Психиатрия Психиатрия и психофармакотерапия им. П.Б. Ганнушкина
№04 2025

Evolution of the maternal instinct: the concept of V.A. Wagner

N.Yu. Pyatnitskiy 
FSBSI «Mental Health Research Center», Moscow, Russia

Abstract
The evolutionary concept of the maternal instinct and caring for offspring by V.A. Wagner, the Russian founder of the evolutionary approach to mental sciences, is practically unknown to Russian psychiatrists and psychologists, although its provisions were several decades ahead of the concepts of American evolutionists. V.A. Wagner identified four main evolutionary stages of caring for offspring in animals: 1) the period of "indefinite motherhood"; 2) the period of "indefinite parenthood"; 3) the period of "definite motherhood" and 4) the period of "definite parenthood". The first evolutionary stage is common in animals with a segmental nervous system: crustaceans, spiders and insects, the second – mainly in fish and amphibians, the third stage ("definite motherhood") – in reptiles, and the fourth stage ("definite parenthood") – in birds and mammals. V.A. Wagner concluded that in evolution it is not possible to find a gradual complication and continuity of the maternal instinct in connection with phylogenesis, and the similarity in the manifestations of motherhood is limited to small groups of animals. The interests of the female mother in animals are radically opposed to the interests of the offspring: he strives to exploit the mother as fully as possible, the mother - to devote to the offspring as much as is only necessary for its independent life. Natural selection determines the minimum sacrifices of the mother and the maximum demands of the offspring. V.A. Wagner described the "law of the curve of maternal feeling" in animals - the presence of a period of its increase and subsequent weakening, caused by the "average proportion" between the interests of the mother and offspring. The human being inherited from animals the antagonism underlying the relationship between mother and offspring, but opposed the power of biological laws with the power of rational abilities. According to the evolutionary concept of V.A. Wagner, the maternal instinct, very pronounced in anthropoid apes, who never kill their own young and do everything to protect them, was systematically suppressed in humans by rational abilities and became significantly less intense than in animals.
Keywords: evolutionary psychology and psychiatry, V.A. Wagner, stages of evolution of maternal instinct, evolutionary conflict between mother and offspring, curve of maternal feeling in animals.
For citation: N.Yu. Pyatnitskiy. Evolution of the maternal instinct: the concept of V.A. Wagner. Psychiatry and psychopharmacotherapy. 2025; 4: 67–73. DOI: 10.62202/2075-1761-2025-27-4-67-73

В последние десятилетия в психиатрии и психологии наблюдается значительный рост исследований в области «эволюционного» направления [1-8]. При этом как зарубежные [1-5], так и отечественные авторы [6-8] в своих руководствах базисом эволюционного подхода считают концепцию эволюции знаменитого английского натуралиста Чарлза Дарвина, изложенную им в трех известных трудах: «Происхождение видов путем естественного отбора» [9, 10], «Происхождение человека и половой отбор» [11, 12] и «Выражение эмоций у человека и животных» [13,14]. Отечественные психиатры-эволюционисты [6-8], говоря об основателях эволюционного подхода к психике человека, ссылаются и на известные труды крупнейших русских физиологов И.М. Сеченова [15] и И.П. Павлова [16], а также психиатра и невролога В.М. Бехтерева [17-19], однако при этом даже не упоминают о другом отечественном основателе «эволюционного» направления в области ментальных наук, В.А. Вагнере [20-29], называвшего свой предмет «биопсихологией», или «сравнительной психологией» (последним термином пользовался и E. Kraepelin [30, 31]) и полемизировавшим со школой академика И.П. Павлова, подчеркивая, что нельзя брать в основу изучения сравнительной психологии физиологические постулаты, что было бы равнозначно изучению физики по законам химии. Не упоминает имя В.А. Вагнера и обращающийся к «социобиологическому» направлению биолог C.В. Пушкин [32], хотя и заимствует определения В.А. Вагнера для характеристики двух направлений в эволюционном подходе к психике: «монизм сверху» и «монизм снизу», лишь энтомолог В.Е. Кипятков [33] в труде, посвященном поведению общественных насекомых, ссылается на работу В.А. Вагнера о поведении шмелей. С нашей точки зрения, из вышеназванных исследователей, за исключением В.А. Вагнера, только раннего В.М. Бехтерева [34] можно отнести к «эволюционистам», притом что В.М. Бехтерев в то время полагал, что и простейшие (инфузории) обладают сознанием [35]. Значимый вклад в изучение эволюционных аспектов психики внес и П.Г. Кропоткин своим трудом «Взаимопомощь как фактор эволюции» [36]. 
В отсутствии имени В.А. Вагнера в отечественных руководствах и монографиях «постсоветского» периода, посвященных эволюционному направлению изучения психики животных и человека, по-видимому, решающую роль сыграло закрытие эволюционного направления и трудов В.А. Вагнера в 30-х годах прошлого века советским партийным руководством. Поэтому нелогичным выглядит призыв автора лекций по социобиологии С.В. Пушкина [32] пересмотреть эволюционный подход с точки зрения марксистко-ленинской философии и цитаты В.И. Ленина о «биологических финтифлюшках» – в рамках марксизма-ленинизма его придется закрывать снова по «идеологическим» соображениям (как происходило, в свое время, и с генетикой). 
В.А. Вагнер разработал оригинальную концепцию инстинктивного поведения на основе результатов собственных исследований поведения червей, рыб, шмелей, пауков, муравьев, пчел, птиц, млекопитающих, при этом возражая против необоснованных «антропоморфных» интерпретаций, и предложил свою «сравнительно-психологическую» концепцию пищевого поведения (в основе которого лежит инстинкт питания») [37] и поведения, связанного с размножением [38]. От психологии питания , согласно В.А. Вагнеру [38], психологию размножения отличает большая сложность, поскольку она слагается из эволюции полового чувства, эволюции ухода за потомством, и эволюции материнского инстинкта, хотя все эти три части и неразрывно связаны друг с другом, составляя единое целое. В эволюционном подходе к половому инстинкту с той поры накопилось настолько много новых данных [39], что в настоящей статье мы ограничимся анализом не теряющей своей актуальности и в настоящее время эволюционной концепции В.А. Вагнера ухода за потомством и материнского инстинкта [22, 38]. 
В.А. Вагнер [38] выделял четыре главных эволюционных этапа ухода за потомством: 1) период «неопределенного материнства»; 2) период «неопределенного родительства»; 3) период «определенного материнства» и 4) период «определенного родительства». На первом эволюционном этапе («неопределенного материнства») самцы не принимают участия в уходе за потомством в связи с тем, что после оплодотворения самок, как правило, погибают. Заботы матери о потомстве в этих случаях чрезвычайно велики и многообразны, но чисто инстинктивны, и дополняются либо специальными морфологическими признаками, либо формой симбиоза и паразитизма, предназначенной для той же роли – осуществлению ухода за потомством. Этот тип ухода за потомством широко распространен у животных с сегментарной нервной системой: ракообразных, пауков и насекомых. Так, например, у самок ос-наездников имеется специальный орган, благодаря которому они получают возможность откладывать яички непосредственно в тело животных; вышедшие из яичек личинки питаются за счет тела животного, в котором они отложены. Так же в качестве «паразитов» В.А. Вагнер [38] оценивает половых особей (самцов и самок) у общественных насекомых. После откладывания яиц самкою забота о них составляет функцию рабочих, кормящих самца, самку и выходящих из яиц личинок. Нередко заботы самки о потомстве проявляются в разных приемах таскания яиц, а позднее – и детенышей с собою (пауки), но часто самка ограничивает свой уход только выбором места, в котором откладывает яички (при этом ее инстинкты могут отличаться поразительной специализаций – выбором только определенных растений или животных). Отношения у матери с потомством осуществляются с помощью «низших» органов чувств: осязания и обоняния, но не высших, как у животных с центральной нервной системой (зрение и слух). Между членами семьи нет «привязанности», которая наблюдается у позвоночных, их связь обуславливается только «местонахождением».
Согласно В.А. Вагнеру [38], второй эволюционный этап ухода за потомством – «неопределенное родительство» – наблюдается у рыб и земноводных. Гнезда для выхаживания молоди у некоторых рыб строят исключительно самцы (колюшка), у других видов рыб – самки (рыба-клоун, Antennarius), у третьих в постройке гнезда принимают участие и самец, и самка (уклейка). У морских коньков самцы имеют специальные сумки из складок кожи, служащие для вынашивания яиц и убежищем для молоди, в них мальки скрываются при опасности, подобно «детенышам кенгуру». У земноводных самец жабы-повитухи (Alytes) носит икру, в то время как самка не заботится ни о самце, ни о потомстве. 
Третий эволюционный этап ухода за потомством, по В.А. Вагнеру [38], – этап «определенного материнства». Для него присуща «материнская семья» (самцы в ней участия не принимают, хотя живут после оплодотворения не меньше самок), заботы матери о потомстве носят «определенный» и «сложный психологический характер». Представители этого этапа эволюции встречаются, начиная с пресмыкающихся. Однако у некоторых змей (например, обыкновенная гадюка) уход за потомством практически отсутствует. Самка ящерицы, напротив, способна при опасности перенести яйца во рту из одного места в другое, подобного инстинкта «перенесения яиц при опасности» В.А. Вагнер не наблюдал ни у рыб, ни у земноводных. Насиживание яиц также впервые встречается, согласно В.А. Вагнеру [38], у пресмыкающихся (так, самка питона располагает свое тело кольцами вокруг кладки яиц). Таким образом, насиживание яиц у птиц можно рассматривать как усовершенствованный «преемственный» инстинкт от пресмыкающихся. Самка аллигатора постоянно находится рядом с гнездом, стережет его, и, при приближении других животных, нападает на них. Самка крокодила ночью спит на гнезде, которое она делает в сухом песке, а когда «молодь» начинает издавать громкие звуки, разрывает песчаную насыпь и помогает детенышам выйти из гнезда. На звуковые сигналы опасности у детенышей кайманов Южной Америки немедленно отзывается мать-самка. У беспозвоночных, рыб и земноводных, по данным В.А. Вагнера [38], такие явления не встречаются, яйца и дети защищаются только тогда, когда они находятся в гнезде («защита гнезда»), а у некоторых пресмыкающихся самка способна на защиту собственно детеныша. У пресмыкающихся впервые на эволюционной «лестнице» встречается сожительство самцов и самок (в основе лежат половые отношения, независимые от материнства и родительства). У некоторых ящериц встречаются «пары», живущие вместе значительное время, при этом не проявляющие особых признаков «ухода за потомством»: яйца просто откладываются и засыпаются землей. Таким образом, семья возникает на почве полового инстинкта, без заботы о потомстве. Но у некоторых пресмыкающихся впервые наблюдается совместное выступление самцов и самок для защиты потомства (кайманы).
Однако уход за потомством у некоторых рыб, насекомых и земноводных может поглощать все силы ухаживающих и превращать их существование в мучение, что делает в сравнении картину «определенного материнства» у пресмыкающихся довольно «бедной». Но материнство и родительство у высших позвоночных закладывается, по В.А. Вагнеру [38], «именно в классе пресмыкающихся». Такая «эксплуатация» потомством самки-матери или самца, которая наблюдается у рыб и земноводных (с тасканием молоди под кожей, на жабрах и пр.), – с лишением свободы действий и правильного функционирования органов – на высоте организации психики и нервной системы пресмыкающихся уже невозможна. 
Четвертый эволюционный этап «ухода за потомством» – «определенное родительство» – наблюдается, обычно, у птиц и млекопитающих. У этих животных есть «полные семьи» , в которых забота о молоди «составляет общее дело самцов и самок». При этом семьи по длительности могут быть временными и постоянными, а по составу: моно- и полигамными [38]. У кукушек, не имеющих семьи, самка свободно спаривается с любым самцом, который тоже не имеет постоянных самок. У птиц, живущих семьями, напротив, самец часто ревниво охраняет свои права на самку, при этом самки, «изменившие» самцу, стремятся скрыть случившиеся, а самцы – наказать самку в случае обнаружения «измены»; чувство ревности присоединяет к половому чувству инстинкт собственности. При психологической оценке ухода за потомством у птиц, по В.А. Вагнеру [38], необходимо отличать «инстинктивное от разумного («целепонимательного»)». Степень развития разумных способностей, наблюдаемая при уходе за потомством у птиц, не встречается ни у одного из классов животных предшествующего этапа эволюции психики.
Полевые жаворонки постоянно ссорятся с соседями в «период размножения», в ссорах принимают участие и самки, причиной ссор является защита своего участка от посещения соседями. Сходным образом, по собственным наблюдениям В.А. Вагнера [38, с. 55], ведут себя пары ворон, не допускающие обладателей «чужих» участков на свою территорию (криками или прямым нападением). При этом у ворон существует «нейтральный», или «спорный» участок, с территории которого владельцы прилежащих участков иногда могут «сгонять» залетевших, а иногда ограничиваться тревожными криками. Таким образом, граница «территории гнезда» до известной степени остается спорной, а «линии поведения» птиц в каждом отдельном случае свидетельствуют о наличии у них «разумных способностей».
Жизнь в семье у высших представителей млекопитающих и птиц может быть рассматриваема как «школа воспитания и подготовки» к будущей самостоятельной деятельности детенышей, но в основе действий лежит не целепонимание, а инстинкт. «Воспитываясь» в семье, детеныши учатся узнавать свое гнездо, потом – свою территорию; инстинктивно подражая родителям, приобретают навыки, необходимые для добывания пищи, усваивают знания для отличия «друзей от врагов». Эти возможности приводят к образованию «традиций » [41]. Так, В.А. Вагнер [38] приводит в пример лисицу, которая сначала носит детям убитую, потом полуживую добычу, затем ловит на их глазах мышей и других животных; так дети, подражая матери, обучаются не только ловить, но и разыскивать добычу. По мере усовершенствования ухода за потомством индивидуальная жизнь самки (вне забот о потомстве) становится более длительной, разнообразной и содержательной. 
При эволюционном анализе материнского инстинкта В.А. Вагнер [22, 38] возражает против распространенной точки зрения, что материнский инстинкт представляет на всех ступенях животного царства «нечто, обладающее самодовлеющей силой и стремящееся к распространению в глубину и ширину». Он подчеркивает, что «ряд ступеней постепенного осложнения и преемственности этого инстинкта в эволюции в связи с филогенетической классификацией никому не удавалось обнаружить» [22]. В подавляющем большинстве случаев сходство в проявлении материнства ограничивается небольшими группами животных. В концепции В.А. Вагнера [22] определяются три «могущественных» фактора материнства у животных: 1) индивидуальность самки и ее интересы, радикальным образом противоположные интересам потомства: самка обнаруживает тенденцию уделять потомству лишь столько (пластического материала, времени насиживания, ухода за молодью), сколько ему необходимо в данных условиях жизни; если биологические условия позволяют, самка стремится совсем освободить себя от забот о потомстве; 2) индивидуальность потомства и его интересы, радикально противоположные интересам самки: потомство всегда обнаруживает тенденцию эксплуатировать мать как можно более «полно и разносторонне», а то и совсем поглотить индивидуальность самки в пользу своей индивидуальности; 3) действие естественный отбора, являющегося «суровым стражем» интересов и матери, и детей в процессе борьбы между собою, каждого за свою индивидуальность. Естественный отбор определяет минимум жертв матери и максимум требований потомства. Если в пользу своих интересов злоупотребляет зародыш – он убивает мать и гибнет сам, если злоупотребляет самка – гибнет потомство и «неудачное уклонение прекращается в самом начале». С точки зрения В.А. Вагнера [22], совокупность этих факторов является «бессознательным процессом на всех ступенях животного царства».
Среди беспозвоночных своего высшего предела материнство, как считается, достигает у пауков, по свидетельству старинных энтомологов [42], способность у них «питать чувства любви» к своим детям «изумительна». Для наглядного примера проявлений «материнского инстинкта» у пауков В.А. Вагнер [22] приводит собственное наблюдение над Theridium pictum («Теридион украшенный» из семейства тенетников). Так, молодые теридионы в неволе при недостатке пищи открыто нападают на свою мать и съедают ее (хотя мать сама могла бы полакомиться этими крошечными созданиями, не осмеливающимися нападать даже на мух, которых мать умерщвляет, чтобы за добычу принялись дети). Оказывается, что «сила материнской любви» у пауков неодинакова за весь период времени выхаживания молоди. По мере приближения времени выхода молодых из яичек поначалу слабая «материнская любовь» становится все сильнее и направляется не на одушевленный предмет, а на кокон. Ко времени выхода из него молоди это чувство достигает кульминации, после чего начинается его понижение. Чем больше подрастает молодь, тем индифферентнее становится самка. Когда молодые особи достигают возраста, в котором могут производить самостоятельную охоту, материнская любовь исчезает совсем. Таким образом, согласно В.А. Вагнеру [22], наблюдается удивительная точность соответствия «между силою материнского чувства и потребностью в этом чувстве для сохранения вида на каждый данный период времени». «Паук-самка проявляет свою любовь тем сильнее, чем значение кокона в интересах вида больше: с каждым днем развития кокона шансы на успешное развитие потомства увеличиваются». При этом «любовь к потомству» у пауков продолжается только определенный период времени, после которого она исчезает вне зависимости от состояния «объекта любви». Так, если отнять кокон у тарантула на седьмой или восьмой день его создания, тарантул оставит его поиски, лишь окончательно потеряв силы, и легко подвергнется обману, если ему подложить предмет, похожий на кокон. Сила «материнской любви» достигает максимума у пауков, носящих с собою свои коконы, если же другой вид пауков строит «гнездо» для размещения кокона, то заботы матери о потомстве у него становятся слабее. По наблюдениям В.А. Вагнера [22, 38], пауки, по мере своей генетической эволюции, вырабатывают все более совершенные строительные инстинкты и параллельно с этим утрачивают «силу материнского чувства». Лишь только самка получает возможность сложить с себя заботы о потомстве – она оставляет эти заботы, как только устроит для «потомства» помещение. Таким образом, материнская любовь, по В.А. Вагнеру [22], у класса пауков в целом, представляет собой простой видовой инстинкт, закрепляющийся естественным отбором за каждым данным видом лишь в такой степени, насколько он может быть полезен в борьбе за существование. 
У насекомых эволюция ухода за потомством и материнства привела к совершенно иным результатам, нежели у пауков. Вследствие возрастания беспредельной специализации инстинктов ухода за потомством и индустрии для обеспечения существования молоди, требующей все меньше активного участия самки-матери в заботе, эволюция привела к тупикам: полному подчинению индивида интересам потомства; самки, выполнив свою задачу, в большинстве своем, умирают. Однако и у насекомых есть тенденция к освобождению забот о потомстве [22, 38]. Так, если позволяют условия, насекомые упрощают свои постройки (шмели могут устраивать гнезда на поверхности земли), пользуются чужими постройками (шмели могут пользоваться мышиными норами, оса-горшечница (Tripoxylon figulus) – занимать чужие гнезда родственных насекомых), и использовать покровительственную окраску и мимикрию для сокрытия от своих естественных врагов яиц и молоди. У перепончатокрылых общественных насекомых (муравьев и пчел) жизнь самок отличается относительной продолжительностью посредством паразитизма за счет рабочих, которые гибнут массами, окружая маток системой мер, обеспечивающих их сохранность [38]. С помощью «кукушничества» некоторые виды насекомых могут вообще освобождаться от заботы о потомстве. Так, например, шмель-кукушка (Psithyris), отложив после проникновения в гнездо хозяев собственные личинки, уничтожает яйца, отложенные хозяйкой гнезда, с той же целью, что вылупившийся кукушонок выкидывает детенышей из гнезда, куда был подброшен матерью. Пчелы-кукушки (Melecta) подкладывают яички в гнезда пчел-антофоров. Согласно В.А. Вагнеру [38], на этом эволюционном «этапе неопределенного материнства» (или «этапе семьи инстинктивной природы») самцы обычно никакого участия не принимают, погибая тотчас после оплодотворения самок. Если на этом этапе можно установить филогенез, прогрессивная эволюция ведет к «освобождению индивидуальности от поглощения ее потомством», в тех случаях, где филогенез не обнаруживается, инстинкты, дифференцируясь и специализируясь, приводят к тупикам и полному поглощению индивидуальности самки интересами потомства.
Подобное заключение оказывается справедливо и для животных, находящихся на этапе «неопределенного родительства»: рыб и земноводных. У рыб, не обладающих приспособлениями психологического характера для охраны яичек, насчитывающих миллионы штук (что «не имеет ничего подобного в следующих классах позвоночных животных»), затраты энергии оказываются настолько огромны, что самка, отложив яйца, погибает от истощения. В.А. Вагнер [38] в качестве наглядного примера приводит в пример кету. Позднее «эволюционисты» отнесли феномен нереста дальневосточной кеты к «суицидоподобным» феноменам и «экстремальному родительскому инвестированию» [43, 44], поскольку кета относится к видам тихоокеанских лососей, которые мечут икру лишь раз в жизни в реках, где родились, и никогда не переживают нереста. У рыб, обладающих способностью охранять яички (колюшка), число откладываемых яиц уменьшается тем значительнее, чем больше уход за ними, при этом индивидуальность самки приобретает большую устойчивость, а число яиц достигает тысячи и, иногда, только десятков. Для рыб, обладающих способностью к уходу за потомством, установленный В.А. Вагнером «закон кривой материнского чувства»: непрерывного его усиления по мере созревания зародышей и падения после выхода мальков – остается справедлив, как и для пауков. Так, колюшка, энергично защищая икринки в гнезде, по выходу мальков из гнезда при встрече поедает их, как простую добычу. Так же у земноводных есть виды, представители которых не ухаживают за молодью, они откладывают огромное число яиц, у других с нарастанием мер ухода падает число яиц (так, например, саламандра откладывает 500 штук). Лишь у животных на этапе эволюции «определенного материнства» – пресмыкающихся – снижаются, в среднем, затраты «пластического материала», но увеличивается затрата энергии на уход за потомством, приближая их, таким образом, уже к высшим позвоночным. У пресмыкающихся, как и у насекомых, также встречаются явления «кукушничества». Так, например, южноамериканская ящерица-самка Tupinambis проделывает ход в гнездо термитов, где и откладывает яйца, на этом заканчивается и ее забота о потомстве. 
В классе птиц заботы о потомстве выражены сложно и разнообразно, но общий характер материнства аналогичен некоторым фактам из жизни пауков. Одни виды птиц упрощают свои постройки гнезда, другие – делают более сложными; кривая материнского чувства носит тот же характер, что и у описанных выше животных; и птицы, при благоприятных условиях, проявляют тенденцию сокращать свой уход за потомством; и среди птиц наблюдаются те же факты «кукушничества». Так, птицы пользуются дуплами (вертишейка и поползень) или чужими постройками (например, домашний воробей делает простые гнезда в скворечниках или силой отнимает гнезда у ласточек; зимородки пользуются норами землеройки); скрывают яйца и молодь от врагов при помощи покровительственной окраски. Малиновки, гнездящиеся в кустах крыжовника или малины, тем легче бросают свои гнезда при приближении человека, чем меньше времени прошло от момента кладки яиц; при длительном насиживании самку можно схватить руками на гнезде, по выходу детенышей из гнезда материнское чувство начинает идти на убыль. Особенно резко подъем и падение кривой материнского чувство наблюдается у голубей [38]. Голуби кормят своих детенышей выделяемым в зобе «молочком» (что позволяет сравнивать их с млекопитающими), проявляя и «заботу», и «ласку». Однако, когда голуби принимаются за второй выводок (а голуби в течение лета несутся не один раз), попыткам молодым держатся около родителей кладется предел: самец бьет их крыльями и клювом, прогоняя от нового гнезда, такое «враждебное» отношение контрастирует с «горячим чувством любви» двухнедельной давности. Таким образом, у голубей «бесценные объекты любви превращаются в объекты ненависти и преследования» [38]. С точки зрения В.А. Вагнера [38], хотя процессы материнства у птиц кажутся «разумными» человеческому наблюдателю, речь идет только о его инстинктивной природе. Так, у тех аистообразных («голенастых») птиц, которые гнездятся на земле, где их птенцы могут находить пищу сами, материнский уход сведен до минимума; те же аистообразные, которые выбирают для гнездовья скалы или высокие деревья, ухаживают за птенцами долго, поскольку самостоятельная жизнь птенцов в таких условиях подвергалась бы большой опасности. По «закону Вагнера», птицы «ровно столько жертвуют своею индивидуальностью в пользу потомства, насколько это необходимо» [38]. Материнство у животных есть «среднее пропорциональное интересов двух сторон: матери и потомства». 
У млекопитающих, по В.А. Вагнеру [38], наибольшую силу материнский инстинкт обнаруживает в момент рождения детеныша, после которого материнская любовь идет на убыль согласно вышеназванным правилам: освободиться от ухода за потомством, как только возможно и до пределов, допускаемых условиями процветания вида. Так, например, среди сумчатых самка кенгуру является самой «чадолюбивой» матерью, своего детеныша она носит «с полным самоотвержением». Однако, когда ее преследуют собаки, кенгуру выбрасывает подросшего детеныша из сумки прочь, последний бывает уже в состоянии бегать и позаботиться о самом себе, но все же не всегда спасается от собак, в интересах вида – создать естественным отбором такое положение, чтобы хотя бы мать или ребенок могли уцелеть. Когда детеныш совсем мал и слаб, кенгуру его не бросает, поскольку тогда она губит свою ношу неизбежно, а, спасаясь с ним при его малом весе, рискует так же, как и без него. Млекопитающие охотно пользуются для устройства своих гнезд чужими постройками (мыши порой устраивают свои гнезда в прошлогодних гнездах шмелей), поскольку «пользование чужим трудом сокращает свой собственный». Естественный отбор, согласно В.А. Вагнеру [38], устанавливает не только содержание и форму, но и длительность материнского чувства для каждого данного вида, определяя кривую его повышения и понижения. 
Согласно концепции эволюции материнского инстинкта В.А. Вагнера [22, 38], и человек унаследовал от животных антагонизм, лежащий в основе отношений матери и потомства друг к другу, но при этом силе биологических законов противопоставил силу разумных способностей. Материнский инстинкт, очень выраженный у человекообразных обезьян (животных, ближайших к человеку на эволюционной «лестнице»: орангутанга, шимпанзе), которые никогда не убивают собственных детенышей и делают все для их защиты, у человека систематически подавлялся разумными способностями и стал значительно менее интенсивным, чем у животных. Исторически детоубийство и вытравливание плода наблюдалось еще в Древнем Египте, Древней Греции, Древнем Риме, и в Средневековье, и в некоторых племенах, находящихся на первобытнообщинном (но не самом примитивном, а «продвинутом») уровне (так, например, женщины маори убивали детей, потому что им было неудобно ходить с ними за мужчинами в военных походах). Т.е., согласно В.А. Вагнеру [38], «как только у человека материнскому чувству приходится сталкиваться с обстоятельствами, могущими стеснять мать, она с большей или меньшей легкостью им поступается». Матери, у которых это чувство проявлялось более значительно, должны были гибнуть от непосильного труда в большем количестве, чем те, у кого оно проявлялось в меньшей степени. В течение многих тысячелетий на детей складывался взгляд как на предмет собственности родителей, которым они могут распоряжаться по своему желанию. «Как только развитие умственных способностей человека достигло той высоты, на которой он оказался способен к более активному участию в борьбе индивидуальности с потомством, эти способности встали на сторону индивидуальности матери, поскольку у ребенка их еще нет» [38, с. 86]. По мере эволюции общественности у человека естественный отбор ослабевает, а вместе с тем – и то значение, которое он имел в качестве регулятора отношений между матерью и потомством у животных. «Биологические интересы потомства были принесены в жертву биологическим интересам матери» [38, c. 88]. Позднее, когда последствия от такого порядка вещей были признаны опасными (риск сокращения и уничтожения популяции; отдельные племена, как считается, исчезали именно вследствие распространения детоубийств), общественность приняла меры к охране детей, а поведение матери, решающейся на аборт, на детоубийство, было признано аморальным (у животных, как полагал В.А. Вагнер, детоубийство встречается только в неволе и всегда связано с извращением психических способностей ). Физиологические основы материнства – неизменяющиеся – дают начало новым формам отношений матери к потомству, «превратив животную привязанность в разумное чувство любви и заботу о воспитании» [38]. Задача цивилизованного человеческого общества, как отмечал В.А. Вагнер [38], заключается в создании наиболее благоприятных условий для развития семьи, а в тех случаях, когда, по разным причинам, семья была лишена возможностей к такому развитию, в создании рационально поставленного воспитания детей и заменой им семейного воспитания. 
В заключение следует отметить, что разработанная В.А. Вагнером эволюционная концепция «материнского инстинкта» с противопоставлением интересов матери и интересов потомства на десятки лет опередила предложенную американскими «эволюционистами» концепцию ресурсного конфликта «родители – дети» [46, 47].

Информация об авторе 
Пятницкий Николай Юрьевич, кандидат медицинских наук, ведущий научный сотрудник отдела медицинской психологии ФГБНУ «Научный центр психического здоровья», Москва, Россия, ORCID ID   0000-0002-2413-8544, E-mail: piatnits09@mail.ru
Information about the author
Nikolay Yu. Pyatnitskiy, MD, PhD, Cand. of Sci. (Med.), Leading scientific worker of Medical Psychology Department, FSBSI “Mental Health Research Centre”, Moscow, Russia, ORCID ID 0000-0002-2413-8544, E-mail: piatnits09@mail.ru

Дата поступления: 08.02.2025
Received: 08.02.2025
Принята к печати: 22.07.2025
Accepted: 22.07.2025

Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.
The authors declare no conflicts of interest.