей попыток самоубийства или завершенных самоубийств среди молодежи, не являются доказательными в виду методологически слабой организации исследования; повышенный риск суицидальных попыток и завершенных самоубийств среди молодежи, принимающей антидепрессанты, даже после учета некоторых соответствующих факторов исследования, подтвердились исследованиями случай-контроль [45]. В Англии рост в назначении антидепрессантов составляет примерно на 3-4 миллиона рецептов каждый год. При этом установлен повышенный уровень суицидального поведения, особенно СИОЗС. Иными словами, на основе метаанализа 100 000 пациентов, использующих АД, специалисты сформулировали вывод о том, что риск самоубийства удвоился у детей и подростков, у взрослых аналогичного увеличения риска не наблюдалось [41]. Отмечено, что положительной связи между назначением антидепрессантов и смертями от самоубийств не обнаружено. А суицидальное поведение возникает в течение нескольких недель после начала приема АД примерно у 4% подростков, что вдвое превышает частоту, наблюдаемую у тех, кто принимал плацебо [23]. При назначении антидепрессантов риск появления суицидальных идей был связан с возрастными характеристиками пациентов: его максимальное проявление отмечено до 18 лет, снижение у пациентов 18-24 лет и практически риск сводился к минимуму в возрасте 25-64 лет [17]. Тогда как в другом исследовании высокий риск самоубийства (мысли, попытки) обнаружен у лиц в возрасте 24 лет или моложе, использующих трициклические антидепрессанты (амитриптилин, амоксапин, доксепин, дезипрамин, нортриптилин, протриптилин, имипрамин, тримипрамин). Данная возрастная когорта пациентов, получающая лечение трициклическими антидепрессантами, должна тщательно контролироваться на предмет любых суицидальных мыслей и поведения [38]. Cтратифицированным по препаратам анализом было выявлено, что медиана до появления суицидальных мыслей была самой короткой для эсциталопрама (7,5 дней), в то время как самой длинной для флуоксетина (19 дней). Медианное время до начала действия до первого появления суицидальных попыток было самое короткое для сертралина (25 дней) и самое длинное для флуоксетина (37 дней) и циталопрама (37 дней). В анамнезе суицидальные мысли (14,8%) были наиболее распространены среди сообщений об эсциталопраме, а предыдущие попытки самоубийства – среди сообщений о циталопраме (14,1%) и эсциталопраме (13,1%). В зафиксированных 52 случаях суицидальных попыток со смертельным исходом (14,3%), попытки суицида с летальным исходом чаще отмечались при приеме флуоксетина (17,4%) и циталопрама (17,2%), чем при приеме других СИОЗС [22]. Сообщалось о высоком суицидальном риске (63%) у пациентов с расстройством аутистического спектра [21]. Однако у них же наблюдалась депрессивная симптоматика и алекситимия, которые также являлись факторами риска суицидальной активности. Думается, что для однозначного соотнесения связи приема антидепрессантов с суицидальным поведением требуется более тщательное глубокое исследование. В исследование не были включены другие, например, биологические или социально-психологические составляющие, они также могут выступать предикторами суицидального поведения у пациентов психиатрического профиля. Давно доказанным считается факт наличия психического расстройства у лиц с суицидальным поведением, а в некоторых работах, хотя и ставится под сомнение данный устоявшийся тезис, тем не менее не отрицается, что суицидальное поведение является отдельным клиническим феноменом, сопровождающий весь континуум «норма – психическая патология» [7].

Отдельного внимания заслуживают работы, содержащие как нейтральные, так и диаметрально противоположные точки зрения. В частности, все доказательства в отношении антисуицидальной роли антидепрессантов не являются окончательными, требуется проведение тщательного мониторинга перед началом, изменением дозы или прекращением приема назначенных антидепрессантов [30]. В сравнительном исследовании лечения депрессивных состояний с суицидальными мыслями с применением когнитивной терапии и без нее, суицидальные мысли нивелировались быстрее при применении совокупности психотерапии и психофармакотерапии. Однако суицидальные мысли в целом снижались от применения антидепрессантов с/без когнитивно-поведенческой терапии [27]. Метааналитическими работами показана антисуицидальная эффективность антидепрессантов, как в детской, так и во взрослой популяции населения. Подчеркивалось, что метаанализ является более надежным, чем индивидуальный рандомизированный контролируемый подход. Так как исследование феномена самоубийства у пациентов, использующих антидепрессанты, требует большого охвата выборки [35]. На неоднозначность понимания роли антидепрессантов в генезе суицидального поведения указывают и другие авторы. То есть существуют работы, иллюстрирующие отсутствие прямой пользы антидепрессантов, и которые могут вызывать или ухудшать суицидальность у молодых пациентов. Вместе с тем эпидемиологические исследования отражают иную картину, включающую благоприятную роль антидепрессантов в снижении суицидального поведения [47]. С одной стороны, некоторые пациенты с генетическими недостатками могут развить чрезмерную реакцию на антидепрессанты с актуализацией аутоагрессивных тенденций. С другой стороны, данный феномен самоубийства выявляется у небольшого числа пациентов, принимающих антидепрессанты. Для большинства пациентов антидепрессанты являются безопасными [33]. Показательно то, что существенная задержка (часто 4-6 недель) между началом приема антидепрессанта в лечении депрессии влечет за собой риск прекращения приема лекарств, самоповреждения/самоубийства и продолжающегося «повреждения» мозга, вызванного болезнью [34]. Аналогичные выводы получены шведскими исследователями, так как установлен наибольший вклад в увеличение изменения уровня самоубийств пациентами, не получавшими АД. Однако не исключается роль других факторов, влияющих на самоубийства, таких как социальные факторы и другие сопутствующие расстройства [25]. Так как антидепрессанты эффективны в снижении суицидальных мыслей, хотя у части пациентов суицидальные мысли могут сохраняться в течение нескольких недель [40]. Согласно данным стратифицированных исследований по возрасту групп пациентов, выбор конкретного антидепрессанта, его доза или показания к применению не влияли на риск появления суицидальных идей [17]. В США был создан документ, предупреждающий специалистов по острожному применению селективных ингибиторов обратного захвата серотонина из-за повышенного риска суицидальности и передозировок антидепрессантами (циталопрам и венлафаксин) среди подростков и молодых людей в первые месяцы после начала терапии. С учетом указанных рисков, одновременно представлены данные, подтверждающие необходимость использования антидепрессантов для снижения общего количества суицидальных мыслей и попыток самоубийства [39]. Отрицательная связь была выявлена между уровнем самоубийств и назначением антидепрессантов. Данные связи обнаружены у селективных ингибиторов обратного захвата серотонина, ингибиторов обратного захвата серотонина и норадреналина, трициклических антидепрессантов [48]. Высокая эффективность по нивелированию состояния безнадежности и суицидальных мыслей была достигнута в комбинированном лечении (сертралин и позитивная психотерапия) пациентов с большим депрессивным расстройством [43]. При сравнении шестинедельного периода непосредственно до и после начала приема СИОЗС доля пациентов (365 человек с первичной депрессией, тревожностью или обсессивно-компульсивным расстройством) с широко определяемой суицидальностью снизилась (38,5% против 24,2%, p<0,001). Без изменений оставалось количество пациентов с попытками самоубийства (2,8% против 2,8%, p=1,000). В то же время удельный вес пациентов с несуицидальными самоповреждениями статистически незначимо снизился (12,4% против 8,4%, p=0,067) [44]. Иными словами, исследованиями иллюстрирована антисуицидальная психофармакологическая составляющая селективных ингибиторов обратного захвата серотонина.

Определенный оптимизм в назначении антидепрессантов вносят данные метаанализов, по результатам которых не было выявлено значительного риска завершенного самоубийства. Хотя некоторые из них, в частности венлафаксин у детей/подростков с депрессией и пароксетин у лиц с расстройствами аутистического спектра, связаны со значительно повышенным риском суицидальных мыслей/поведения. Сертралин был связан со сниженным риском у молодых людей с тревогой. В этом контексте предупреждения в официальных документах, что антидепрессанты могут повышать риск суицидального поведения и мыслей, носят спорный, дискуссионный характер, по крайней мере, к избранному числу антидепрессантов [20]. Кроме того, целесообразным и оправданным считается назначение антидепрессантов не только с психиатрической (купирование депрессии и снижение риска суицида), но и с неврологической точки зрения (снижение риска осложнений неврологической патологии и предупреждение вследствие этой патологии преждевременной смертности) [29].

Заключение

Таким образом, понимание роли антидепрессантов в купировании суицидального поведения является неоднозначным. Подавляющее количество работ преимущественно зарубежных исследователей придерживаются направления, иллюстрирующего либо отсутствие или низкую эффективность антидепрессантов в лечении депрессивных расстройств и нивелировании суицидальности, либо усиление суицидальных тенденций вследствие приема антидепрессантов (чаще группы СИОЗС).

Другая точка зрения, которой в большей мере придерживаются отечественные авторы, подразумевает существенную роль антидепрессантов в купировании депрессивной симптоматики и дезактуализации любых форм суицидального поведения.

На настоящий момент антидепрессанты являются основными препаратами в лечении депрессии и снижении риска суицидального поведения. И, безусловно, имеющиеся в специальной литературе предположения в отношении суицидальной/антисуицидальной роли антидепрессантов при лечении депрессивных расстройств являются обоснованными и правомерными. Так как данный теоретический анализ проводился по работам, прошедшим полноценную рецензионную проверку, а сами клинические наблюдения чаще охватывали длительные и многоэтапные периоды работы. Однако неоднозначность точек зрения по этой проблематике объясняется нами малоизученностью биологических (психофармакологических) механизмов антидепрессантов, отсутствуем единых методологических подходов в проведении эпидемиологических, клинических и научных исследований, недооценкой влияния иных факторов, влияющих на прием препаратов и соблюдение режима лечения и на формирование и актуализацию суицидальных тенденций. И, наконец, имеются существенные пробелы в организации и доступности оказания первой и специализированной медицинской помощи лицам с суицидальным поведением.

Вышеизложенное иллюстрирует основные стратегии, направления и перспективы по разработке и реализации как лечебно-реабилитационных, профилактических мероприятий, так и эпидемиологических, научно-практических исследований суицидального поведения у пациентов, участвующих в антидепрессивной терапии.

Автор, ответственный за переписку: Бисалиев Рафаэль Валерьевич, доктор медицинских наук, доцент кафедры «Общая и клиническая психология», Образовательное частное учреждение высшего образования «Московская международная академия», 129075, г. Москва, ул. Новомосковская, 15А, стр. 1

E-mail: rafaelbisaliev@gmail.com

https://orcid.org/0000-0002-9590-5341

SPIN- код:9113-7836;

Re-searcher ID: GOJ-7574-2022;

Author ID: 508375.

Contact information

Corresponding author: Rafael V. Bisaliev, Dr. Sci. (Med.), Associate Professor, Department of General and Clinical Psychology, Private educational institution of higher education «Moscow international academy», Moscow, Russia. 129075 Moscow, 5A Novomoskovskaya str., building 1.

E-mail: rafaelbisaliev@gmail.com

https://orcid.org/0000-0002-9590-5341

SPIN- код:9113-7836;

Re-searcher ID: GOJ-7574-2022;

Author ID: 508375.

Дата поступления: 09.11.2024

Received: 09.11.2024

Принята к печати: 13.01.2025

Accepted: 13.01.2025

Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.

The authors declare no conflicts of interest.